"Приложения к трактату «Основы физики духа»" - читать интересную книгу автора (Скляров Андрей Юрьевич)

Приложение № 2. «Возможна ли у нас партия нового типа?..» (отнюдь не пьеса, но в 2-х частях)

Настоящее Приложение к трактату «Нелепая попытка примиренческого шарлатанства» («Основы физики духа») автор решил посвятить самому опасному и неблагодарному занятию, а именно: анализу текущих тенденций общественного развития и перспективному прогнозированию этого развития. Данные вопросы умышленно были вынесены за рамки самого трактата, поскольку не входили в его цели - формулировку основных положений Единой Физики Духа и Материи. Однако из любой теории неизбежно вытекает то или иное количество следствий. И если одним из объектов этой теории является человеческое общество, то некоторые следствия данной теории также неизбежно будут касаться и вопросов общественного развития.

Опасность темы определяется вовсе не тем, что она может быть чем-либо «опасна» для самого автора или для судьбы его теории. В конце концов, любой прогноз в условиях многовариантного и неоднозначного будущего носит временный характер: по истечении какого-то периода времени или с появлением новых, неучтенных факторов практически любой прогноз сможет «устареть». Это не вина теории, используемой для прогноза, а лишь свойство нашего бытия.

Опасность в том, что почти всегда находится группа индивидов, стремящихся перевести тот или иной теоретический прогноз в плоскость практических действий, а действия эти в данном случае затрагивает судьбы сотен, тысяч, а иногда и многих миллионов живых людей. И тут масштаб и вероятность печальных последствий многократно возрастает не только в силу временного характера самого прогноза, но и вследствие неизбежных «искажений переноса» из теории на практику, осуществляемого конкретными людьми, склонными в том числе и к собственным ошибкам.

Неблагодарность же темы развития общества во многом предопределяется тем, что в условиях чрезвычайно возросшей роли масс в жизни общества и мощнейшего информационного потока практически каждый уверен, что имеет свой (единственно верный) рецепт переустройства страны и решения общемировых проблем. Естественно, что поскольку нет двух абсолютно одинаковых индивидов, постольку и нет двух одинаковых рецептов. А ведь каждый готов отстаивать именно свой…

В этих условиях автор, может быть, и воздержался бы от вынесения на широкую публику данного Приложения, но есть два соображения, которые заставляют его все-таки вступить на скользкий путь прогноза.

Во-первых, как уже говорилось, следствия из теории неизбежны. И искусственное замалчивание этих следствий является в определенной степени «нечестной игрой», с точки зрения нормального объективного исследования.

А во-вторых, развитие текущей ситуации в стране резко увеличивает вероятность возрождения официального института цензуры (в явном или неявном виде), в условиях которой опубликование данного Приложения, скорее всего, будет просто невозможным.

Побуждаемый именно этой второй причиной к несколько «скороспешным» действиям, автор заранее приносит извинения тем читателям, которые сочтут данный труд далеким от целостности и завершенности.

Возможно ли вообще сколь-нибудь надежное прогнозирование в такой сложнейшей системе, как человеческое общество?.. Данный вопрос непосредственно связан с вопросом о возможности вообще анализа этой системы. Множественность не только элементов общества (т.е. индивидов), но и действующих факторов; способность к сильному изменению их свойств; сложность многоуровневых связей в системе, - все это иногда вызывает глубочайший пессимизм у некоторых исследователей. Так, например, А.Зиновьев в своей книге «На пути к сверхобществу» пишет:

«…в случае сложных исторических событий, представляющих собою совпадение и переплетение многих миллионов и миллиардов событий в пространстве и времени, понятие причинно-следственных отношений вообще теряет смысл».

(Для тех, кто не знаком с данной книгой, маленькая загадка: как Вы думаете, когда она написана?.. Сто, двести, а может быть, триста лет назад?.. А вот и не угадали, - в самом конце XX века!..)

Разве может в таком случае речь идти о каком-либо научном исследовании и прогнозирования развития общества?.. Ведь наука еще не изобрела способа изучения реальности без причинно-следственных связей. И более того, именно их исследованием, собственно, она и занимается…

К счастью, не все столь пессимистичны, и многих уже давно не пугает сложность системы. В действительности вовсе не является необходимым учитывать абсолютно все имеющиеся и изменяющиеся факторы, параметры и свойства системы, ее элементов и связей.

«Синергетика подходит к решению проблемы сжатия информации с другой стороны. Вместо большого числа факторов, от которых зависит состояние системы (так называемых компонент вектора состояния) синергетика рассматривает немногочисленные факторы порядка, от которых зависят компоненты вектора состояния системы и которые, в свою очередь, влияют на параметры порядка» (Ю.Данилов, «Роль и место синергетики в современной науке»).

«Неправомерно чрезмерно усложнять модели, вводить большое число параметров развития. Синергетика позволяет снять некие психологические барьеры, страх перед сложными системами. Сверхсложная, бесконечномерная, хаотизированная на уровне элементов среда может описываться, как и всякая открытая нелинейная среда, небольшим числом фундаментальных идей и образов, а затем, возможно, и математических уравнений, определяющих общие тенденции развертывания процессов в ней. Можно попытаться определить так называемые параметры порядка мирового развития» (Е.Князева, С.Курдюмов, «Синергетика и принципы коэволюции сложных систем»).

Если использовать терминологию трактата автора, то речь в данном случае идет о комплекс-качествах системы и ее основных подсистем. Именно эти комплекс-качества и подразумеваются под «параметрами порядка» и «компонентами вектора состояния системы»…

Таким образом, теория систем и синергетика (как одно из направлений, созданных на базе теории систем) подтверждает возможность анализа и прогнозирования общественного развития. Но там, где есть анализ и прогноз, становится принципиально возможным и влияние как на сам процесс, так и на его конечный результат.

«В принципе есть возможность строить формы социальной организации не методом слепого отбора, многократных проб и ошибок. Не обязательно следовать постепенному и долгосрочному пути становления и развития общества рыночного типа… Необходимо ясно осознать, что существует путь многократного сокращения временных затрат и материальных усилий, путь резонансного возбуждения желаемых и - что не менее важно - реализуемых на данной социальной среде структур… В настоящий бифуркационный период у нас нет времени на медленный многовековой путь к развитому рыночному обществу. Мы вынуждены сокращать постепенный и зигзагообразный эволюционный путь. Колоссально сокращать время перехода. Разруху, духовные и материальные лишения этого периода. Нам необходимо миновать драматизм извилистого пути «выживания сильнейших». А для этого было бы желательно найти подходы к определению спектров структур-аттракторов сложных социальных сред и научиться резонансно возбуждать структуры, близкие к аттракторам эволюции» (там же).

(Для тех, кто не очень силен в узкопрофессиональной терминологии поясним: «бифуркационный период» - подразумевает состояние системы с повышенной нестабильностью; «аттрактор» же наоборот - относительно стабильное состояние.)

Любопытно, что в данной цитате дважды используется термин «резонансное возбуждение», напрямую пересекающийся с исследуемым в трактате автора резонансно-диссонансным духовно-нематериальным взаимодействием, влияющим на состояние как духовно-нематериальных систем, так и дуальных, к каковым относится и общество. И за этим скрывается вполне реальный физический смысл: наличие некоего дуального «прообраза результата» как бы «притягивает» общество к этому результату (на самом деле именно притягивает, - только в духовно-нематериальной составляющей общества, - благодаря резонансному, притягивающему взаимодействию, - см. трактат). Составными этого «прообраза результата» могут быть как сугубо духовно-нематериальные элементы (например, идея некоего «идеального общества» или «общества будущего»; традиции общества и т.п.), элементы материальные (прогрессивные орудия производства), так и дуальные в виде каких-либо общественных институтов - «ростков» этого «общества будущего». Недаром говорят, что новое общество не возникает «вдруг» на пустом месте, а вырастает из старого…

Вторым важнейшим моментом, указанным в приведенной цитате, является упоминание об обязательной возможности реализации желаемого результата именно на имеющейся социальной среде. Впрочем, это условие уже анализировалось в трактате: невозможно создание нового строя без существования его определенного базиса, причем базиса не только материального, но и духовного.

Но посмотрим теперь на данный вопрос именно с физической точки зрения.

В условиях многофакторности процесса и его дуальной природы (т.е. и вероятностного характера будущего) наличие некоего «притягивающего прообраза результата» вовсе не задает однозначный «пункт конечного следования». Притяжение означает наличие некоей силы, приводящей к «ускорению» системы, т.е. к изменению ее «скорости» (в полном согласии со вторым законом Ньютона). А что такое «скорость» применительно к обществу?.. По сути, это - тенденции изменения текущего состояния общества. То есть наличие «притягивающего прообраза результата» влияет на тенденции развития общества, изменяя и возможное поле путей эволюции общества. (Между прочим, даже в сугубо материальных системах наличие, например, гравитационного центра притяжения не приводит обязательно к падению физического тела на данный центр притяжения: движущееся тело может лишь отклониться в сторону этого притягивающего центра, но отклонится уж обязательно…)

Отсюда следует, кстати, немаловажный вывод: нет смысла стремиться к жестко заданной и чрезмерно детализированной модели общества. Не менее эффективно и гораздо более просто по реализации задание «прообраза результата» лишь в самых общих чертах; важно лишь обеспечение основных «параметров порядка» или комплекс-качеств желаемого общества.

При конструировании же «прообраза результата» необходимо учитывать и то, что всякая палка имеет два конца: приобретая что-то одно, мы что-то другое теряем. И если мы добиваемся каких-то возможностей дальнейшего развития, то и теряем какие-то возможности.

«Едва ли не главный родовой признак утопических моделей состоит в том, что они игнорируют неизбежные издержки даже самых оптимальных решений, а также задачу превентивного отслеживания и подготовки к негативным последствиям» (А.Назаретян, «Модели самоорганизации в науках о человеке и обществе»).

И еще не известно: что может оказаться важнее в дальнейшем, - приобретение новых или потеря старых возможностей…

Отсюда следует еще один немаловажный вывод: любая сколь-нибудь стоящая организация, стремящаяся каким-либо образом изменить общество, должна не столько упиваться красотой своей модели «идеального общества», сколько учитывать ущерб от потери возможностей, неизбежно возникающих при движении к этой «красивой» модели.

Но вернемся еще раз к притяжению…

С точки зрения той же физики, довольно очевидно, что вероятность максимального приближения к «прообразу результата» тем выше, чем ближе к направлению на этот результат текущее движение общества. Говоря другими словами, чем больше «прообразу результата» соответствуют текущие тенденции развития общества. Тот, кто не открещивается от них, а использует, намного повышает вероятность своего успеха.

«В соответствии с общими закономерностями самоорганизации сложноорганизованным социоприродным системам нельзя навязывать пути их развития. Скорее, необходимо понять, как способствовать их собственным тенденциям, как выводить системы на эти пути. Скажем, необходимо ориентироваться на собственные, естественные тенденции развития природы и научиться попадать в резонанс с ними, а не насиловать природу, продолжая огульное и бездумное внешнее вмешательство в нее. В общем-то эта установка совпадает с тем, что подразумевается под восточным образом жизни, мышления и деятельности человека. Для Востока всегда были характерны «следование естественности», «ненасилие над природой вещей»…» (Е.Князева, С.Курдюмов «Синергетика и принципы коэволюции сложных систем»).

