"Светлана Сухомизская. Ночь оборотня" - читать интересную книгу автора

продолжу, и перешла к главной части своей Программы, а именно - к полу.
Первое, что я сделала, - взялась за подлокотники кресла, стоящего в
маминой комнате возле двери, ведущей в прихожую, и с силой потянула его на
себя. Отодвинув кресло от стены, с замиранием сердца я заглянула за его
спинку.
И тихонько присвистнула.
Там лежали: антикварной древности зонтик, голубой в беленький
цветочек, потерянный и оплаканный мной месяц назад; тетрадь с набросками
романа (об этой утрате я, впрочем, намертво забыла, потом поймете почему);
губная помада, загадочная пропажа которой изводила меня вот уж две недели;
купленный пару дней назад журнал о кино, поиски которого едва не свели
меня с ума, и монета достоинством в пять рублей.
И как это мне раньше ни приходило в голову, что половина из того, что
кладешь на спинку кресла (дурная привычка, укоренившаяся во мне с
детства), оказывается в результате под ним? И почему мне не хватало мозгов
искать потерянное там, куда оно скорее всего и должно было попасть?
Впрочем, детективные романы учат нас как раз обратному, а именно тому, что
искать следует там, где, по законам логики, искать не нужно.
Врут детективные романы. Особенно врут про работу сыщиков. Я
выключила пылесос и, злобно вздыхая, потащила его в другой угол комнаты.
Когда я поступила на работу в "Гарду" (так называется детективное
агентство, если кто не знает), у меня сложилось впечатление, что трудиться
на благо начальства и обратившихся за помощью граждан я буду от силы пару
часиков в день, а все оставшееся время посвящу приятному досугу, и не
исключено, что в компании все того же начальства. Дудки! То есть недолго
музыка играла! Работы становилось все больше, удовольствия она мне
приносила все меньше, а любимое начальство появлялось в непосредственной
близости от меня все реже, чего ни одно любящее сердце выдержать не в
силах! Словом, я потеряла покой и сон, бегая по всему городу и перебирая
без конца разнообразные бумажки, забросила дом, хозяйство и новый роман, а
начальство не вело ни ухом, ни бровью и на мои страдания, моральные и
физические, никак не реагировало.
К тому моменту, когда я, покончив с уборкой, очутилась на кухне перед
шумно закипающим чайником и ждущими своего смертного часа бутербродами с
"Докторской" колбасой, физические силы мои были на грани полного
истощения, а настроение упало ниже отметки абсолютного нуля, что
составляет, если память мне не изменяет, -273 градуса по Цельсию. Виной
этому были мысли о любимом.
Было от чего пригорюниться. Со времени первого поцелуя с любимым
прошло уже почти два месяца. И столько же прошло со времени последнего.
Нежные отношения, на продолжение и развитие которых я рассчитывала всей
душой, то ли замерзли, то ли закисли, короче, приказали долго жить.
Любимый при каждой нашей встрече был весел, ласков и мил, однако общался
со мной хотя и не как с подчиненной, но как с другом, товарищем и братом,
то есть сестрой. Разницы нет, потому что роль сестры, как и все остальное,
меня совершенно не устраивала.
Истосковавшееся по любви сердце ныло, и страдания не могли заглушить
ни бутерброды, ни чай, даже с сахаром и лимоном. Словно в ответ на мои
мысли, унылую тишину квартиры прорезал пронзительный телефонный звонок.
- Привет, - бодро сказал Дашкин голос. - Как она - жисть?