"Шон Стюарт. Йода: Свидание с тьмой (Войны клонов) " - читать интересную книгу автора

примерно в двадцать миллионов плюс-минус допустимое отклонение - в
зависимости от того, что в данное конкретное время означало понятие
"разумная". Например, можно спорить, способен ли Bivalva Contemplativa
Bivalva Contemplativa - "задумчивое двустворчатое".
, иначе "мыслящий моллюск с Периликса", действительно "мыслить" в привычном
смысле, или же его мультигенерационные переговорные семафоры служат скорее
не для бесед, а для строительства колоний. В любом случае, двадцать
миллионов - это стандартное число.
Если бы поздним вечером спустя тридцать месяцев после битвы на Геонозисе
сторонний наблюдатель увидел, как мастер Макс Лим, приподняв подол робы,
спешит куда-то по коридорам Храма джедаев, он мог бы прийти к выводу, что из
всех этих рас лица трехглазых гранов с козьими головами особенно
приспособлены, чтобы выражать беспокойство. Три густых брови над
встревоженными глазами мастера Лим были сведены вместе. Ее подбородок был
длинным и узким даже по гранским стандартам, и, когда мастер-джедай
волновалась, она имела привычку скрежетать зубами - пережиток прошлого,
оставшийся от жвачных животных, от которых произошли граны.
Обычно мастер Лим не нервничала. По-матерински добрая, спокойная и умелая,
она была любимицей младших учеников, и ее было очень трудно выбить из колеи.
Мейс Винду или Энакин Скайуокер могли выражать недовольство оборонительной
позицией джедаев, но только не Макс Лим. Граны были глубоко социальным,
общинным народом, и Макс охотно посвятила свою жизнь служению идеалу
миротворца. И вот теперь джедаи, к ее прискорбию, медленно, но неумолимо
превращались в солдат.
Макс Лим думала, что гражданская война - самое ужасное, что может произойти
с Республикой. Потом была бойня на Геонозисе, в один день унесшая цвет
целого поколения джедаев. Вспышки плазменных разрядов, вкус песка на зубах,
вой и грохот боевых дроидов - сейчас это все казалось кошмаром, размытым
пятном боли и горя. Она потеряла более десятка товарищей, которые были ей
ближе, чем сестры. Война пришла в ее дом, и отнюдь не на экране головизора.
По дороге на Корускант мастер Йода говорил об исцелении и восстановлении
равновесия, но для Макс Лим последние тридцать месяцев выдались очень, очень
тяжелыми. Для нее было легче переживать воспоминания о битве, чем выносить
жуткую пустоту Храма. Сорок мест за обеденными столами в зале, рассчитанном
на сто. Западный участок огорода, оставленный незасеянным. Ритм жизни в
Храме, разорванный из-за нехватки времени; больше некогда было выращивать
овощи, штопать одеяния или играть. Теперь все это заменяли рукопашный бой,
тактика мелких подразделений и упражнения по проникновению в тыл противника.
Пищу готовили в спешке из продуктов, покупаемых в городе, и посерьезневшие
ребятишки двенадцати-четырнадцати лет отслеживали каналы связи, выполняли
курьерские поручения и изучали планы сражений.
О детях Лим тревожилась больше всего. Храм, в котором почти не осталось
взрослых, был похож на школу, покинутую учителями. Внезапно осиротевшие
падаваны, ученики, у которых так мало наставников и так много обязанностей -
Макс Лим боялась за них. Как ни старались Йода и другие учителя привить им
древние добродетели джедаев, это поколение будет носить отметку насилия. Как
будто их вскормили отравленным молоком, думала Макс. Впервые после Ситской
войны
Наверное, мастер Лим имела в виду тысячелетнюю войну с "Новыми ситами",
закончившуюся Руусанской битвой.