Конечно же, полностью бросаться в другую крайность и пускать все на самотек, тоже не следует. Ведь вовсе никто не гарантирует, что текущие тенденции развития общества самоходом доставят нас в желаемому результату. Скажем, современные тенденции нашего общества ведут нас прямиком к авторитаризму и экономическому прозябанию основной массы населения (это автор немного забегает вперед)… Да и всегда найдутся люди, которые не будут сидеть и ждать у моря погоды, - они могут двинуться в свою сторону, увлекая за собой общество в целом и лишь усугубляя ситуацию…

Заметим попутно, что указанная необходимость ориентации именно на тенденции, а не на конкретное состояния (как текущие, так и будущие) полностью согласуется с тем выводом трактата, согласно которому только при этом условии возможно обеспечение поступательного - без сильнейших потрясений - его развития…

Но уже и терпеливый читатель вправе сказать: сколько же можно заниматься голым теоретизированием; не пора ли «спуститься на землю» и перейти-таки к учету тех самых современных тенденций в нашем обществе?.. И будет прав… Пора…

В трактате анализ общественных отношений в нашей стране целенаправленно был ограничен только советским периодом, поскольку в цели трактата входили лишь вопросы о возможных способах исследования таких систем как общество и о применимости в этом исследовании тех или иных схем. Теперь мы восполним имеющийся пробел и воспользуемся выводами трактата, среди которых есть и такой: «…для анализа реального общества деление по каким-либо используемым критериям не должно быть абсолютно абстрактным и отвлеченным и должно отражать объективную реальность» (см. трактат автора).

Поскольку же на реальное общество воздействуют не только материальные, но и духовно-нематериальные факторы, постольку мы не будем замыкаться рамками лишь классового подхода (не только в привычной его, «классической» форме, но и скорректированной), хотя и будем его использовать в качестве некоего «стрежня». При этом среди учитываемых факторов читатель может встретить и весьма неожиданные (на первый взгляд), - но это вполне укладывается в рамки вышеизложенного вывода трактата.

Приведу один пример в подтверждение справедливости упомянутого вывода. Один из читателей трактата, с кем автор имеет удовольствие активно переписываться, - Юрий Александрович Лебедев, - заметил по его поводу:

«…абстрактный критерий любви или ненависти к оперному пению, тем не менее, отражает объективную реальность…»

Вряд ли читатель найдет где-либо в научной литературе, посвященной общественным отношениям, попытки анализа с подобных позиций. Однако, ведь и такой анализ вполне правомерен!.. И не только правомерен, но и используется в реальной действительности!.. Без всякого наукообразия уже в двух кампаниях по выборам президента напрямую использовали, казалось бы, очевидные выводы этого анализа: в целях обеспечения явки молодежи на выборы проходила мощнейшая серия рок- и поп-концертов с соответствующими лозунгами. И ведь никто не пытался организовывать для привлечения молодежи концерты оперной и классической музыки!..

Но вернемся к анализу состояния общества в целом… И для начала напомним: к концу 80-х годов в нашей стране разразился мощнейший кризис, обусловленный прежде всего сложившимся глубинным противоречием между качественно изменившимися (по сравнению с началом XX века) производственными силами и господствовавшими производственными и другими общественными отношениями, характеризовавшимися командно-административной системой управления и приоритетом идеологии над экономикой. Кризис, который быстро перекинулся на все сферы общественных отношений в нашей стране.

Дабы избежать стихийно-неуправляемого революционного прорыва накопившейся в обществе потенциальной энергии агрессии, правящее руководство взяло курс на проведение реформ общественных отношений и, прежде всего, реформ устаревших производственных отношений, лежавших в основе экономического кризиса. В соответствии с объективно назревшими требованиями выхода из кризиса был осуществлен ряд мероприятий общегосударственного масштаба.

Нельзя сказать, что все предпринятые шаги оказались неудачными. Кое-что все-таки удалось сделать.

Реализован целый ряд мер, способствовавших сокращению классовой собственности на средства производства, формированию и развитию других форм собственности. Появились и закрепились разнообразные формы индивидуальной и коллективной собственности, а это в определенной степени стимулировало активность производства в некоторых отраслях хозяйства.

В частности были ликвидированы некоторые искусственные ограничения, препятствовавшие становлению рыночных отношений. Отменены практически полностью ограничения по перемещению граждан: прописка сохранена в большей степени условно, значительно облегчен процесс въезда-выезда из страны. В целом были сняты ограничения по доходам, что стимулировало активность значительной части населения.

Ликвидирован ряд экономических монополий, мешавших формированию рынка. Ослабление финансовой монополии способствовало созданию системы коммерческих банков и финансовых структур, что составило основу рыночных взаимоотношений хозяйствующих субъектов. Ликвидация монополии во внешней торговле способствовала включению экономики страны в общемировой рынок. Ликвидация монополии государства в ряде отраслей хозяйствования создала основу для появления рычагов конкуренции в этих отраслях.

В довольно сжатые сроки была осуществлена ликвидация директивного планирования, тихо сошедшего на нет. Определенная демократизация производства и его управления, развитие самостоятельности производства в значительной мере способствовали переходу предприятий и других хозяйственных структур к рыночным отношениям.

Проведена финансовая реформа, ликвидировавшая давление массы денежных ресурсов, необеспеченных товарами, на экономику, что способствовало ликвидации товарного дефицита, служившего основным «раздражающим фактором» недовольства широких масс.

В значительной степени была разрушена система централизованного распределения, что в совокупности с другими мерами позволило ликвидировать хронический товарный дефицит и способствовало установлению естественных ценовых пропорций, складывающихся на основе рыночных взаимоотношений.

Большую роль в изменении общественных отношений сыграла ликвидация идеологической монополии. Это включило в себя департизацию армии и других силовых структур, формирование многопартийной политической системы, расширение политических и идеологических прав и свобод, практически полную ликвидацию открытой цензуры. Совокупность перемен в области политических и гражданских свобод позволила создать основу для расширения сферы поиска вариантов выхода из идеологического, духовного и других социальных кризисов.

Однако, наряду с определенным положительным сдвигом общественных отношений в сторону общемирового пути развития, реформы принесли и значительные негативные для общества последствия. И одним из основных факторов, оказавших сильнейшее негативное влияние, явилось господство в системе общественного управления принципа приоритета идеологии над экономикой.

Руководствуясь этим принципом, верхушка командно-административной системы взяла курс на осуществление реформ без глубокого анализа объективных причин общественного кризиса и без профессионально выработанной стратегии реформ, что привело к громадному количеству ошибок как в принимаемых решениях, так и в их реализации. Это неизбежно на определенном этапе свело реформы к самоцели. Реформы стали проводиться ради самих реформ, эффективность которых значительно снижалась и отсутствием комплексного подхода к переустройству общественных отношений, образующих в действительности сложную взаимозависимую систему.

Субъективный подход инициаторов реформ к преобразованию общества способствовал тому, что на начальном этапе основной движущей силой этого преобразования оказалась командно-административная система с аппаратом КПСС во главе; система, оставшаяся к моменту проведения реформ единственно способной на необходимое глобальное воздействие на общество силой. Однако сама командно-административная система составляла главную опору старых общественных отношений, которые необходимо было разрушить на пути реформ, и являлась основным тормозом становления отношений новых. Таким образом было заложено коренное противоречие: реформы осуществлялись той силой, которую саму необходимо было ликвидировать в ходе этих реформ, и которая в принципе не могла строить новые общественные отношения.

Итог был закономерным: старые общественные отношения разрушались намного быстрее, чем формировались новые. Командно-административная система по привычке послушно выполнила приказ руководства о самоликвидации, ликвидировав тем самым и единственную цементировавшую общество силу, на смену которой другие силы прийти не успели. В этих условиях на первое место выступили ранее второстепенные факторы, которые с определенного момента и стали реально определять ход реформ, вырвавшихся из-под контроля их инициаторов и принявших односторонне-разрушительный характер без конструктивной составляющей.

Разрушение командно-административной системы, лежавшей в основе классовой собственности на средства производства, подорвало основу господствующего положения класса аппарата управления и создало угрозу его существованию. В этих условиях интересы класса неизбежно отступили на второй план перед интересами сословий и более мелких групп, что вылилось в открытую борьбу между сословиями и отдельными группами представителей класса аппарата управления за обладание сохраняющимися рычагами власти, за свое место в новых условиях.

Используя лозунг ликвидации партийной монополии и департизации государственных структур сословие производственно-управленческого аппарата (ранее находившееся лишь на второстепенных ролях) постепенно отстранило от власти значительную часть сословия партийного чиновничества, лишив аппарат КПСС рычагов реального воздействия на общественные процессы. Инициаторы реформ оказались отлученными от их проведения. Радикальная попытка части класса аппарата управления сохранить командно-административную систему летом 1991 года (события ГКЧП) послужила лишь катализатором и ускорила этот процесс.

Смена руководства реформ ввела их в качественно новое русло: резкое ускорение общественных преобразований осуществлялось на фоне разрушенной первоначальной силы, на фоне обломков командно-административной системы, уже не составлявших единое целое. Управляемость реформами из центра реально была сведена к минимуму, что привело к сильнейшей дифференциации глубины и скорости перемен в различных регионах, отраслях хозяйства и системах общественного регулирования.

Быстрое разрушение централизованной командно-административной системы неизбежно послужило причиной ослабления центральной власти, вылившегося в конечном итоге в ослабление государственности. Каждый местный правитель стремился не только сохранить господствующее положение в своем регионе, но и упрочить это положение посредством увеличения независимости от ослабевающей центральной власти. Стремительно нарастающие центробежные тенденции стали причиной развала некогда единой страны на множество "удельных княжеств", а использование "удельными князьями" в этом процессе накопившихся национальных проблем вместо их решения превратило в ряде регионов центробежные тенденции в национальные столкновения, конфликты и войны со всеми их трагическими последствиями.

Те же причины (ослабление центральной власти; ликвидация ранее господствовавшей партийной монополии и отсутствие единой целенаправленной концепции и идеологии реформ) обусловили еще одно дополнительное негативное последствие: в подавляющем большинстве региональных «удельных княжеств» князья остались прежними. Местное руководство партийного чиновничества лишь сменило «окраску», пересев в новые кресла и сохранив свое господствующее положение. После краткого «периода хаоса» (а в ряде регионов и без него) ключевые посты в административном управлении, финансовых и коммерческих структурах регионов оказались в руках все тех же представителей бывшего партийного чиновничества. Это, во-первых, резко затормозило проведение каких-либо реформ в регионах; во-вторых, обеспечило мощнейшую монополизацию властных рычагов на региональном уровне; и в-третьих, дало время бывшему партийному чиновничеству на «мимикрию», создав благоприятные условия для сближения позиций и интересов этого чиновничества с местными представителями сословия производственно-управленческого аппарата.

