"Мэри Стюарт. Розовый коттедж " - читать интересную книгу автора

и иногда в садах дома, наконец вернулась назад - через четыре с лишним года.
Я взглянула на часы. Бабушка уже должна была проснуться, утренняя суета
улеглась, и наступило наконец время для серьезного разговора. Прошлой ночью
я приехала очень поздно и до сих пор не знала, почему бабушке понадобилось
так срочно "потолковать" со мной. "Нет, не по телефону, пичужка, я все
расскажу тебе, когда ты приедешь". И, словно вспомнив о чем-то: "Ты ведь
помнишь Розовый коттедж, верно?".
Конечно, я помнила Розовый коттедж. Это был один из домиков в
английском поместье Брэндонов, в паре миль от деревни Тодхолл. В юности мой
дед поступил садовником в Холл, и однажды летом, когда Семья (как называли
Брэндонов в округе) отправилась в свое недавно приобретенное шотландское
поместье, он поехал с ними, чтобы помочь восстановить и заново разбить
заброшенный сад. Там он встретил Мэри Кэмпбелл, судомойку, женился на ней и,
закончив работу, увез с собой на юг. Через год у них родилась дочь. В
чрезвычайно нехарактерный момент поэтического настроения они назвали ее
Лилиас, позаимствовав имя с одного из висевших в Холле портретов давно
покойных Брэндонов. Лилиас была моей матерью. Я едва помню ее, но эти
воспоминания очаровывают. Восхитительно миловидная, всегда в хорошем
настроении и неизменно добрая, она протанцевала весь путь от судомойки до
высокого положения горничной в Холле с легким сердцем и, судя по моему
появлению на свет, с тем, что ее тезка, жившая в восемнадцатом веке, назвала
бы "легкой юбкой".
Мне не говорили, кто был мой отец. Мою мать, конечно, лишили места в
Холле, когда обнаружилась ее беременность. Родители, презрев предрассудки
своего времени, забрали ее домой и с любовью заботились о ней и, когда
пришло время, о ребенке, а Брэндоны, не говоря ни слова, предоставили
садовнику и кухарке улаживать свои дела так, как они считают нужным. Что
обнаружило их здравый смысл, ибо даже в те времена трудно было найти такую
же хорошую кухарку, как моя бабка.
Когда мне исполнилось пять лет, умер дед. Я очень плохо помню этого
спокойного, пахнущего землей великана, который в отсутствие матери брал меня
с собой в обнесенный стеной сад и оставлял играть за теплицами "в помогалки
дедушке", как он выражался. Вскоре после его смерти из Шотландии приехала
старшая сестра бабушки - "чтобы составить ей компанию". С тетей Бетси пришли
перемены.
Тетя Бетси была религиозна. Ее вера, не дававшая ей сойти с пути
праведного, также обязывала ее следить, дабы и все остальные шествовали той
же тернистой тропой. То, о чем раньше не упоминалось, теперь говорилось
вслух и часто (как мне позже рассказывала бабушка). Розовый коттедж
превратился из приюта мира в обитель Благочестия - с большой буквы. Моя мать
терпела год, потом однажды ночью, вскоре после моего шестого дня рождения,
она ушла.
Наша с нею комната была в передней части коттеджа, над кухней, которая
служила гостиной. Меня разбудили громкие голоса. Настойчивый голос бабушки,
полный то ли гнева, то ли отчаяния. В голосе матери, непривычно
пронзительном, звенели слезы. И голос тети Бетси - громкий, твердый и
самоуверенный. Я зарылась поглубже в постель и заткнула уши.
Хлопнула дверь. Я откинула одеяло и села. Легкие шаги на голых
деревянных ступенях. Тихо отворилась дверь в спальню. Мама у кровати, ее
руки крепко обнимают меня. Ладонь мягко сдерживает мои вопросы.