"Александр Сухово-Кобылин. Дело" - читать интересную книгу автора

ям и удилищ правосудия, расставляемых по полю деятельности человеческой, и в
эти-то ямы попадают без различия пола, возраста и звания, ума и неразумия,
старый и малый, богатый и сирый... Такую капканную взятку хотят теперь взять
с вас; в такую волчью яму судопроизводства загоняют теперь вашу дочь.
Откупитесь! Ради Бога, откупитесь!.. С вас хотят взять деньги - дайте! С вас
их будут драть - давайте!.. Дело, возродившееся по рапорту квартального
надзирателя о моем будто сопротивлении полицейской власти, о угрозе убить
его на месте и о подлоге по закладу мною вашего солитера, принимает для вас
громовой оборот. Вчера раскрылась передо мною вся эта каверза; вчера сделано
мне предложение учинить некоторые показания касательно чести вашей дочери.
Вы удивитесь; - но представьте себе, что я не согласился! Я отвечал, что,
может, и случилось мне обыграть проматывающегося купчика или блудно
расточающего родовое имение дворянина, но детей я не трогал, сонных не резал
и девочек на удилище судопроизводства не ловил. Что делать? У всякого своя
логика; своей я не защищаю; но есть, как видите, и хуже. Примите и пр.
Михаил Кречинский".
Атуева. И что ж, вы полагаете, Петр-то Константиныч послушался?
Нелькин (отдавая письмо). Естественно не поверил.
Атуева. (запирает письмо в бюро). Именно. Эге, говорит, это новая
штука; тех же щей, да погуще влей - ну и не поверил; правые, говорит, не
дают, виновные дают. Я было к нему пристала, так он знаете как: а вы,
говорит, заодно с Кречинским-то, что ли? Ну что ей могут сделать? Я тут,
говорит, отец, так мой голос первый; а вышел-то его голос последний; потому,
говорят, он свое детище обвинять не станет.
Нелькин. Так все же я понять не могу, каким образом это развилось.
Атуева. Очень просто; как только Кречинский на эту штуку не пошел, они
Расплюева подвели; этот как им надо, так и показал.
Нелькин. Что же Расплюев показал?
Атуева. А, видите, что была, говорит, любовная интрига; что шла она
через него; что он возил и записочки, и даже закутанную женщину к
Кречинскому привозил; но какую женщину - он не знает. Только, видите,
поначалу все это тихо было; мы уехали в деревню и ровно ничего об этом не
знали; сперва одного из наших людей вытребовали, потом другого; смотрим, и
весь дом забрали; расспрашивали, допрашивали - ну можете себе представить,
какая тут путаница вышла.
Нелькин. Да еще как путать-то хотели.
Атуева. Стало быть, и пошло уж следствие об Лидочке - а не о
Кречинском, потому на нем только одна рубашка осталась. Однако от людей
наших ничего особенного они не добились, а выбрался один злодей, повар
Петрушка, негодяй такой; его Петр Константиныч два раза в солдаты возил -
этот, видите, и показал: я, говорит, свидетель! Смотрим, и Лидочку
вытребовали - а зачем мы еще не знаем; а он все упрямится, да так-таки
упрямится, да и только; твердит одно: пускай ее спросят, она дурного не
сделала.
Нелькин. Что ж, конечно.
Атуева. Ну, делать нечего, приехали и мы из деревни. Да как узнал он,
что ей очные ставки хотят дать; да очные ставки с Петрушкой, да с
Расплюевым, да с Кречинским; да как узнал он, о чем очные-то ставки, - так
тут первый удар ему и сделался. Тут только увидел, что правду ему Кречинский
писал. Вот он, батюшка, мой, туда сюда. Взял стряпчего, дал денег - ну