Негативные результаты реформ в значительной степени усугубились попытками правящего класса сохранить классовую собственность на средства производства как в явной форме, так и под другой личиной, и использовать проводимые реформы для укрепления господствующего положения другими формами собственности. Программа приватизации, при всей острой необходимости ее реализации, заведомо осуществлялась с интересами лишь правящего класса аппарата управления. Неформальная классовая собственность на средства производства в результате программы приватизации «законными» и незаконными путями была трансформирована в формализованную собственность узких групп представителей класса аппарата управления. При этом значительная часть средств производства так и осталась реально классовой собственностью, лишь спрятавшись под личиной различных акционерных и смешанных обществ и оставшись в полном распоряжении того же класса аппарата управления. Этому в значительной степени способствовало сохранение системы централизованного распределения финансовых инвестиционных ресурсов, целиком оставшейся под контролем правящего класса. Разгосударствление и приватизация средств производства на деле вылились в борьбу представителей этого правящего класса между собой за передел собственности. Основная масса населения была умело выведена из этого процесса передела собственности всего лишь несколькими «удачными» приемами.

Прием первый. В целях снижения давления на экономику со стороны денежной массы, не обеспеченной реальными товарами (что, в принципе, делать было необходимо), была осуществлена программа либерализации цен, начатая еще Павловым и развернутая в полную силу Гайдаром. Буквально в одночасье (за каких-то полгода-год) сбережения основной массы населения превратилось в прах. Процесс сбалансирования денежной и товарной масс мог бы быть более плавным и менее болезненным для населения, если бы в это время была уже ликвидирована монополия государства на валютные операции и торговлю драгметаллами (что дало бы возможность населению сохранить часть своих сбережений переводом рублевой массы в более надежные активы). Но по якобы «случайному» стечению обстоятельств реальная ликвидация этой монополии была осуществлена как раз на те самые полгода-год позже либерализации цен и начала гиперинфляции.

Прием второй: чековая приватизация «по-Чубайсу». Как «случайно» удачно для правящего класса затормозилась ликвидация монополии государства на валютные операции и торговлю драгметаллами, так же удачно «случайно» реальное проведение чековой приватизации отстало на год от либерализации цен. Если в самом начале идеологической и пропагандистской кампании проекта чековой приватизации номинальная стоимость чека (10 тыс. рублей или порядка нескольких тысяч долларов США) еще имела некоторую реальную ценность (как в финансовом, так и в психологическом отношении), то на момент реализации программы, рыночная стоимость чека упала аж до 7 долларов. Вот во что правящим классом в итоге была оценена доля каждого простого гражданина страны в общенациональном богатстве.

Здесь следует отметить, что все попытки «списать» негативные последствия этих двух мероприятий на некую нерасторопность и медлительность законодателей, якобы вследствие ретроградности их большинства (а именно такое оправдание приводилось Гайдаром, идейным вдохновителем реализованного варианта либерализации, и Чубайсом, «отцом» чековой приватизации), не выдерживает никакой критики. И прежде всего потому, что несмотря на все противоречия между различными сословиями и группами правящего класса управления, у них оставался единый общий интерес: сохранение власти и собственности на средства производства фактически в тех же руках одного класса, к которому они и принадлежали. И это не только в теории, - практические результаты этих двух реформ показывают, что и «реформаторы», и «ретрограды» получили максимальную выгоду от упомянутых «случайных» задержек.

Косвенным подтверждением общности глобальных интересов «реформаторов» и «ретроградов» может служить и то, что несмотря на важнейшую роль для экономики страны ликвидации государственной монополии на операции с валютой и драгметаллами и проведения приватизации, Ельцин проявлял казалось бы необъяснимую медлительность, хотя в решении других вопросов он совсем не церемонился и не обращал никакого внимания на законодателей…

Прием третий. Весь процесс приватизации проходил под полным контролем представителей класса аппарата управления. Они определяли перечень приватизируемых предприятий, порядок и условия приватизации, список участников приватизационных конкурсов (там, где они были); они же и осуществляли непосредственную передачу средств производства в «частные руки». Как говорится, ежу понятно, кто в этой ситуации оказывается в лучшем положении: лишь тот, кто устанавливает «правила игры» (особенно при том, что он же в эту игру и играет). В результате зачастую целые предприятия за бесценок оказывались в руках нескольких человек из руководства этих предприятий.

Прием четвертый: финансовые пирамиды и «липовые» инвестиционные фонды. Этот прием позволил не только изъять у большой части населения остатки сбережений (избежавших обесценивания в процессе либерализации цен), но и изъять у того же населения существенную часть «грошовых» приватизационных чеков. Наивно было думать, что в результате этого приема выиграли лишь некие «жулики», не имеющие к правящему классу никакого отношения. Скажем, на деятельности той же «Властилины» неплохо нагрели руки некоторые представители высшего эшелона МВД (которые уж свои-то вклады получили назад со всеми процентами); а с помощью лопнувших впоследствии инвестиционных фондов формировались большие пакеты приватизационных чеков, позволявших тем же представителям класса аппарата управления за бесценок отхватывать самые лакомные куски собственности, ранее числившейся «общегосударственной».

Прием пятый: целенаправленное сохранение монополии правящего класса в сфере распределения финансовых ресурсов. Эта монополия имеет две составляющих: монополия в сфере распределения бюджетных средств и монополия в банковской сфере. Первая монополия за все время реформ претерпела только одно изменение: исчезло лишь прямое вмешательство руководящей верхушки аппарата КПСС по причине исчезновения самого этого аппарата.

(Аппарат, правда, не захотел исчезать в полном одиночестве, а успел прихватить с собой существенную часть национального достояния и опустошить копилку под названием «золото-валютные резервы государства». Ныне эти средства фигурируют уже под названием «частного» или «иностранного» капитала, сосредоточенного в руках представителей все того же класса аппарата управления.)

Сохранение монополии на распределение бюджетных ресурсов не только обеспечило правящему классу сохранение и мощнейшего рычага власти, но и источник дешевых и невозвращаемых кредитов, предоставлявшихся (и предоставляющихся!) строго по списку того же класса аппарата управления. Для тех, кто пытался заняться т.н. «коммерцией» или «частным бизнесом» в сколь-нибудь серьезных масштабах, данный вывод не представит из себя какого-либо «открытия»…

Монополия в банковской сфере все-таки частично была нарушена, поскольку без системы негосударственных (частными их и язык не повернется назвать) банков экономика бы просто не выжила. Но, во-первых, в силу отсутствия сколь-нибудь ощутимого частного капитала все эти банки так и остались в мощнейшей зависимости от бюджетных ресурсов и от централизованных кредитов Центробанка, т.е. в зависимости от благосклонности представителей класса аппарата управления, который вскоре и занял руководящие пост в успешных «альтернативных» банках.

А во-вторых, были жестко пресечены всяческие попытки проникновения в пространство экономики нашей страны иностранных банков, деятельность которых была настолько ограничена решениями ЦБ и правительства (читай: того же правящего класса), что не могла оказать какого-либо серьезного воздействия на процессы в финансовой сфере. Оно, конечно, понятно: присутствие иностранных банков на нашем рынке банковских услуг не только снизило бы эффективность финансовых рычагов власти, но и серьезно нарушило бы весь процесс «прихватизации» собственности, - скупать за бесценок собственность классом аппарата управления считалось нормальным, а «чужого» пускать нельзя ни в коем случае!.. И действительно: ведь тогда бы пришлось полностью менять правила игры в приватизацию, а кто бы из правящего класса это допустил!?. Думается, что именно в подобной политике и в том периоде следует искать корни того, что иностранный капитал никак не хочет быть инвестированным в нашу экономику…

Представляется достаточно очевидным, что в условиях, обрисованных выше, никоим образом не мог сформироваться т.н. «средний класс», на который многие политологи и экономисты возлагают надежды как на главного стабилизатора общественных отношений и главного гаранта от социальных потрясений. Но что до того правящему классу аппарата управления!?. Он не только не дал окрепнуть этой «курице, несущей золотые яйца», но и съел ее еще желторотым цыпленком… Окончательные надежды на скорое формирование среднего класса были уничтожены приемом шестым: искусственным обрушением финансовой пирамиды под названием ГКО, который обычно обозначают термином «дефолт». (Кстати, за созданием пирамиды ГКО стоял уже известный нам «архитектор» - г-н Чубайс, ныне сооружающий вексельную пирамиду и готовящий приватизацию РАО ЕЭС. Процесс продолжается…)

Конечно, цифра «шесть» далеко не исчерпывает всего количества приемов, использованных правящим классом аппарата управления для ликвидации конкуренции в процессе дележа собственности. Общему числу этих приемов, пожалуй, позавидовал бы и Остап Бендер, похвалявшийся своими познаниями по «честным» способам изъятия денег у граждан…

Но вернемся к последствиям таких «реформ».

Первым (и пожалуй, основным) негативным результатом явилось окончательное лишение основной массы населения надежд и иллюзий стать собственниками средств производства. Теперь она уже «на полностью законном основании» осталась без всякой собственности (кроме лишь квартир, лишить которых массу населения правящий класс просто не имел сил и возможностей, да и особой необходимости).

Вторым глобальным результатом стал глубочайший спад экономики вместо обещанного его подъема (цифры якобы роста производства в последние полтора года являются полностью и целиком «дутыми», поскольку выражаются в рублях без учета последствий «дефолта» для этих самых рублей). Да по-другому просто и не могло быть. В условиях борьбы за передел собственности и власти основные начальные цели реформ по решению задач экономики и удовлетворению социальных потребностей общества неизбежно отошли на второй план. Вместо стимулирования переструктурирования хозяйства и модернизации производства, необходимых для преодоления экономического кризиса, происходит усиление налогового бремени и ужесточение фискальных мер, нацеленных на пополнение государственного бюджета, ставшего объектом передела между властными структурами. Общим результатом становится рост внешнего долга (каждый гражданин страны, получивший на 7 долларов собственности в виде чеков от государства, теперь должен более 1000 долларов иностранным кредиторам), спад производства во всех отраслях и развал экономики, углубляющие в значительной степени социальные противоречия в обществе.

Печальное положение экономики, кроме того, обуславливается не только тем, что правящему классу не до нее. Пожалуй, даже наоборот: еще хуже для экономики становилось тогда, когда взоры правящего класса обращались именно на нее. Скажем, в процессе «прихватизации» руководству предприятий и другим представителям класса аппарата управления (от которых зависела судьба этих предприятий) становилось чрезвычайно выгодным не развивать производство, а доводить его до разорения (так меньше реальная цена «приватизационной продажи» предприятия). В результате буквально «чудодейственным образом» те производства, которые, казалось бы, обречены на высочайшую рентабельность, вдруг оказывались в долгах как в шелках.

Для подъема экономики (как очевидно любому мало-мальски в ней разбирающемуся) необходимы инвестиции в производственную сферу. Это лозунг превратился в «лозунг дня» уже не один год назад. Но откуда взяться этим средствам?..

Первый возможный источник, - бюджетное финансирование, - парализован доминированием в господствующем классе (распоряжающимся этими ресурсами) интересов, перечисленных выше. Поскольку передел собственности еще весьма далек от своего завершения, постольку в ближайшее время серьезной смены бюджетной политики от правящего класса ожидать не приходится; а следовательно, - не следует ожидать и сколь-нибудь серьезных бюджетных инвестиций.

Второй возможный источник, - иностранный капитал, - был отсечен от возможностей серьезного участия в нашей экономике на самой ранней стадии «реформ» (см. ранее о монополии в банковской сфере). Теперь у него есть еще перед глазами и все те «страшилки», которые произошли в нашей стране за последние 10 лет (ГКЧП, конституционный переворот 1993 года, чехарда с правительствами, дефолт и т.д.). Ясно, что нормальный человек будет держаться подальше от подобных рисков.

