"Братья Стругацкие. Далекая Радуга (цикл 22 век 2/6)" - читать интересную книгу автора

хочешь, он у меня замолчит навеки? Пусть уж все будет навеки. У нас будет
любовь навеки, а он замолчит навеки.
В темноте он видел ее лицо - светлое, с огромными блестящими глазами.
Она отняла руку и сказала:
- Давай я с ним поговорю. Я скажу, что я галлюцинация. Ночью всегда
бывают галлюцинации.
- У него никогда не бывает галлюцинаций. Такой уж это человек,
Танечка. Он никогда себя не обманывает.
- Хочешь, я скажу тебе, какой он? Я очень люблю угадывать характеры
по видеофонным звонкам. Он человек упрямый, злой и бестактный. И он ни за
какие коврижки не станет сидеть с женщиной ночью в степи. Вот он какой -
как на ладони. И про ночь он знает только, что ночью темно.
- Нет, - сказал справедливый Роберт. - Насчет коврижек верно. Но зато
он добрый, мягкий и рохля.
- Не верю, - сказала Таня. - Ты только послушай. - Они послушали. -
Разве это рохля? Это явный "tenacem propositi virum" <"Муж, упорный в
своих намерениях" (Гораций)>.
- Правда? Я ему скажу.
- Скажи. Пойди и скажи.
- Сейчас?
- Немедленно.
Роберт встал, а она осталась сидеть, обхватив руками колени.
- Только поцелуй меня сначала, - попросила она.
В кабине лифта он прислонился лбом к холодной стене и некоторое время
стоял так, с закрытыми глазами, смеясь и трогая языком губы. В голове не
было ни единой мысли, только какой-то торжествующий голос бессвязно вопил:
"Любит!.. Меня!.. Меня любит!.. Вот вам, вы!.. Меня!.." Потом он
обнаружил, что кабина давно остановилась, и попытался открыть дверь. Дверь
нашлась не сразу, а в лаборатории оказалось множество лишней мебели: он
ронял стулья, сдвигал столы и ударялся о шкафы до тех пор, пока не
сообразил, что забыл включить свет. Заливаясь смехом, он нащупал
выключатель, поднял кресло и присел к видеофону.
Когда на экране появился сонный Патрик, Роберт приветствовал его
по-дружески:
- Добрый вечер, поросеночек! И чего это тебе не спится, синичка ты
моя, трясогузочка?
Патрик озадаченно глядел на него, часто помаргивая воспаленными
веками.
- Что же ты смотришь, песик? Верещал-верещал, оторвал меня от важных
занятий, а теперь молчишь!
Патрик, наконец, открыл рот.
- У тебя... ты... - он постучал себя по лбу, и на лице его появилось
вопросительное выражение. - А?..
- Еще как! - воскликнул Роберт. - Одиночество! Тоска! Предчувствия! И
мало того - галлюцинации! Чуть не забыл!
- Ты не шутишь? - серьезно спросил Патрик.
- Нет! На посту не шутят. Но ты не обращай внимания и приступай.
Патрик неуверенно моргал.
- Не понимаю, - признался он.
- Да где уж тебе, - злорадно сказал Роберт. - Это эмоции, Патрик!