"Евгений Сухов. На зоне ("Я - вор в законе" #3) " - читать интересную книгу автора

натура, которая полностью раскрывается только со временем.
Варяг тоже присматривался к обитателям американской тюрьмы и сразу
отметил, что здесь нет такой семейственности, какая существует в российских
тюрьмах: заключенные кучковались скорее по расовому признаку. Наиболее
крепкой и многочисленной тюремной группировкой здесь были негры. Наглые,
самоуверенные, они держались вызывающе. Любимым их времяпрепровождением было
шумное обсуждение американского футбола, девок, и если они не потребляли
наркотики, то целыми днями играли в баскетбол и гоготали над собственными
довольно примитивными шутками.
Белые также подсознательно держались друг за друга. По численности они
занимали в изоляторе предварительного заключения второе место. Почти все до
единого в цветных татуировках, они отличались скрытым коварством и затаенной
злобой: сюда попадали те, кто, видимо, имел зуб на весь белый свет.
Третью группу уголовников, стремящихся держаться вместе, составляли
цветные, которые были чужаками в белой и черной среде. Среди цветных
значительную группу составляли индейцы, немало было китайцев, вьетнамцев и
всевозможных метисов - этакий коктейль из народов, населявших Америку.
Варягу не сразу удалось определить, кто незримо стоит за этой вроде бы
хаотичной разобщенной людской массой, кто решает все вопросы, затрагивающие
интересы заключенных.
Этот человек никогда не выпячивался, держался очень скромно. Мало кто
догадывался о том, что невысокий худощавый мужчина азиатского происхождения,
которого обычно все звали Стив, и есть тот, кто делал погоду в тюрьме. Стив
никогда не злоупотреблял своей властью. И если Стиву требовалась буря, то
ему достаточно было шепнуть на ухо одному из своих прихвостней, и тогда
коридоры и камеры изолятора превращались в сущий ад, наполняясь таким
грохотом, что начальник тюрьмы готов был выполнить самые прихотливые
требования зеков.
Выражаясь российской феней, Стив "сухарился": вместо себя на виду он
поставил огромного, под два метра ростом, молодого зека, который объявлял
волю хозяина, выдавая за свою.
В один из первых дней пребывания в изоляторе Варяг поймал на себе
любопытный взгляд Стива, который, казалось, спрашивал: "Что ты за птица,
русский?" И Варяг не сомневался в том, что очень скоро должен будет дать
этому человеку исчерпывающий ответ.
Варяга не мог усыпить почти курортный режим американской тюрьмы, он
прекрасно осознавал, что в любой тюрьме утрата бдительности может стоить
жизни, а потому с первой минуты своего заключения был напряжен, как сжатая
пружина, готовая в любую секунду распрямиться и нанести обидчику ответный
удар. Превратившись в одночасье из респектабельного мистера Игнатова в
обыкновенного зека, Варяг стал ощущать, как в нем воскресают прежние
привычки и чувства, свойственные старому, опытному уркагану, -
недоверчивость, настороженность, хитрость, собранность. Инстинкт
самосохранения изменил даже саму походку Владислава, манеру говорить. Его
сон стал чутким и беспокойным.
Зеки сторонились "мистера Игнатова", потому что во всем его облике
ощущалась скрытая угроза, а независимость, с которой он держался, выдавали в
нем человека, прошедшего суровые жизненные испытания. Все, кто был знаком со
строгим тюремным укладом, понимали, что к этому парню следует относиться с
осторожностью и не стоит его задевать.