Третий возможный источник, - внутренние ресурсы населения в виде потенциальных частных инвестиций. Но у широкой массы данные потенциальные возможности в результате нескольких волн разорения сведены почти к нулю. Что касается самого правящего класса, то и его возможности переоценивать не стоит. Если в условиях политической и экономической нестабильности не находится «дураков» среди иностранных инвесторов, то глупо надеяться, что наши вдруг станут «круглыми дураками». Наш правящий класс предпочитает инвестициям два основных способа вывода присвоенных им ресурсов из экономического оборота нашей страны. Способ первый: закапывание. Имеется в виду не закапывание на поле чудес подобно Буратино, а приобретение фешенебельного жилья и строительство коттеджей-вилл стоимостью до нескольких миллионов долларов. Если учесть, что при этом «устройстве гнездышка» имеет место явное предпочтение импортных товаров и материалов, то будет ясно, что уходящие на это «устройство гнездышка» средства не вовлекаются в экономический оборот страны даже единожды. Способ второй: бегство капиталов за рубеж. Его объем уже давно сопоставим с бюджетом страны.

Таким образом, следует признать, что в ближайшее время не приходится ожидать никаких серьезных положительных сдвигов в нашей экономике, переживающей вместо жизненно необходимых структурных реформ лишь перераспределение собственности между прежними владельцами. По сути, вместо реальных и существенных реформ всего комплекса общественных отношений, проведено переструктурирование их лишь в той его части, которая касалась взаимоотношений между сословиями класса аппарата управления. Это, конечно, стабилизировало и стабилизирует на какое-то время общество, но не исключает коренных противоречий, которые неизбежно приведут к новым кризисам.

В качестве иллюстрирующего примера слабой эффективности осуществленного переструктурирования отношений вернемся еще раз к такому важному макроэкономическому показателю как сбалансированность денежной и товарной массы.

Перед проведением реформ не только на руках населения находились «излишние» финансовые ресурсы, необеспеченные реальным товаром. Еще большее их количество находилось на счетах предприятий. Показателем этого излишка служило наличие громадной разницы между наличными и безналичными деньгами (реальная «стоимость» безналичных денег была в несколько раз ниже «стоимости» наличных). Фактически в стране сосуществовало сразу два вида различных финансовых ресурсов, что обуславливало широкое распространение т.н. бартерных сделок, означавших, по сути, натуральный обмен.

Либерализация цен в совокупности с жесткой кредитно-финансовой политикой позволила ликвидировать эту разницу между наличными и безналичными деньгами в довольно сжатые сроки; и ныне «стоимостной» разницы между ними нет практически никакой. И это - несомненный признак оздоровления экономики по сравнению с «застойным периодом». Далее надо было лишь соблюсти полученный в тот момент баланс между товарной и денежной массой и равенство различных форм денег, а это требовало смягчения кредитно-финансовой политики (кстати, это смягчение пошло бы на пользу и развитию производства, т.е. и нарастанию товарной массы).

И вот тут «сработал» приоритет идеологии над экономикой. Правящая группа «либералов» увлеклась идеей монетаризма и продолжила жесткую кредитно-финансовую политику даже тогда, когда это было не только не нужно, но и стало наносить прямой вред производству. В результате выросла целая система т.н. «взаимозачетов», когда в расчетах между предприятиями начали фигурировать некие «цифры» и «суммы», которые резко отличались по качеству и по реальной «стоимости» от сумм на расчетных счетах (т.е. безналичных денег) и «в карманах» (т.е. наличных). Снова возникла двух-денежная система, и появились в обиходе даже специальные термины: «живые» и «неживые» деньги.

Спрашивается: почему люди, провозгласившие переход к товарно-денежным рыночным отношениям в качестве главной своей цели, фактически вернулись к порочной «застойной» системе финансов. Отвечается: это было выгодно той группе класса аппарата управления, которая находилась у власти. И развернем ответ: это позволило ей сохранить в своих руках основной властный рычаг - распределение финансовых ресурсов - в максимальной степени.

Ведь основная масса тех самых взаимозачетов так или иначе была связана с госбюджетом, который, с одной стороны, был в долгах как в шелках перед предприятиями, а с другой - тщетно пытался получить с тех же предприятий налоги (образовался замкнутый круг: не получив налоги, нельзя было рассчитаться с предприятиями; а не рассчитавшись с предприятиями, нельзя было получить налоги). А право на разрешение проведения взаиморасчетов с бюджетом правящая группа закрепила в своих руках (требовались визы Госналогслужбы и Минфина, а эти самые визы не ставились автоматически при соблюдении законных формальностей, - сильное влияние имел как раз именно субъективный фактор, связанный как со взятками, так и с лояльностью к власти). В итоге, выступая на словах против денежной эмиссии, эта правящая группа на деле проводила эмиссию скрытую, запуская в денежное обращение те самые «цифры» и «суммы» для взаимозачетов.

(Заметим в скобках, что возглавлял правительство в то время г-н Гайдар, а во главе Минфина стоял г-н Чубайс… Автор только опасается, что у читателя может сложиться мнение о претензиях непосредственно к данным двум господам. На самом деле: важны не персоналии, - они лишь олицетворяют интересы весьма широкой группы класса аппарата управления. И замена персоналий вряд ли чего-нибудь могла серьезно изменить.)

С принятием законодательства по вексельному обращению взаимозачеты постепенно переходят с «цифр на бумаге» к векселям. Но векселям, резко отличающимся от векселей в развитых рыночных отношениях, где вексель практически равен деньгам. У нас вексель - это тоже «цифры на бумаге». Только бумага изменилась: ранее - банковские выписки со спецсчетов, ныне - красиво оформленный лист с водными знаками (вексель). Но суть не изменилась. Опять мы имеем двух-денежную систему обращения; при этом опять-таки один из видов этих денег (векселя) не обеспечен товарной массой. И эту необеспеченность стало возможным оценить: реальная стоимость на рынке основной массы векселей предприятий колеблется в пределах 20-50% от номинала (даже у векселей с наступившими сроками погашения); а векселя, скажем, «Энергогаза» (детища Газпрома и РАО ЕЭС) вообще обращаются на рынке по стоимости всего лишь в несколько процентов от номинала!..

Так что все вернулось на круги своя: опять одни «деньги» (те, что «неживые») в несколько раз дешевле других денег (те, что «живые»), которые и фигурируют в официальных данных о состоянии нашей финансовой системы (вексельные суммы в официальных отчетах не фигурируют). И когда рванет эта бомба, заложенная под экономику, неизвестно… Пока она лишь увеличивает свою мощь…

Но что это мы все об одном правящем классе аппарата управления?.. Пора вспомнить и о других…

Объективности ради, следует уточнить, что не только класс аппарата управления принял участие в борьбе за передел собственности. Борьба между различными группами внутри правящего класса аппарата управления за сохранение господствующего положения, сопровождавшаяся ослаблением государственности, неизбежно ослабила позиции самого этого класса. В этих условиях в борьбу за передел собственности и власти включился класс новой буржуазии, давно жаждавший этого передела и более приспособленный к формируемым рыночным отношениям. Следствием этого стала сильнейшая криминализация власти и коррупция государственных структур, что еще более способствовало параличу власти и послужило одной из основных причин небывалого разгула преступности.

Необходимо отметить, что взаимоотношения класса аппарата управления и класса новой буржуазии прошли три характерные фазы.

Фаза первая характеризовалась относительно слабым взаимодействием этих двух классов. Класс аппарата управления на этом этапе был занят исключительно проблемой собственного выживания и перераспределением властных рычагов. А класс новой буржуазии использовал возможности, появившиеся вследствие реформ и введения элементов рынка (к которому он еще был и более приспособлен, нежели класс аппарата управления). Этот класс частично легализовал свою деятельность, которую отныне не было необходимости ограничивать лишь рамками «теневой экономики». Как бы это ни показалось парадоксальным, но именно этот класс можно было бы выделить в качестве основной движущей силы рыночных преобразований в период, когда рухнула система КПСС, начавшая реформы.

Фаза вторая отмечена сильным сближением двух классов как по интересам, так и по общему характеру деятельности их представителей. Класс аппарата управления прошел «психологическую адаптацию», перейдя от смутной (но еще вполне реальной в период начального «хаоса») надежды на возвращение в «социалистический способ хозяйствования» к осознанию неизбежности рыночных преобразований. Ранее резко обособлявшиеся от «всяких кооперативщиков», руководители предприятий и производств сами окунулись в т.н. «бизнес» и «коммерцию», сразу заняв в нем (благодаря средствам производства, сконцентрированных в их распоряжении) лидирующее положение. К этому же времени набрал силу и класс новой буржуазии, уже легализовавший свою деятельность в достаточной для взаимодействия двух классов мере. Слияние опыта работы в условиях денежно-рыночных отношений класса новой буржуазии с возможностями сословия производственно-управленческого аппарата по распоряжению собственностью давало настолько мощный эффект, что было чрезвычайно выгодным для представителей обеих сторон. И это слияние не замедлило проявиться во всей его полноте, перейдя фактически к слиянию сословия производственно-управленческого аппарата с наиболее успешной частью класса новой буржуазии (давшей первую волну т.н. «олигархов»).

Именно это слияние и принесло с собой неизбежные «издержки» в виде криминализации отношений на все уровни власти. Отстрел неугодных конкурентов переместился с уровня торговых палаток на уровень руководства крупнейших производственных предприятий; представители силовых ведомств все чаще стали выступать в роли «крыши» экономических структур и отодвигать на второй план конкурировавших в этом с ними откровенных бандитов и т.д. и т.п.

Но постоянно растущие аппетиты класса новой буржуазии, естественно, не могли ограничиваться лишь экономической сферой. Они стали покушаться на «святая святых», - на обладание властными рычагами. Этого класс аппарата управления, сам опирающийся в собственном благополучии на эти рычаги, позволить ни в коем случае не мог. События перешли в третью фазу, знаменующуюся лозунгом борьбы с преступностью (конечно же, этот лозунг представители класса аппарата управления понимают по-своему). Правящий класс аппарата управления уже получил достаточную для себя дозу вливаний «свежей крови»; дальнейшее увеличение этой дозы угрожало его здоровью…

Следует отметить, что «удачным» подспорьем в переходе к этой третьей фазе послужил известный дефолт, который провел резкую грань между разными слоями класса новой буржуазии и резко ограничил количество новоиспеченных нуворишей, претендовавших на свой кусок властного пирога. Лишь те из них, кто сумел в достаточной мере приспособиться к правилам игры во властных структурах и сохранил свой капитал благодаря этим правилам, смогли остаться в числе «избранных», допущенных к сколь-нибудь серьезным постам в экономике и политике. Да и этот список был значительно сокращен в ходе кампании по «борьбе с преступностью», опять же вылившейся лишь в очередной передел собственности. Места выбитых из «борьбы за место под солнцем» заняли т.н. «хозяйственники» (представители сословия производственно-управленческого аппарата), которые и сформировали вторую волну «олигархов»…

Но вернемся к массам, которые стояли в стороне от этих событий и лишь ощущали на себе их последствия…

Ориентация реформ и государственной политики не на нужды всего общества, а на удовлетворение интересов правящего класса, привела к сильнейшей дифференциации общества, к обогащению ограниченного круга лиц за счет основной массы населения, отстраненного от процесса передела средств и ресурсов общества. Вся тяжесть финансовой реформы легла на плечи трудящихся классов и нетрудоспособного населения. Программа "приватизации" окончательно юридически отлучила основную массу населения от средств производства. А переход к рыночным отношениям лишил класс наемных работников последних гарантий стабильности их хотя бы нищенского заработка. Государство (как инструмент власти правящего класса аппарата управления) еще сильнее обособилось от масс.

