"Братья Стругацкие. Отель У погибшего альпиниста" - читать интересную книгу авторабутылку и облил себе брюки.
- Брюн, - сказал я проникновенно, - не обращайте внимания. Это все идиотские шутки. Всякие там золотые часы, пододеяльники... - Тут меня осенила новая мысль. - А что, парень, - сказал я, - не поучить ли мне тебя стрелять из пистолета? - Я не парень, - грустно сказала девушка. - Мы же с вами обручились. - Тем более! - воскликнул я энтузиазмом. - У меня есть дамский браунинг... Некоторое время мы с нею беседовали о пистолетах, обручальных кольцах и почему-то о телекинезе. Потом мною овладело сомнение. - Нет! - сказал я решительно. - Так я не согласен. Сначала снимите очки. Я не желаю покупать кота в мешке. Это была ошибка. Девушка обиделась и куда-то пропала, а подросток остался и принялся хамить. Но тут ко мне подошла госпожа Мозес и пригласила меня на танец, и я с удовольствием согласился. Через минуту у меня появилась твердая уверенность в том, что я болван, что судьбу свою мне надлежит связать с госпожой Мозес, и только с нею. С моей Ольгой. У нее были божественно мягкие ручки, нисколько не обветренные и совсем без цыпок, и она охотно мне позволяла целовать их, и у нее были прекрасные, хорошо различимые глаза, не скрытые никакой оптикой, и от нее очаровательно пахло, и у нее не было родственника-брата, грубого, разбитного юнца, не дающего слова сказать. Правда, кругом все время почему-то оказывался Симонэ, унылый шалун и великий физик, но с этим вполне можно было мириться, поскольку он не был родственником. Мы с ним были пожилые опытные люди, мы предавались чувственным удовольствиям по признавались: "Извини, старик, это я виноват..." Потом я как-то внезапно протрезвел и обнаружил, что нахожусь с госпожой Мозес за портьерой у окна. Я держал ее за талию, а она, склонив голову мне на плечо, говорила: - Посмотри, какой очаровательный вид!.. Это неожиданное обращение на "ты" смутило меня, и я принялся тупо рассматривать вид, раздумывая, как бы это поделикатнее убрать руку с талии, пока нас тут не застукали. Впрочем, вид действительно не был лишен очарования. Луна, наверное, уже поднялась высоко, вся долина казалась голубой в ее свете, а близкие горы словно висели в неподвижном воздухе. Тут я заметил унылую тень несчастного Хинкуса, сгорбившегося на крыше, и пробормотал: - Бедняга Хинкус... Госпожа Мозес слегка отстранилась и удивленно посмотрела на меня снизу вверх. - Бедняга? - спросила она. - Почему - бедняга? - Он тяжело болен, - объяснил я. - У него туберкулез, и он страшно боится. - Да-да, - подхватила она. - Вы тоже заметили? Он все время чего-то боится. Какой-то подозрительный и очень неприятный господин. И совсем не нашего круга... Я горестно покачал головой и вздохнул. - Ну вот, и вы туда же, - сказал я. - Ничего подозрительного в нем нет. Просто несчастный одинокий человечек. Очень жалкий. Вы бы посмотрели, |
|
|