"Александр Сухово-Кобылин. Дело" - читать интересную книгу автора

дескать, мой отец да пойдет срамить свою седую голову, - ну да и старик-то
уперся; этак, говорит, всякий с улицы у меня по триста рублей серебром брать
станет; - ну и не сладилось.
Нелькин. Чему тут сладиться?
Атуева. Вот теперь отличный человек ходит - ну и этот не нравится; а
какой человек - совершенный ком-иль-фо, ну состояния, кажется, нет; и он
хочет очень многим людям об нас говорить - и говорит: вот вы увидите.
Нелькин. Да это Тарелкин, который вчера вечером у вас сидел; как я
приехал.
Атуева. Ну да.
Нелькин. Да он за Лидией Петровной ухаживает?
Атуева. Может быть; что ж, я тут худого не вижу. Он... хорошо... служит
и всю знать на пальцах знает. Даже вот у окна сидит, так знает, кто проехал:
это вот, говорит, тот, - а это тот; что ж, я тут худого не вижу. А то еще
один маркер приходит.
Нелькин. Как маркер?!
Атуева. А вот что на бильярде играет.
Нелькин. Что же тут маркер может сделать?
Атуева. А вот что: этот маркер, мой батюшка, такой игрок на бильярде,
что, может, первый по всему городу.
Нелькин. Все же я не вижу...
Атуева. Постойте... и, играет он с одним важным, очень важным лицом, а
с кем - не сказал. Только Тарелкин-то сказал - это, говорит, так. А играет
это важное лицо потому, что дохтура велели: страдает он, видите,
геморроем... желудок в неисправности - понимаете?
Нелькин. Понимаю.
Атуева. Этот теперь маркер во время игры-то всякие ему турусы на
колесах да историйки и подпускает, да вдруг и об деле каком ввернет, - и,
видите, многие лица через этого маркера успели.
Нелькин. Ну нет, Анна Антоновна, - это что-то нехорошо пахнет.
Атуева. Да вы вот вчера приехали из-за границы, - так вам и кажется,
что оно нехорошо пахнет; - а поживете, так всякую дрянь обнюхивать станете.
Нелькин (вздохнувши). Может, оно и так... Скажите-ка мне лучше, что
Лидия Петровна? Она очень похудела; какие у нее большие глаза стали - и
такие мягкие; знаете, она теперь необыкновенно хороша.
Атуева. Что же хорошего, что от худобы глаза выперло.
Нелькин. Она что-то кашляет?
Атуева. Да. Ну, мы с дохтуром советовались - это, говорит, ничего.
Нелькин. Как она все это несет?
Атуева. Удивляюсь; - и какая с ней вышла перемена, так я и понять не
могу. Просьб никаких подавать не хочет; об деле говорить не хочет - и вы,
смотрите, ей ни слова; будто его и нет. Знакомых бросила; за отцом сама
ходит и до него не допускает никого!!.. В церковь - так пешком. Ну, уж это я
вам скажу, просто блажь, - потому - хоть и в горе, а утешения тут нет, чтобы
пехтурой в церковь тащиться...
Нелькин. Ну уж коли ей так хочется - оставьте ее.
Атуева. И оставляю - а блажь. Был теперь у нас еще по началу Дела
стряпчий и умнейший человек - только бестия; он у Петра Константиныча три
тысячи украл.
Нелькин. Хорош стряпчий!