Неизбежным следствием этой политики явились запущенность и обострение социальных проблем, усиливших внутреннее напряжение в обществе, периодически прорывающееся в различных социальных конфликтах, от забастовок и митингов до войн под национальными лозунгами. Передел благ и власти между правящими социальными слоями сопровождается мощным давлением "снизу", со стороны основной массы населения.

Политика неприкрытого отстаивания интересов правящего класса, углубление экономического и социального кризисов неизбежно усугубили идеологический и духовный кризис. Нормой общества стал правовой нигилизм, неуверенность в завтрашнем дне, духовная опустошенность и эмоциональная раздражительность. Накапливается и негативное отношение к ходу и результату реформ. Все это, в свою очередь, значительно усиливает социальные конфликты и повышает вероятность социальных взрывов в обществе, что представляет серьезную угрозу как для отдельных социальных слоев, так и для всего общества.

В таких условиях любая группа представителей господствующего класса, приходящая к власти, вынуждена осуществлять ряд мер, единый для всех таких групп вне зависимости от их состава и принадлежности к конкретному сословию господствующего класса и вне зависимости от тех конкретных сил, которые приводят эту группу к власти. Вследствие этого правительственная чехарда последних лет ничего принципиально не изменила и изменить не могла.

Поскольку процесс передела собственности не бесконечен, а спад производства может продолжаться лишь до определенных пределов, преодоление которых вызывает серьезную угрозу для господствующего положения класса аппарата управления в целом и правящей группы в частности, постольку объективные условия заставляют правящие круги активно воздействовать на экономику.

Слабость сформированных к настоящему времени экономических рычагов регулирования хозяйственного механизма вынуждает правящие круги ориентироваться прежде всего на методы внеэкономического воздействия, поддерживая в целом систему приоритета политики над экономикой. Это значительно тормозит формирование развитых рыночных отношений и обуславливает сильнейшую зависимость формирующейся структуры экономики от устремлений узкой группы лиц, чьи интересы представляет правящая группа.

Под давлением «снизу» правящая группа вынуждена периодически гасить непрерывно стремящиеся вырваться наружу социальные противоречия и социальные конфликты, затыкать дыры в социальной политике. Отсюда неизбежно широкое использование популистских мер в борьбе за власть и обилие «подачек», не решающих в корне социальных проблем, но значительно отягощающих экономические реформы и возврат на общемировой путь развития.

Стремление обезопасить господствующее положение заставляет любую правящую группу, приходящую к власти, бороться с правовым нигилизмом, захлестнувшим общество на всех уровнях. Отсюда неизбежны ее усилия, направленные на правовое и идеологическое подкрепление достигнутого положения, на борьбу с разгулом преступности и на построение некоего подобия правового общества.

Но возможно ли вообще построение реально правового общества в подобных условиях?.. На этом вопросе стоит остановиться подробнее.

Рыба, как известно, гниет с головы, а чистить ее начинают с хвоста. Поскольку целью данного Приложения является не чистка, а анализ причин гниения (не разобравшись в причинах, нельзя оценить и перспективы успеха чистки), - с головы и начнем…

Как уже говорилось выше, всякая группа, приходящая к власти, стремится обезопасить свое господствующее положение. Соответственно, эта группа стремится переделать под свои интересы и действующее законодательство. Следовательно, новая группа власти неизбежно вынуждена начинать с прямого нарушения действующих законов (ведь они приспособлены к интересам предыдущей группы).

Более того, представители правящей верхушки (как и все другие представители господствующего класса аппарата управления) помимо общих интересов класса обладают и личными интересами. А личный интерес в условиях передела собственности неразрывно связан со стремлением к обогащению в той или иной форме. Обогащение же представителей властных структур ограничено формально «правилами игры во власть» и неизбежно подпадает под категорию «коррупция» или «злоупотребление служебным положением». И еще более того, ближайшим к правящей верхушке финансовым источником является государственный бюджет, куда всякий желающий обогащения чиновник неизбежно будет стремиться запустить руки. А это классифицируется как «хищение государственных средств» (чаще всего - «в особо крупных размерах»). Таким образом, личные интересы правящего сословия административно-управленческого аппарата целиком и полностью противоречат принципам правового государства.

Единственным более-менее «законопослушным» способом обогащения для правящей верхушки в этих условиях остаются законодательно закрепленные привилегии. Именно поэтому т.н. «борьба с привилегиями» конца 80-х - начала 90-х очень быстро сошла на нет, и ныне привилегии правящей верхушки многократно превышают ранее имевшиеся…

Но каковы бы ни были законодательно закрепленные привилегии, они уже давно не могут удовлетворить запросы представителей правящей верхушки. Поэтому основной их привилегией стала (не закрепленная юридически, но существующая в реальности норма) привилегия нарушать закон. (Следует отметить, что в некоторых случаях им все-таки удается юридически закрепить и эту норму в виде т.н. депутатской или губернаторской неприкосновенности).

Результаты и подтверждение вышесказанному легко может обнаружить любой: при окладах в несколько тысяч рублей масса чиновников (как бывших, так и нынешних) имеет особняки в миллионы долларов; обладают (сами или через подставных лиц, - чаще родственников) собственностью в виде средств производства на десятки и сотни миллионов долларов и т.д. и т.п.

Далее. Поскольку основным источником финансовых ресурсов и опорой власти правящей верхушки является государственный бюджет, а наиболее простым способом этой «кормушки» остаются налоги (особенно в условиях, когда о подъеме экономики никто реально не заботится), постольку налоговый пресс быстрее растет, чем ослабевает. А помимо очевидных негативных последствий простого изъятия денег из экономики данный факт имеет и другое отрицательное следствие: любому производственнику становится невыгодным честно платить налоги. В результате преобразования последнего десятилетия не только не привели к сокращению и уничтожению т.н. «теневой экономики», а наоборот, - стимулировали ее рост. И более того: сформировался мощный т.н. «серый сектор», сочетающий в себе легальную деятельность и вполне уже привычное уклонение от налогов всеми возможными способами.

Представляется достаточно очевидным, что никакими репрессивными мерами (конечно, до определенного уровня, связанного уже по сути с физическими репрессиями) невозможно заставить человека разорять самого себя. Поэтому он уходил, уходит и будет уходить от налогов, нарушая законодательство и отдаляясь от правового государства все дальше и дальше…

Теоретически, может быть два выхода из сложившейся ситуации (вариант жестких репрессий мы рассматривать не будем). Первый: очень существенное (в два-три раза) снижение налогового бремени; второй: переориентация расходов бюджета из сферы потребления правящего класса в сферу стимулирования производства в виде инвестиций и структурных экономических реформ. Но это - в идеале. Реально же это будет означать серьезное ослабление основного рычага власти правящего класса. Пойдет ли он на то, чтобы своими собственными руками лишить себя господствующего и привилегированного положения?.. Ответ представляется однозначным, не правда ли?..

Важным вопросом для любой правящей группы во всех перечисленных выше условиях является укрепление государственности, способствующее сохранению власти этой группы. Отсюда неизбежно стремление к формированию и укреплению собственных структур власти, поддержка центростремительных сил и управляемости обществом из центра. Это вынуждает правящие круги искать опору в силовых структурах, чья роль в обществе в этом случае резко возрастает, способствуя и росту их собственных притязаний на власть.

И как легко видеть, именно этот путь и выбран ныне.

«Семигенеральщина» уже стала свершившимся фактом. Процесс «силовизации» власти идет полным ходом и вширь и вглубь. Генералы-силовики различных мастей на посту губернатора, главы городской или районной администрации уже давно ни у кого не вызывают удивления. По сути, мы имеем постепенный, «мирный» переход к «силовой хунте». Сможет ли она удержаться от прямой или скрытой диктатуры?.. Думается, что вряд ли… Помимо прямого искушения любой власти применить силу, есть еще и немаловажный психологический фактор: силовики привыкли приказывать и подчиняться, а не обсуждать и искать консенсус. Этому была посвящена вся их сознательная жизнь. Это у них, как говорится, вошло в плоть и кровь… И это прослеживается на всех уровнях, начиная самого верха. Уже стали привычными фразы типа «принятое решение обсуждению не подлежит», «указания президента будут выполнены неукоснительно» и т.д. и т.п. И мало кто осмеливается вслух повторить знаменитую фразу Жванецкого: «А почему, собственно?..»

Усиление вертикали власти, «военизация» органов управления, укрепление централизованной государственности в условиях сохранившейся сильнейшей монополизации основного ядра экономики… Ничего это не напоминает читателю?.. Правильно, г-да Думающие, это - та самая командно-административная система!.. Только «модифицированная», приспособленная к изменившимся условиям… Чего в ней не хватает по сравнению с предыдущей, хорошо известной старшему поколению?.. Опять правильно: идеологического стержня всего этого!.. Но свято место пусто не бывает.

Посмотрите, как поднимает голову церковь. Не религия - нет, а именно церковь (как институт и своего рода административный аппарат идеологии под названием «религия»)!.. Стало «модным» для представителей власти светской демонстрировать свою якобы «набожность», участвовать в крупных церковных мероприятиях и приглашать на государственные мероприятия власти церковной. Не знаю, как уважаемый читатель, но автор уже давно не видел политика или чиновника, публично гордящегося тем, что он атеист… Как будто атеизм вымер и перестал существовать как мировоззрение…

Пока еще церковь формально отделена от государства, и высшие представители церковной власти заявляют о невмешательстве в дела власти светской. Однако не надо тешить себя иллюзиями, что так будет всегда. Церковь все сильнее проникает в систему образования, постепенно осваивается в армии (это вообще идет в нарушение принципа департизации и деидеологизации армии, - но кто на это обращает внимание?..). Любая партия позавидует тому количеству информационного пространства и времени, предоставляемому (кстати, практически бесплатно!) средствами массовой информации для освещения вопросов религии и церковных мероприятий. А ведь у церкви совершенно шикарное финансовое положение, - она полностью освобождена от налогов.

