"Братья Стругацкие. Дни затмения (сценарий)" - читать интересную книгу автора

говорил... ну что ты, маленькая!"
Малянов проводил их взглядом, взял свою папку поудобнее и стал
подниматься по лестнице.


Вечеровский открыл ему дверь не сразу. Узнать его было нелегко -
Вечеровский словно только что выскочил из пожара. Элегантный домашний
костюм изуродован: левый рукав почти оторван, слева же, на животе, большая
прожженная дыра. Некогда белоснежная сорочка - в грязных разводах, и все
лицо Вечеровского в грязных пятнах, и руки его.
- А! Заходи, - сказал он хрипловато, повернулся к Малянову спиной и
пошел в глубь квартиры.
В гостиной все было разгромлено, словно лопнул здесь только что
картуз дымного порока. Копоть чернела на стенах, копоть тоненькими нитями
плавала в воздухе... Зияла обугленная дыра посреди ковра... И горы
рассыпанных, растрепанных книг... и осколки аквариума, и расплющенные
обломки звукоаппаратуры... Все искорежено, искромсано и будто опалено
адским огнем.
Они прошли в кабинет, где все было, как и прежде, безукоризненно
чисто и элегантно, и Малянов, обернувшись на разгром в гостиной, спросил:
- Что это было?
- Потом, - сказал Вечеровский и откашлялся. - Что у тебя?
Тогда Малянов положил на стол свою папку и проговорил сквозь зубы:
- Вот. Они забрали мальчика. Пусть это пока у тебя полежит.
- Пусть, - спокойно согласился Вечеровский. Он поднял к глазам
чумазые руки и весь перекосился от отвращения. - Нет, так нельзя. Подожди,
я должен привести себя в порядок.
Он стремительно вышел, почти выбежал ив комнаты, а Малянов, оставшись
один, прошел к дверям в гостиную и еще раз, теперь уже очень внимательно,
оглядел царивший там разгром.
Когда он вернулся к столу, лицо его было угрюмо, а брови он задрал
так высоко, как это только было возможно.
Потом он оглядел стол.
Стол был завален папками. Там была толстая черная папка с наклеенной
на обложке белой карточкой: "В. С. Глухов. Культурное влияние США на
Японию. Опыт количественного и качественного анализа". Там была еще более
толстая, чудовищная зеленая папка с небрежной надписью фломастером: "А.
Снеговой. Использование феддингов". Собственно, там было даже две таких
папки... Там была простенькая серая тощая папка некоего Вайнгартена
("Ревертаза и пр.") и перетянутая "резинкой пачка общих тетрадей (некто У
Лужков, "Элементарные рассуждения"), и еще какие-то папки, тетради и даже
свернутые в трубку листы ватмана с чертежами.
И там, с краю, лежала белая папка с надписью: "Д. Малянов. Задача о
макроскопической устойчивости". Малянов взял ее и, усевшись в кресло,
прижал к животу.
Вернулся Вечеровский - свежевымытый, с мокрыми еще волосами, снова
весь элегантный и по классу "А": белые брюки, черная рубашка с засученными
рукавами, белый галстук, на ногах какие-то немыслимые мокасины.
- Вот так гораздо лучше, - объявил он. - Кофе?
- Что все это значит? - спросил Малянов, показывая на стол.