Глава 10

Чарли постепенно уставал, осознавая - что-то здесь не так. Озеро потерялось. Мальчик остановился и посмотрел вокруг, но не увидел ни одной знакомой приметы.

Он повернул направо и пошел вверх по склону холма. Неожиданно позади залаяла собака. Остолбенев от громкого и неожиданного звука, он даже отступил на шаг - а потом бросился бежать. Залаял еще один пес, и еще один - Чарли даже не представлял, откуда ждать беды. Он ужасно перепугался и поэтому бежал все более неуклюже - хватаясь руками за кусты, жадно глотая воздух, так что скоро ему казалось, что весь мир вокруг несется вскачь, только бедные ноги Чарли не могут сдвинуться с места.

Лай будто бы доносился сразу отовсюду, псы окружали его, а он метался из стороны в сторону, как загнанный зверек, путающий следы. С разбегу бедняга влетел в колючий кустарник и оцарапал лицо и локти, причем ему показалось, что боль как-то связана с собаками - и он бешено замолотил руками, даже не чувствуя, что шипы еще глубже вонзаются в кожу.

Он долго бился и вертелся, стараясь освободиться, и наконец преуспел. Лай за спиной постепенно утихал, но в панике Чарли этого даже не заметил и снова побежал вслепую, с распахнутой на груди одеждой, натыкаясь на кусты и деревья, спотыкаясь о невидимые камни под ногами. Наконец он выскочил на открытое место и впервые смог развить хорошую скорость.

После долгого бега мальчик наткнулся на проволочную ограду, и проволока больно врезалась ему в кожу. От неожиданности он не удержался на ногах - и сел на землю, задыхаясь и прижимая ладони к голой груди.

Далеко внизу, под холмом, человеческий голос увещевал собак; те и впрямь успокоились, и единственным звуком для Чарли осталось его собственное частое дыхание. Он посидел, скорчившись и ожидая, когда снова сможет нормально дышать; потом разогнулся и впервые с тех пор, как вышел из дома, заметил, что у него порвана пижама. Мальчик осторожно запахнул обтрепанные края курточки на груди, будто это могло успокоить боль от пореза.

Через некоторое время он смог подняться на ноги, постоял неподвижно - и наконец двинулся вверх по склону, вдоль проволочного заграждения. Теперь Чарли шел прихрамывая: упав, он потерял одну тапочку.

Ограда кончилась внезапно. Она была старая, неизвестно когда поставленная, и уцелела лишь частично. Увидев, что она кончилась, Чарли испытал невольное облегчение - как будто именно ограда мешала ему достигнуть цели. Приободрившись, он переступил через обрывок проволоки и зашагал к темнеющему лесу.

Идти среди деревьев первое время было приятно. Сквозь листву проникал лунный свет, в ветвях мягко шумел ветер. Все это успокаивало, но по мере того, как Чарли углублялся в лес, ему становилось все тревожнее. Здесь было что-то не так - то ли незнакомый запах, то ли странные звуки, каких он никогда еще не слышал. Мальчик остановился.

Он неподвижно стоял между стволов и озирался. Он даже не представлял, где находится, не понимал, как попал сюда. Вся ночь казалась одной сплошной борьбой - но Чарли совершенно не помнил, с какой стати ему понадобилось бороться. Кажется, он чего-то хотел добиться, - только вот чего?

Лицо и руки горели, изодранные колючками. Босая ступня, нежная и непривычная к ходьбе по голой земле, уже была порезана и болела; но более всего Чарли страдал от одиночества. Ему ужасно хотелось обратно, в свою комнату, в постель; но похоже, дом теперь был утрачен навеки - настолько сильно он отличался от страшного леса, что попасть из одного в другой казалось невозможным.

Чарли приложил ухо к запястью, чтобы послушать тиканье часов. Но даже тихий ритмичный звук не помогал ему этой ночью. Мальчик поплотнее запахнул рваную пижамную курточку и медленно побрел вверх по склону, петляя меж деревьев. На ходу его сотрясал беззвучный плач.