И уже слышны призывы некоторых деятелей церкви о необходимости ее вовлечения в политическую жизнь страны… И пусть авторами этих призывов являются лишь ее «функционеры средней руки»: средний эшелон сегодня - это высшее руководство завтра… Вот вам и лицо завтрашнего дня…

И не беда, что в нашей стране нет единой доминирующей религии. Ну, будет вместо «веры в коммунизм» две или три господствующие идеологии: православие, ислам и буддизм (в качестве «запасного» варианта). Руководство этих церквей может быстро договориться друг с другом (активные их контакты по согласованию деятельности уже имеют место), благо для этого есть и фундаментальная основа: Магомет всегда подчеркивал, что его Бог - это Бог иудеев и христиан…

Возврат к командно-административной системе (пусть и в модифицированном виде) помимо прямого совпадения с интересами господствующего класса аппарата управления имеет и весьма реальную основу. Во-первых, эта система фактически сохранена в самых крупных производственных монополиях. Газпром, МПС, РАО ЕЭС - каждый из них, это как бы советское государство в миниатюре с жесткой административной структурой и сильно централизованным управлением. Во-вторых, в каждом «удельном княжестве» каждый «князь» стремится (и часто не без успеха) к воссозданию административного управления в своей «вотчине». Ясно, что данная тенденция способна лишь усиливаться с приходом на руководящие посты в регионах представителей силовых структур. И в-третьих, армия чиновников (необходимых для командно-административной системы) непрерывно растет. Ее численность в России уже превышает численность чиновников до реформ во всем СССР вместе взятом!.. И уже мало кто вспоминает лозунг «сокращения бюрократического аппарата», столь популярный на заре реформ.

Признаки процесса возврата к командно-административной системе в «модифицированном» виде легко обнаруживаются практически во всех сферах нашей реальности. И, пожалуй, одним из самых показательных примеров настоящего этапа является ситуация с энергетическим кризисом в Приморье, который решается исключительно методами централизованного командного управления: «барин приедет из Москвы, барин рассудит»; как только «барин» уезжает, - все возвращается на круги своя…

Среди других симптомов возврата можно отметить и стремление к закреплению сложившейся расстановки сил во властных структурах. Приток «свежей крови» усиленно пытаются прикрыть на всех уровнях. Уже губернаторы получили возможность «избираться» на свои посты в третий и четвертый раз; предпринимаются попытки поднять «потолок» возраста членов Конституционного Суда с 65 до 70 лет; и в качестве «пробного шара» уже запускался проект об увеличении сроков президентства до 7 лет (для проверки реакции общественного мнения).

И даже по структуре реальной власти мы уже все ближе к командно-административной системе. Все больше получает полномочий Администрация Президента страны (одно из последних «новшеств» - возложение на Администрацию «координации» деятельности представителей Президента в регионах). Администрация Президента все более приближается по своей значимости и роли к тому, что имел ранее Центральный аппарат ЦК КПСС (она даже располагается в тех же помещениях на Старой площади, - вот уж задумаешься: а может быть, все-таки «место красит человека»?..). Роль же и власть Политбюро сконцентрирована ныне фактически в руках Президента, но Политбюро хоть придерживалось видимости коллегиальности…

Серьезной помехой правящему классу в возврате к командно-административной системе ныне, пожалуй, осталась лишь многопартийность и свобода слова, позволяющие хоть в какой-то степени тормозить расширение идеологической поддержки такого возврата. Но что же мы видим в текущий период?..

Проправительственные и пропрезидентсткие партии и движения вырастают как грибы после дождя. Верховодят в них (как это видно любому проницательному стороннему наблюдателю) те же представители правящего класса аппарата управления, которые абсолютно не стесняются использовать свой т.н. «административный ресурс» для обеспечения господства «своих» партий и движений в политической жизни страны. Но этого им явно мало, - им хочется окончательно гарантировать себя от какой-либо потенциальной конкуренции. На подходе уже закон о политических партиях и движениях, центральной идеей которого является установка дополнительных труднопреодолимых барьеров на пути партий, не поддерживающих господство и политику правящего класса аппарата управления.

А в курсе ли уважаемый читатель, что 2000 год ознаменовался негласной тотальной проверкой силовыми структурами существующих политических партий и движений якобы «на соответствие действующему законодательству»?.. По финансово-хозяйственной и региональной деятельности этих партий и движений собрано достаточно материала, чтобы использовать его в случае необходимости в качестве «компромата» вплоть до «законной» ликвидации (как указывалось выше, у нас в стране мало кто живет по законам)… В чьих руках сосредоточена эта информация, объяснять не требуется… Сделано это было без лишнего шума и какого-либо широкого освещения в средствах массовой информации. И посмотрите, как сильно присмирела оппозиция за последние полгода… Нет сомнений, что пошумит-пошумит немного, да и проголосует также за закон о политических партиях, ставящий их в прямую зависимость от правящего класса.

Что касается свободы слова, то не надо быть «семи пядей во лбу», чтобы заметить целенаправленные действия правящей верхушки в сторону существенного ограничения этой свободы. Печатные издания пока серьезно не трогают, - все-таки их сфера воздействия на умы населения много меньше, скажем, телевизионной аудитории. С телевидения и начали…

Предварительно под предлогом «экономической целесообразности» все региональные технические средства ретрансляции были собраны воедино под централизованное государственное управление. Все т.н. независимые региональные телевещатели тут же лишились своей реальной независимости (у кого она хоть в какой-то мере была), попав в положение, когда их в любой момент могут лишить доступа к эфиру. Это, например, было продемонстрировано на последних выборах мэра г.Сочи, когда по указанию из Москвы было прекращено вещание местной телекомпании, осмелившейся открыто выступить против кандидата, поддерживаемого центральной властью.

Затем основательно «почистили» кадры канала РТР, вещающего на всю страну, и обеспечили необходимую степень лояльности передач действиям центральной власти. Нечто аналогичное произведено и с каналом ОРТ, в том числе и руками главного акционера канала (если не считать само государство) - Березовского. И как только Березовский заявил о своем переходе в оппозицию к правительству и президенту, его тут же весьма оперативно удалили с руководящих постов канала.

(Автор вовсе не является хоть в какой-то степени «поклонником» г-на Березовского. Скорее наоборот. Но заметьте: основной публичной причиной своего перехода в оппозицию Березовский назвал именно стремление центральной власти к возврату авторитарного управления.)

Ныне дошла очередь до канала НТВ. Что только не предпринимается руками Газпрома и прокуратуры для лишения НТВ действительно независимого от центральной власти положения. И под каким бы предлогом не поменялось руководство канала, ясно одно: на пользу свободе слова это не пойдет (хотя Шендерович и предупредил, что «давимы они будут со звуком и запахом»)…

Параллельно с событиями в сфере телевидения, правящей верхушкой предпринимались и другие шаги. Сначала была принята на государственном уровне некая «доктрина по обеспечению информационной безопасности страны». Эта доктрина, принятая Советом Безопасности (т.е. собранием силовиков) и утвержденная президентом, предусматривает фактическое введение частичной цензуры средств массовой информации. А затем: появился проект введения лицензирования открытия серверов в российском Интернете под предлогом все той же «информационной безопасности».

И чтобы не утверждали представители власти о своем якобы стремлении к развитию свободы слова, их реальные действия лучше всего описываются фразой: «шаг вперед, два шага назад»… Впрочем, ту же самую фразу вполне можно использовать и для характеристики действий господствующего класса аппарата управления по проведению реформ вообще…

Конечно, в целом, правящие круги объективно заинтересованы в стабилизации общества и выходе на поступательный путь развития на базе сильной рыночной экономики. Однако закрепление сложившейся расстановки сил в обществе при любой смене правящей группы одного и того же господствующего класса означает сохранение социальной структуры общества, сопровождающееся целым рядом негативных черт.

Прежде всего, в этих условиях неизбежна ориентация политики власти и государственных структур не на интересы всего общества, а на интересы лишь правящего класса. При всем многообразии возможных вариантов конечная структура экономики в условиях такой политики оказывается неизбежно ориентированной на сохранение господствующего положения класса аппарата управления вне зависимости от того, под каким видом средства производства закрепляются в собственности этого класса: в форме частной собственности или в форме классовой собственности под личиной «общенародной» или «государственной».

Различие интересов правящего класса и интересов основной части общества при закреплении на государственном уровне различий в возможности реализации этих интересов разными классами обуславливает неразрешимость социальных проблем и означает сохранение в обществе источника социальной напряженности, способного вызывать серьезные социальные конфликты.

Нестабильность социального положения в этих условиях неизбежно будет порождать у правящих кругов искушение ограничить права и свободы классов и социальных слоев, отдаленных от власти самой структурой общественных отношений, что значительно повышает вероятность рецидивов жесткого авторитарного режима общественного управления.

В принципе, для введения авторитарного управления уже есть почти вся необходимая основа. Даже юридическая и законодательная база, которая начинала закладываться еще при Ельцине и которая чрезвычайно расширила полномочия силовых структур. Период непрерывной реорганизации (то дробления, то слияния, то ликвидации, то опять введения) силовых структур неизменно сопровождался то малым, то значительным усилением их возможностей по нарушению гражданских прав и свобод, пусть даже и закрепленных в Конституции.

В период Ельцина при каждом таком нововведении общественное мнение успокаивали тем, что никто эти полномочия не собирается пускать в ход во вред свободам простых граждан. Да и сам Ельцин периодически присоединялся к подобным заверениям, провозглашая за собой некие обязанности «гаранта Конституции». Но ведь еще Чехов говорил, что ружье на стене обязательно должно выстрелить. А здесь не ружье, а целая система запалов и взрывчатки заложена!.. Ельцин, может быть, и не собирался нажимать кнопочку «пуск». Но ведь Ельцин не вечен (да и далек от власти он уже), а новый хозяин кнопки может иметь и иной взгляд на ее назначение и применение.

Естественно, что все реконструкции силовых структур были направлены прежде всего на кадровую чистку их состава. Но ныне данные кадры уже полностью привержены центральной власти и готовы переключиться со «своих внутренних» на «внешние» проблемы. Им нужна только команда «фас»…

А ведь параллельно с укреплением силовых структур и юридическим подкреплением расширения их полномочий формировалась и развивалась система тотального контроля за гражданами. И дело не только в возможностях силовых структур по прослушиванию телефонных линий, перехвату пейджерных и радиотелефонных сообщений и контролю за электронной информацией. Банки уже обязаны осуществлять отдельный контроль за «крупными» финансовыми операциями с частными счетами; а также проводить любые валютообменные операции частным лицам лишь при предъявлении документов, удостоверяющих личность, с оформлением соответствующей справки, один экземпляр которой остается в банке (в некоторых банках информация с этих справок уже автоматически заносится в компьютерную базу данных).

Под предлогом совершенствования пенсионной системы каждому взрослому гражданину присваивается персональный учетный номер, а фонды социального страхования требуют от предприятий указания этих номеров для всех работников предприятия. Подкрепляет эту систему и персональные налоговые декларации (хотя введенные еще пока не для всех) и «эксперимент» по присвоению каждому гражданину ИНН (налогового идентификационного номера), проводящийся в некоторых городах… Скажем, в Москве многие предприятия уже не берут на работу даже жителей Подмосковья (куда этот эксперимент еще не распространился) без получения ИНН.

А теперь присовокупите сюда необходимость предъявления справок о доходах при осуществлении крупных покупок и объедините все вышеизложенное в единую систему!.. И вы получите такие возможности для тотальной слежки со стороны силовых и фискальных органов, которым позавидовал бы «всесильный КГБ»…

(Единственное, чего для этого пока не хватает, - соответствующего технического оборудования, способного перерабатывать всю массу информации. Но ведь мы не стоим на месте и стараемся подтягиваться к передовым странам в информационном обеспечении… Надежда лишь на нашу вечную нерасторопность…)

Ясно, что в таких условиях вполне возможно «наведение порядка», порядка авторитарного…

Однако стабилизация сложившихся общественных отношений за счет некоего «наведения порядка» даже при условии возврата экономики на общемировой путь развития будет лишь временной, поскольку не разрешает кардинальным образом накопившихся проблем общества и сохраняет внутренний очаг социальной напряженности. Загоняя эти проблемы вглубь, такая «стабилизация» не только не обеспечивает бескризисности дальнейшего развития общества, но и закладывает основу для будущих мощных социальных взрывов.

