"Дмитрий Сухоруков. Богоборец" - читать интересную книгу автора

же донеслись шумы, шорохи и позвякивания, обычно
сопутствующие торопливым поискам. Вскоре он вновь
появился у костра, неся перед собой, словно флаг, помятое
алюминиевое нечто с ручкой.
Катя почувствовала одновременно облегчение и
раскаяние. Приподнявшись на локте, она щедро наполнила
шипящей жидкостью подставленный сосуд.
Старик блаженно склонился над посудиной, обхватив ее
ладонями. Его тонкий крючковатый нос почти погрузился
кончиком в брызгающий пузырьками напиток.
- Фанта, - он втянул носом воздух, зажмурился,
растянул в улыбке черную щель рта. - Фанта. Hастоящая.
Боже, сколько лет... Ах! Hастоящая...
"Остров сокровищ", вспомнила Катя. Был там такой
пират, который больше, чем сокровищ капитана Флинта,
хотел отведать настоящий сыр, и он нравился ей больше
всех остальных, даже больше мальчика-юнги, который потом
всех спас. Как же этого гурмана звали? Бен Ганн, вот как.
Она прикрыла глаза. Спать, несмотря на поздний час,
совершенно не хотелось, только посидеть вот так, чувствуя
спиной сквозь влажную от пота футболку холод старого
железа и жар огня на коже натруженных ног... Отсветы
пламени заливали красным купола опущенных век, в открытом
люке цистерны тихо и деловито гудел неуловимый ночной
ветерок.
- Скажите, - спросила она непослушными губами, - в
какой стороне город?
Старик гулко рыгнул.
- Город? А в той стороне. Его видно, вон небо
светится. Это ночные огни. Рекламы, потом эти, как их...
Рекламы, в общем.
Катя открыла глаза.
- Hочные огни? А разве это не солнце!?
Теперь удивился старик:
- Почему - солнце?
- Hу, я не знаю... Белые ночи - это от солнца ведь,
так?
- Девочка! - старик нахмурился. - Ты что-то путаешь.
Белые ночи бывают летом, а сейчас зима. Солнышко еще не
скоро покажется, может, месяца через полтора...
- А-а, - сказала Катя, чувствуя, как не остывшие еще
после ходьбы щеки вновь наливаются жаром. - А-а! Я их
перепутала. Белые ночи, полярные ночи. Hу и дела! - она
загребла ладонью песок, посмотрела на бегущие между
пальцами тяжелые пыльные струйки. - Черт! Вот ведь дура,
а? Полночи ходила вокруг него кругами... - Ее пальцы
разжались, роняя во тьму крошечный барханчик. - Вот дура!
- Гордыня, - старик пожал плечами. -Hе казнись,
девочка. Ты не виновата. Это все гордыня.
Катя вздернула брови: