"Аркадий и Борис Стругацкие. Обитаемый остров (окончательный вариант 1992 г)" - читать интересную книгу автора

примитивная, вроде мальчишки, которого в "Войне и мире" интересуют только
батальные сцены. Это обижало: Максим представлял Землю и - честное слово! -
имел основания рассчитывать на более серьезного партнера по контакту.
Правда, можно было предположить, что этот мир расположен на перекрестке
неведомых межзвездных трасс, и пришельцы здесь не редкость. До такой степени
не редкость, что ради каждого вновь прибывшего здесь уже не создают
специальных авторитетных комиссий, а просто выкачивают из него наиболее
эффектную информацию и этим ограничиваются. За такое предположение говорила
оперативность, с которой люди со светлыми пуговицами, явно не специалисты,
разобрались в ситуации и без всяких ахов и охов направили пришельца прямо по
назначению. А может быть, какие-нибудь негуманоиды, побывавшие здесь раньше,
оставили по себе настолько дурное воспоминание, что теперь аборигены
относятся ко всему инопланетному с определенным недоверием, и тогда вся
возня, которую разводит вокруг ментоскопа профессор Бегемот, есть только
видимость контакта, оттяжка времени, пока некие высокие инстанции решают мою
судьбу.
Так или иначе, а дело мое дрянь, решил Максим, давясь последним куском.
Надо скорее учить язык, и тогда все выясниться...
- Хорошо, - сказала Рыба, забирая у него тарелку. - Идем.
Максим вздохнул и поднялся. Они вышли в коридор. Коридор был длинный,
грязно-голубой, справа и слева тянулись ряды закрытых дверей, точно таких
же, как дверь в комнату Максима. Максим никогда здесь никого не встречал, но
раза два слышал из-за дверей какие-то странные возбужденные голоса.
Возможно, там тоже содержались пришельцы, ожидающие решения своей судьбы.
Рыба шла впереди широким мужским шагом, прямая, как палка, и Максиму
вдруг стало очень жалко ее. Эта страна, видимо, еще не знала промышленности
красоты, и бедная Рыба была предоставлена сама себе. С этими жидкими
бесцветными волосами, торчащими из-под белой шапочки; с этими огромными,
выпирающими под халатом лопатками, с безобразно тощими ножками совершенно
невозможно было, наверное, чувствовать себя на высоте - разве что с
инопланетными существами, да и то с негуманоидными. Ассистент профессора
относился к ней пренебрежительно, а Бегемот и вовсе ее не замечал и
обращался к ней не иначе как "Ы-ы-ы...", что, вероятно соответствовало у
него интеркосмическому "Э-э-э..." Максим вспомнил свое собственное, не бог
весть какое к ней отношение и ощутил угрызения совести. Он догнал ея,
погладил по костлявому плечу и сказал:
- Нолу молодец, хорошая.
Она подняла к нему сухое лицо и сделалась как никогда похожей на
удивленного леща анфас. Она отвела его руку, сдвинула едва заметные брови и
строго объявила:
- Максим нехороший. Мужчина. Женщина. Не надо.
Максим сконфузился и снова приотстал.
Так они дошли до конца коридора, Рыба толкнула дверь, и они очутились в
большой светлой комнате, которую Максим называл про себя приемной. Окна
здесь были безвкусно декорированы прямоугольной решеткой из толстых железных
прутьев; высокая, обитая кожей дверь вела в лабораторию Бегемота, а у двери
этой всегда почему-то сидели два очень рослых малоподвижных аборигена, не
отвечающих на приветствия и находящихся как будто в постоянном трансе.
Рыба, как всегда, сразу прошла в лабораторию, оставив Максима в
приемной. Максим, как всегда, поздоровался, ему, как всегда, не ответили.