"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

халате восседала напротив меня и была похожа на китайского божка. Она
объявила, что у нее сегодня доклад, и предложила прочесть мне его вслух
для тренировки. Я уклонился, сославшись на обстоятельства. Опять? -
спросила она сочувственно и в то же время агрессивно. Опять, признался я
не без вызова. Проклятье, сказала она. Не спорю, сказал я. Это надолго? -
спросила она. У меня еще три дня сроку, сказал я. А если не успеешь? -
спросила она. Тогда всему конец, сказал я. Она бегло глянула на меня, и я
понял, что она опять представляет себе всякие ужасы. Скучища, сказал я,
надоело. Отбарабаню это дело, и поедем с тобой куда-нибудь подальше
отсюда. Я не смогу, сказала она грустно. Неужели тебе не надоело? -
спросил я. - Чепухой ведь занимаетесь... Вот так с ней и нужно. Она
мгновенно ощетинилась и принялась доказывать, что занимается не чепухой, а
дьявольски интересными и нужными вещами. В конце концов мы договорились,
что через месяц поедем на Новую Землю. Это теперь модно...
Я вернулся в кабинет и не садясь набрал номер дома Глумовой. Никто не
откликнулся. Было 07.51. Яркое солнечное утро. В такую погоду до восьми
часов спать мог только наш слон. Майя Глумова, наверное, уже отправилась
на работу, а веснушчатый Тойво вернулся в свой интернат.
Я прикинул свое расписание на сегодняшний день. В Канаде сейчас
поздний вечер. Насколько я знаю, Голованы ведут преимущественно ночной
образ жизни, так что ничего плохого не случится, если я отправлюсь туда
часа через три-четыре... Кстати, как сегодня насчет нуль-Т? Я запросил
справочную. Нуль-транспортировка возобновила нормальную работу с четырех
утра. Таким образом, я сегодня успеваю и к Щекну, и к Корнею Яшмаа.
Я сходил на кухню, выпил еще одну чашку кофе и проводил Алену на
крышу до глайдера. Простились мы с преувеличенной сердечностью: у нее
начался преддокладный мандраж. Я старательно махал ей рукой, пока она не
скрылась из виду, а потом вернулся в кабинет.
Интересно, что ему дался этот Музей? Музей как музей... Какое-то
отношение к работе Прогрессоров, в частности к Саракшу, он, конечно,
имеет... Тут я вспомнил расширенные во всю радужку зрачки Экселенца.
Неужели он тогда в самом деле испугался? Неужели мне удалось испугать
Экселенца? И чем! Ординарным и вообще-то случайным сообщением, что подруга
Абалкина работает в Музее Внеземных Культур... в Спецсекторе объектов
невыясненного назначения... Пардон! Спецсектор он назвал сам. Я сказал,
что Глумова работает в Музее Внеземных Культур, а он мне объявил: в
Спецсекторе объектов невыясненного назначения... Я вспомнил анфилады
комнат, уставленные, увешанные, перегороженные, заполненные диковинками,
похожими на абстрактные скульптуры или на топологические модели... И
Экселенц допускает, что имперского штабного офицера, натворившего что-то
такое в сотне парсеков отсюда, может хоть что-нибудь заинтересовать в этих
комнатах...
Я набрал номер рабочего кабинета Глумовой и несколько остолбенел. С
экрана приятно улыбался мне Гриша Серосовин, по прозвищу Водолей, из
четвертой подгруппы моего отдела. В течении нескольких секунд я наблюдал
за последовательной сменой выражений на румяной Гришиной физиономии.
Приятная улыбка, растерянность, официальная готовность выслушать
распоряжение и, наконец, снова приятная улыбка. Слегка теперь натянутая.
Парня можно было понять. Если уж я сам испытал некоторое остолбенение, то
ему слегка растеряться сам бог велел. Конечно же, меньше всего он ожидал