Даже в случае наиболее благоприятного развития событий проводимые реформы смогут дать лишь некое приближение к модели развитых стран, отягощенное дополнительными национальными особенностями. Гигантские монополии в экономике, отсутствие демократических традиций и навыков общественного управления, стремление к монополии власти и идеологии неизбежно будут переводить противостояние государства и общества, сохраняющееся объективно даже в наиболее развитых странах, в социальные потрясения и взрывы.

Поэтому возврат с пути социальных экспериментов на естественный исторический путь развития и приведение общественных отношений в соответствие с достигнутым уровнем производительных сил, хотя и чрезвычайно актуальны, но являются уже задачей вчерашнего дня.

Печальный прогноз, не правда ли?..

Но что поделать… Ведь именно данный вариант развития событий ныне наиболее вероятен.

Однако «вероятен» вовсе не означает «однозначен» и «неизбежен»!..

Современные тенденции общественного развития вполне позволяют спрогнозировать такой его вариант, который способен привести общество к гармоничному бескризисному состоянию со структурой общественных отношений, ориентированной на интересы всех слоев общества и гибко меняющейся в зависимости от конкретно-исторической ситуации и достигнутого обществом уровня. Формирование правового демократического государства с сильной рыночной экономикой оказывается в этом случае лишь промежуточным шагом на пути построения такого «общества гармонии», что переводит задачу реформирования общества из плоскости разрушения и устранения отклонений от общемирового пути развития в плоскость созидания прогрессивных общественных отношений.

Конечно, хотелось бы реализации именно такого пути. Однако есть один немаловажный момент: свойства любой системы в сильнейшей степени зависят от ее структуры. Поэтому наличие какой-либо структуры системы определенным образом ограничивает поле возможных ее свойств, и для того, чтобы кардинальным образом изменить свойства системы, нужно изменить ее структуру. Для общества это означает необходимость изменения общественных отношений, среди которых и т.н. структура власти и государственная структура. Таким образом, нужно быть до конца честным и признать, что это означает в том числе и изменение государственного строя, призывы к чему запрещены действующим законодательством. Поэтому автор не будет заниматься какими-либо призывами, а лишь попробует обрисовать вариант, альтернативный описанному ранее.

Кардинальное изменение общественных отношений в ходе каких-либо реформ позволяет сопоставлять эти реформы с революцией (даже если никакого революционного взрыва в виде «бунта» нет). По сути, такие реформы и революция - две формы одного и того же процесса; хоть и весьма различные, но обладающие и огромным сходством.

В свое время один из теоретиков и практиков революционных переворотов (весьма известный в нашей стране) сформулировал идею о том, что коренной вопрос всякой революции - это вопрос о власти. Весьма краткий и емкий тезис. Но чем короче тезис, тем больше вариантов его смыслового наполнения. Так в каком смысле понимать этот «коренной вопрос»?..

Обычно на него отвечают самым простым способом (то, что называется «в лоб»): дескать, самое главное - кто именно будет стоять у власти. И следует согласиться, что от этого зависит очень многое. Особенно - в переходные периоды, периоды нестабильности общества.

«…в настоящее время оно [общество] переживает переходный период от одного общественного порядка к другому. Этот процесс характеризуется тем, что особую значимость приобретает «субъективный фактор», за которым стоит возможность выбора того или иного пути развития общества. Роль этого фактора сравнима с ролью флуктуации в открытой неравновесной динамической системе, движение которой переходит через точку бифуркации. Структура социальной системы неоднородна. Она включает в себя целый ряд подсистем - социальных субъектов, структура которых так же может быть неоднородной. Действие субъективного фактора на разных уровнях социальной системы вызывает неодинаковый отклик. В самом верхнем слое социальной структуры - элитарном слое, такой отклик достигает своих максимальных значений. Поэтому следует полагать, что от скорости и степени организации такого социального субъекта, как элита, во многом будет зависеть то, как будет организовано общество в целом» (С.Земцова, В.Негруль, Б.Пойзнер, «Властная элита в свете синергетики: к постановке проблемы»).

Действительно, в любой неоднородной системе неоднородно и влияние отдельных элементов и подсистем на свойства и поведение системы в целом. Какие-то элементы практически не оказывают влияния на поведение системы, а какие-то способны сильнейшим образом определять его. Говоря языком физики, разные элементы имеют и разные весовые коэффициенты влияния на поведение системы.

Общество, как неоднородная система, также обладает подобным свойством: некая группа индивидов всеми доступными ей способами (которые мы называем «рычагами власти» и которые имеют как материальное, так и духовно-нематериальное содержание) осуществляет максимальное воздействие на жизнь общества в целом. И эту-то группу часто обозначают термином «властная элита».

Данное свойство общества вызвало на свет множество вариантов «теории властной элиты», которая не только пытается сформулировать закономерности как самой этой «элиты», так и ее представителей, но и ставит поведение всего общества в прямую зависимость от свойств «властной элиты» (как это сделано, например, в работе, из которой взята вышеприведенная цитата). Но мы не будем вдаваться в подробности этой теории, а зададимся вопросом: насколько вообще правомерен подобный подход?..

Даже поверхностный взгляд на «теорию властной элиты» способен выявить ее глобальный недостаток: она не учитывает факта возрастающей роли масс в жизни общества. Факта, который был выявлен еще в XIX веке и который лег в основу двух фундаментальных теоретических направлений: классовой теории Маркса и теории психологии толп Ле Бона.

Автор допускает, что упоминание тезиса о возрастании роли масс в общественных процесса вызывает уже оскомину у читателей, которых буквально напичкивали максистско-ленинской теорией. Но ведь это не может являться основанием для исследователя, стремящегося к корректности анализа, отбрасывать реально имеющийся факт. (Если мне «не нравится» притяжение Земли, не позволяющее мне летать без специальных приспособлений, то это не является основанием для исключения гравитации из числа воздействующих факторов.)

«…массы являются фактом, а ученый не пренебрегает фактами, он их уважает и пытается понять» (С.Московичи, «Наука о массах»)

А ведь с XIX века по нынешнее время роль масс только возрастала (хотя бы вследствие роста населения и развития средств коммуникации). И если ранее воздействие индивидов, не входящих во «властную элиту», на общество в целом, действительно, было ничтожным по сравнению с воздействием «властной элиты», то теперь эти одиночные индивиды, объединяясь в те самые массы, способны резко увеличивать (пусть пока еще лишь на некий ограниченный период времени) весовой коэффициент своего влияния.

И здесь мы выходим на другое смысловое наполнение тезиса о «коренном вопросе революции». Именно на то, которое акцентируется не на вопросе о том, кто находится у власти, а на вопросе о самой роли власти, о ее взаимоотношении с обществом в целом и теми самыми массами, в частности.

Но может ли вообще быть несколько различных вариантов взаимоотношений «властной элиты» и общества?..

«Характер властных отношений в обществе мало зависит от протекания исторического времени, характер пространства власти не может быть описан однозначно как прогресс. Каково было пространство власти в России при царе Горохе, примерно таким оно остается в основных чертах и сейчас. Это инвариант. В результате культурного прогресса изменяются только средства осуществления власти» (Н.Михеев, «Самоорганизация пространства языка и самодезорганизация пространства власти»).

Действительно, вследствие сильной инерционности общественных отношений, обуславливаемой малой скоростью изменения массового сознания и культурных традиций общества, может сложиться иллюзия «инвариантности» отношений между властью и обществом. Особенно, если ограничиваться периодом с «царя Гороха», приняв буквальное значение слова «царь»… Но это будет лишь иллюзией.

Возьмем, к примеру, нашу страну, в истории которой можно выделить несколько больших, но очень разных по своей сути периодов.

Период первый: Докняжеская Русь. Этот период характеризуется общинной родоплеменной демократией. Власть есть. Но она направлена прежде всего на интересы всей общины, а не некоей «властной элиты», основная жизнь которой мало отличается от жизни других членов общины.

Период второй: Княжеская Русь. В этот период уже «властная элита» формируется как довольно обособленная от остального общества группа. Но князья выступают пока лишь в роли «судей» и «организаторов», а не властителей (в привычном для нас понимании). Они призваны для выполнения определенных общественных функций и изгоняются обществом со своего властного положения, если не исполняют этих функций.

Период третий: Царская Русь (Россия). Этот период характеризуется наличием сильно обособленной и ярко выраженной «властной элиты». Данная обособленность неизбежно выливается в определенное противоречие между собственными интересами «властной элиты» и интересами общества в целом.

В подавляющем количестве исследований на тему «власть и общество» в качестве модели их взаимоотношений берется форма отношений именно третьего периода. Но недостаток «теории властной элиты» еще и в том, что она полагает неизменность отношений власти и общества и в дальнейшем. А как мы видим из нашей истории, эти отношения могут быть весьма различными. Но вернемся к периодам…

Четвертый период, начавшийся на рубеже XIX и XX веков, в полной мере отражает появление на авансцене нашей истории нового «действующего игрока» - масс. Рядовые члены общества, объединяясь в массы, периодически пытаются повлиять на отношения в обществе, сбросив иго подчиненности жизни общества лишь интересам «властной элиты». Этот период характеризуется чередой попыток перехода к демократии с рецидивами предыдущего периода (обусловленных инерционностью общественных «привычек»).

Приверженцы «теории циклов» могут обнаружить здесь замыкание цикла развития, - «возврат» к обществу первого и второго периода. Но данный «возврат» является скорее «ходом по возрастающей спирали», нежели «бегом по кругу»…

Любопытно отметить, что непосредственным выводом как из «теории циклов», так и «теории развития по спирали» является необходимость и неизбежность выхода общества на «функциональность» власти через и с помощью развития демократических отношений; смену роли власти с господства в обществе на обслуживание интересов общества.

Можно получить аналогичный вывод и другим способом…

Общество часто любят сравнивать с живым организмом: «мозг» - система власти и управления, «тело» - все остальное. Но даже если опуститься на столь примитивно-физиологическую модель, то следует признать, что никакой «мозг» не сможет эффективно управлять «телом» (а тем более обеспечивать «комфортность» его состояния, - конечная цель центральной нервной системы, в принципе), без широкой и разветвленной «нервной системы», не только и не столько спускающей сверху вниз некие «указующие сигналы», сколько отслеживающей потребности «клеток тела» и доводящей до «мозга» информацию об этих потребностях. Для любого физиолога очевидно: от того, насколько неискаженно будет доводиться информация снизу вверх до «мозга», и насколько адекватны будут принимаемые им решения, зависит жизнеспособность всего «организма». Отсюда неизбежно следует потребность в том, чтобы не «тело» обслуживало «мозг», а наоборот - задача «мозга» в обслуживании потребностей «тела»… (Хотя еще более корректным будет вывод о необходимости того, чтобы и «мозг» и «тело» обслуживали друг друга, т.е. весь организм в целом, находясь в гармоничном единении.)

Но можно ли опираться в такой жизненно важной области как общественное и политическое переустройство лишь на какие-то там «циклы», «витки спирали» или физиологию?.. Конечно же, нельзя… Для этого нужны более веские основания. И с этой целью вернемся к анализу текущего состояния общества.

