"Братья Стругацкие. Сказка о Тройке" - читать интересную книгу автора

Мы покинули комнату заседания последними. Мы были подавлены. Роман
кряхтел и растирал натруженную поясницу. Витька, черный от злобы и
усталости, шипел сквозь зубы: "Слюнтяи, мармеладчики, культуртрегеры,
маменькины сыночки... Хватать и тикать, а не турусы разводить!.." Эдик вел
меня под локоть. Он тоже был расстроен, но держался спокойно. Вокруг нас,
увлекаемый инерцией своего агрегата, вился старикашка Эдельвейс. Он
нашептывал мне слова вечной любви, обещал ноги мыть и воду пить и требовал
подъемных и суточных. Эдик дал ему три рубля и велел зайти послезавтра.
Эдельвейс выпросил еще полтинник за вредность и исчез. Тогда мне стало
полегче, и я обнаружил, что Витька и Роман тоже исчезли.
- Где Роман? - спросил я слабым голосом.
- Отправился ухаживать, - ответил Эдик.
- Господи, - сказал я. - За кем?
- За дочкой некоего товарища Голого.
- Понятно, - сказал я. - А Витька?
Эдик пожал плечами.
- Не знаю, - сказал он. - По-моему, Витя намерен сделать большую
глупость.
- Он хочет их убить? - спросил я с восхищением.
Эдик разуверил меня, и мы вышли на улицу. Федя уже ждал нас. Он
поднялся со скамеечки, и мы втроем, рука об руку, пошли вдоль улицы
Первого Мая.
- Устали? - спросил Федя.
- Ужасно, - сказал Эдик. - Я и говорить устал, и слушать устал, и
вдобавок еще, кажется, сильно поглупел. Вы не замечаете, Федя, как я
поглупел?
- Нет еще, - сказал Федя застенчиво. - Это обычно становится заметно
через час-другой.
Я сказал:
- Хочу есть. Хочу забыться. Пойдемте все в кафе и забудемся. Закатим
пир. Вина выпьем. Мороженого...
Эдик был "за", Федя тоже не возражал, хотя никогда не пил вина и не
понимал мороженого. Народу на улицах было много, но никто не слонялся по
тротуару, как это обычно бывает в городах летними вечерами. Китежградцы,
напротив, тихо, культурно сидели на своих крылечках и молча трещали
семечками. Семечки были арбузные, подсолнечные, тыквенные и дынные, а
крылечки были резные с узорами, резные с фигурами, резные с балясинами и
просто из гладких досок - знаменитые китежградские крылечки, среди которых
попадались и музейные экземпляры многовековой давности, взятые под охрану
государством и обезображенные тяжелыми чугунными досками, об этом
свидетельствующими. На задах крякала гармонь - кто-то, что называется,
пробовал лады.
Эдик с интересом расспрашивал Федю о жизни в горах, Федя, с самого
начала проникшийся к вежливому Эдику большой симпатией, отвечал охотно.
- Хуже всего, - рассказывал Федя, - это альпинисты с гитарами. Вы не
можете себе представить, как это страшно, Эдик, когда в ваших родных,
тихих горах, где шумят одни лишь обвалы, да и то в известное заранее
время, вдруг над самым ухом кто-то зазвенит, застучит и примется рычать
про то, как "нипупок" вскарабкался по "жандарму" и "запилил по гребню" и
как потом "ланцепупа пробило на землю"... Это бедствие, Эдик. У нас