"Братья Стругацкие. Трудно быть богом (цикл 22 век 4/6)" - читать интересную книгу автора

Антон наложил стрелу и выпрямился. Пашка и Анка смотрели на него. Они
стояли рядом. Тропинка была как темный сырой коридор между высоких зеленых
стен. Антон поднял арбалет. Боевое устройство маршала Тоца стало
необычайно тяжелым. Руки дрожат, подумал Антон. Плохо. Зря. Он вспомнил,
как зимой они с Пашкой целый час кидали снежки в чугунную шишку на столбе
ограды. Кидали с двадцати шагов, с пятнадцати и с десяти - и никак не
могли попасть. А потом, когда уже надоело и они уходили, Пашка небрежно,
не глядя бросил последний снежок и попал. Антон изо всех сил вдавил
приклад в плечо. Анка стоит слишком близко, подумал он. Он хотел было
крикнуть ей, чтобы она отошла, но понял, что это было бы глупо. Выше. Еще
выше... Еще... Его вдруг охватила уверенность, что, если он даже
повернется к ним спиной, фунтовая стрела все равно вонзится точно в
Пашкину переносицу, между веселыми зелеными глазами. Он открыл глаза и
посмотрел на Пашку. Пашка больше не ухмылялся. А Анка медленно-медленно
поднимала руку с растопыренными пальцами, и лицо у нее было напряженное и
очень взрослое. Тогда Антон поднял арбалет еще выше и нажал на спусковой
крючок. Он не видел, куда ушла стрела.
- Промазал, - сказал он очень громко.
Переступая на негнущихся ногах, он двинулся по тропинке. Пашка вытер
красным кульком лицо, встряхнув, развернул его и стал повязывать голову.
Анка нагнулась и подобрала свой арбалет. Если она этой штукой трахнет меня
по голове, подумал Антон, я ей скажу спасибо. Но Анка даже не взглянула на
него.
Она повернулась к Пашке и спросила:
- Пошли?
- Сейчас, - сказал Пашка.
Он посмотрел на Антона и молча постучал себя согнутым пальцем по лбу.
- А ты уже испугался, - сказал Антон.
Пашка еще раз постучал себя пальцем по лбу и пошел за Анкой. Антон
плелся следом и старался подавить в себе сомнения.
А что я, собственно, сделал, вяло думал он. Чего они надулись? Ну
Пашка ладно, он испугался. Только еще неизвестно, кто больше трусил -
Вильгельм-папа или Телль-сын. Но Анка-то чего? Надо думать, перепугалась
за Пашку. А что мне было делать? Вот тащусь за ними, как родственник.
Взять и уйти. Поверну сейчас налево, там хорошее болото. Может, сову
поймаю. Но он даже не замедлил шага. Это значит навсегда, подумал он. Он
читал, что так бывает очень часто.
Они вышли на заброшенную дорогу даже раньше, чем думали. Солнце
стояло высоко, было жарко. За шиворотом кололись хвойные иголки. Дорога
была бетонная, из двух рядов серо-рыжих растрескавшихся плит. В стыках
между плитами росла густая сухая трава. На обочинах было полно пыльного
репейника. Над дорогой с гудением пролетали бронзовки, и одна нахально
стукнула Антона прямо в лоб. Было тихо и томно.
- Глядите! - сказал Пашка.
Над серединой дороги на ржавой проволоке, протянутой поперек, висел
круглый жестяной диск, покрытый облупившейся краской. Судя по всему, там
был изображен желтый прямоугольник на красном фоне.
- Что это? - без особого интереса спросила Анка.
- Автомобильный знак, - сказал Пашка. - "Въезд запрещен".
- "Кирпич", - пояснил Антон.