"Энн Стюарт. Чужие грехи " - читать интересную книгу автора

все просчитал заранее, и вычислил - когда и почему это случится. Вполне
возможно, что он знал даже имя.
Джеймс машинально разгладил измятый конверт. Затем вынул письмо,
развернул и начал читать.
На первый взгляд, в письме не было ничего, что вызывало бы хоть
малейшие подозрения. Так, обычные отцовские наставления, изложенные в
слегка поддразнивающей манере, столь характерной для Уина. Непосвященный
человек ни за что не догадался бы, что перед ним - прощальное письмо.
И тем не менее это было так. Уин знал, что разоблачен. Изящная легенда
раскрыта, и вынесен смертный приговор. Вполне возможно, что он знал даже
имя своего палача.
Внезапно глаза Джеймса сузились, превратившись в едва различимые
щелочки. "Милая Энни, Я жду с нетерпением ирландскую молитву, которую ты
для меня вышиваешь", - прочел он. - "Глядя на него, я буду вспоминать тебя,
а также Джейми. Он очень славный человек. Если когда-нибудь случится так,
что тебе понадобится помощь, а меня рядом не окажется, обратись к нему".
Макинли с трудом сдержался, чтобы не скомкать листок. Он аккуратно
сложил его и вернул в конверт.
И привычно потянулся к бутылке.


***

Проснувшись, Энни не сразу поняла, где находится. Продавленная
кровать, сбитые в комок простыни, запах жареного бекона, смешанный с
душистым ароматом свежесваренного кофе. Кто-то внизу негромко напевал себе
под нос.
Она чувствовала себя измученной, растерянной, сбитой с толку. Голова
гудела - возможно, от выпитой текилы. Энни выползла из постели, порылась в
чемодане, выбрала кое-какие тряпки и оделась. Затем спустилась по
ступенькам и... замерла как вкопанная, не веря своим глазам.
Крохотная комнатенка внизу сияла чистотой. Грязная посуда,
нагромождение тарелок и мисок, стопки разодранных книжек и пожелтевших
газет - всего этого как не бывало. Даже пол был выметен.
Вместе с грязью и беспорядком исчез и вчерашний оборванец. Маккинли,
стоя у плиты, переворачивал на сковороде аппетитно шипящие ломтики бекона,
то и дело отпивая кофе из чашки.
Он принял душ, побрился и снова обрел знакомый Энни облик. Конечно,
черно-серый костюм он надевать не стал, а непривычно длинные волосы, ещё
мокрые после душа, были аккуратно зачесаны назад. Одет Маккинли был в
тщательно отутюженный костюм защитного цвета.
- Ага, проснулась, соня! - прогромыхал он, увидев Энни. Сочный голос
его, с едва различимым техасским акцентом, звучал весело, почти задорно. -
Я думал, ты решила до вечера спать.
Энни растерянно уставилась на него. Почему-то прежний, с детства
знакомый Маккинли, страшил её сейчас даже сильнее, чем давешний незнакомец.
- Кофе хочешь? - предложил он, обезоруживающе улыбаясь.
- С удовольствием, - выдавила наконец Энни.
- Садись. Сейчас и завтрак поспеет. Чтобы день заладился, с утра нужно
плотно поесть, - закончил он, отворачиваясь к плите и снова начиная