Почти вся известная история (за исключением лишь самого раннего периода) характеризуется раздробленностью человеческого общества на различные социальные группы, слои, классы и нации с отличающимися друг от друга интересами и борьбой между ними за господство и доминирующее положение в обществе. Как самые грандиозные социальные эксперименты под лозунгами построения общества равенства основывались на борьбе социальных слоев и классов и на ее использовании для достижения победы одних классов над другими, так и современные «национально-освободительные» движения отражают лишь стремление одной нации господствовать над другими.

Любой социальный слой, пришедший к власти и добившийся доминирования над другими социальными слоями, стремится поддерживать именно ту структуру общественных отношений, которая обеспечивает господство этого слоя и которая неизбежно устаревает на определенной стадии развития общества, тормозя это развитие и входя в противоречие с интересами этого общества. Противостояние социальных слоев в этих условиях порождает кризисы и общественные потрясения.

Особенностью современной эпохи является чрезвычайное ускорение темпов развития общества, приводящее ко все более быстрому старению систем общественных отношений, жестко ориентированных на какую-либо конкретную расстановку социальных слоев внутри общества, к сокращению периодов стабильности в обществе и к учащению социальных потрясений. Урон, наносимый этими социальными потрясениями обществу в целом, все меньше компенсируется выигрышем от очередной перемены расстановки сил в обществе, от смены господствующего социального слоя и от соответствующего изменения общественных отношений.

Широчайшее развитие информационных, экономических и культурных связей в современном обществе в громадной степени усиливает взаимодействие членов общества и социальных слоев друг с другом.

Общество образует единую тесную систему с целым комплексом внутренних связей и взаимозависимостей, в которой любое противостояние, любая борьба социальных слоев, классов и наций наносит вред всему обществу. Любая «победа» одного социального слоя над другим - это проигрыш всего общества, в том числе и «победителей».

В этих условиях гармоничное бескризисное развитие общества возможно лишь при условии перехода от противостояния социальных слоев, классов и наций, от борьбы их за доминирующее положение к конструктивному сотрудничеству на благо всего общества, на благо всех его социальных слоев; при коренном изменении подхода социальных слоев к собственному положению, к другим социальным слоям и ко всему обществу.

Общество - единое целое, отношения внутри которого должны регулироваться по принципам человеческого общежития, ориентированного не на подавление чьих-либо интересов в угоду другим, а на сочетание интересов всех социальных слоев ради общего блага и блага каждого. Распространение принципа человеческого общежития на все уровни общественных отношений между членами общества способно образовать основу того «общества гармонии», которое в своем развитии будет в минимальной степени подвержено социальным потрясениям и катаклизмам.

Ориентация «общества гармонии» на интересы всех его социальных слоев может быть обеспечена только в условиях равенства прав, свобод и возможностей по реализации способностей всех членов общества вне зависимости от социального положения или национальной принадлежности. Ограничение свобод индивидов и социальных групп должно быть минимальным и определяться лишь из условий существования единого общества и условий сосуществования индивидов в едином человеческом общежитии. Допустимо все, что не вредит окружающим и не ограничивает их собственных прав и свобод.

В силу этого «общество гармонии» не подавляет личность и не подчиняет ее неким чуждым ей интересам, а отдает личности приоритет. Богатство «общества гармонии» - это богатство его граждан; сила общества в силе его граждан; процветание общества складывается из процветания граждан.

В целом, «общество гармонии» представляет собой человеческое общежитие, ориентированное на процветание всех членов общества и реализующее бескризисное гармоничное развитие на основе высокопрофессионального разумного управления в интересах всех социальных слоев. Это - общество с такой структурой общественных отношений, которая обеспечивает их автоматическое саморегулирование в сторону соответствия достигнутому уровню развития общества.

Стремление к построению «общества разума и гармонии» на основе обеспечения принципов человеческого общежития, а не на основе жестко фиксированной конкретной формы «общества будущего», позволяет избежать негативных последствий догматизма и искусственного ограничения вариантов возможного реального развития, что значительно увеличивает вероятность достижения положительного результата.

Поскольку система общественного управления является составной частью общественных отношений, постольку «общество гармонии» возможно лишь в том случае, когда общественные структуры и институты власти и управления ориентированы на интересы всех слоев общества, а не на интересы лишь господствующего класса или социального слоя. В таком обществе нет особых «государственных» интересов, поскольку государство служит обществу, а не наоборот.

Служение государства обществу означает, что структуры общественного управления и регулирования ориентированы строго на обеспечение нужд всех членов общества, и прежде всего: на обеспечение безопасности граждан, на решение социальных вопросов (здравоохранение, образование, забота о нетрудоспособных членах общества), на поддержку материального и духовного развития членов общества и самого общества в целом (экономика, наука, искусство).

Это возможно реализовать лишь в том случае, если система управления общественными отношениями будет строиться в соответствии с принципом саморегулирования общества, т.е. если структуры управления всех уровней формируются самим обществом по мере их необходимости для решения конкретных задач. При этом каждый уровень структуры управления должен заниматься обеспечением нужд общества на соответствующем уровне и не вмешиваться в деятельность других структур.

Такая система управления может быть высоко эффективна лишь при широчайшем развитии самоуправления в обществе и при условии обеспечения равных возможностей для всех членов общества по обучению науке управления и выработке соответствующих навыков.

При этом самоуправление не должно ограничиваться лишь одним производством. Необходимо, чтобы оно пронизывало все общество на всех уровнях: производственном, бытовом, общественно-политическом, образовательном и т.д.; начиная со школы и заканчивая «большой политикой». А для этого надо не только создать саму систему общественного самоуправления (начиная практически на пустом месте), но и систему обучения самоуправлению. И эти процессы невозможно оторвать друг от друга: грамотное и эффективное самоуправление нельзя обеспечить без соответствующих навыков, а навыки самоуправления можно развивать лишь на практике.

Задача построения «общества гармонии» не только находится в русле многовековых идей, но и отвечает современным чаяниям общества, согласуется с современным массовым идеалом благополучия. Более того, она соответствует естественным тенденциям развития общества от конфронтации и борьбы за выживание между его частями к объединению в одно целое на основе гуманизации и терпимого отношения к интересам других членов общества.

Построение «общества гармонии» на основе правил человеческого общежития является задачей не только необходимой для выживания нашего общества и человечества в целом, но и реальной по выполнению. Многочисленные проявления норм человеческого общежития во взаимоотношениях между людьми, народами и странами встречаются в реальной действительности все чаще, хотя многие из них вырабатываются на базе нелегкого исторического опыта, в результате тяжелых поисков.

«Общество гармонии» не может быть объявлено в одночасье, равно как и правила человеческого общежития не могут быть насильственно утверждены. Они должны постепенно вырабатываться самим обществом, становясь его неотъемлемой частью во всей многогранности человеческого бытия. И хотя полное достижение «общества гармонии» может быть весьма удаленным от текущего момента, задача его построения является задачей не завтрашнего, а сегодняшнего дня, выполнение которой должно осуществляться и может ощущаться современным поколением на каждом своем шагу по пути к конечной цели. Каждый шаг в направлении «общества гармонии» - это улучшение условий жизни самих тех, кто делает этот шаг.

В настоящее время имеются реальные объективные предпосылки для построения «общества гармонии». Более того, есть предпосылки для того, чтобы построение «общества гармонии» осуществлялось на основе лидирующего движения к конечной цели именно нашего общества, которое обладает целым рядом необходимых для этого специфических предпосылок.

Во-первых, в нашем обществе имеются экономические предпосылки для того, чтобы не только вернуться на общемировой путь развития, но и сразу сделать значительный шаг вперед. Актуальность и объективная необходимость изменения производственных, финансовых и иных экономических отношений значительно облегчает задачу построения новых отношений, в которые изначально можно закладывать элементы «общества гармонии»: равноправное сосуществование разных форм собственности, переориентация налоговой политики с интересов правящего слоя на интересы всего общества, развитие самостоятельности производителя, переход к мягкому внеидеологическому регулированию экономики.

Во-вторых, текущий момент в нашей стране характеризуется сильной динамикой общественных отношений. Направление этой динамики в русло решения задач построения «общества разума и гармонии» позволит использовать и неизбежную в этом случае инерцию преобразований, инерцию динамики для ускорения продвижения к конечной цели.

В-третьих, наше общество все еще обладает чрезвычайно высоким потенциалом духовных сил, сильным настроем масс на преобразование общества. Это, с одной стороны, усиливает актуальную опасность социальных взрывов, а с другой стороны, способно поддерживать динамику преобразований длительное время. Направление потенциала духовных сил общества на созидание, а не на разрушение, на построение «общества гармонии» способно значительно снизить вероятность социальных катаклизмов.

В-четвертых, наше общество до сих пор ощущает на себе влияние многовековой традиции русской общинности, передаваемой от поколения к поколению и поддерживаемой всей культурой общества. Эта традиция в значительной степени способствует закреплению вырабатываемых обществом норм и правил человеческого общежития на всех уровнях, в самых широких слоях межличностных отношений.

В-пятых, при всех практических недостатках коммунистической идеологии, господствовавшей длительное время в нашем обществе, она оказала и огромное положительное влияние, способствуя закреплению в отношениях между людьми тех правил человеческого общежития, которые вполне могут использоваться и «обществом гармонии».

В-шестых, основная масса нашего общества, несмотря на обилие вспышек национальной розни, провоцируемых теми или иными политическими силами, обладает весьма невысоким уровнем национальной чванливости. Малая значимость национального вопроса для большинства населения, ставшая своего рода традицией нашего общества, является хорошей базой для «общества гармонии», в котором национальность граждан никак не отражается на их правах, возможностях и свободах.

В-седьмых, наше общество, несмотря на все катаклизмы прошедшего столетия, обладает одним из самых высоких в мире уровнем образования и культуры, который способен стать хорошим заделом и составить базу формирования общества, ориентированного на разумное управление жизнью своих граждан, т.е. общества, ориентированного на бескризисное развитие.

Достижение конечной цели - построение «общества гармонии» - очень сильно зависит от того пути, по которому пойдет общество в решении его текущих задач. Путь к этой цели может быть значительно сокращен, если уже сейчас на каждом шагу при решении задач возврата с пути «социалистического эксперимента» на общемировой путь развития будут закладываться основы «общества гармонии»; если в выстраиваемых новых общественных отношениях будут закладываться нормы человеческого общежития.

Реализация задачи построения «общества гармонии» требует использования самых разнообразных способов и методов, в том числе методов политических и идеологических, эффективность которых заметно повышается в условиях их применения отдельной организацией в лице политической партии. Цель такой политической партии и идея построения общества, регулируемого нормами и правилами человеческого общежития, в значительной степени определяют не только идеологию и принципы деятельности этой партии, но и ее кардинальное отличие от всех традиционных политических партий и движений.

Поскольку целью данной политической партии является достижение не той или иной конкретной формы общественного устройства, а лишь определенной совокупности общественных отношений, постольку эта партия имеет возможность организации своей работы в соответствии не с жестко фиксированной, а с гибкой программой действий, вырабатываемой на основе и с учетом текущей конкретно-исторической ситуации в самом широчайшем диапазоне ее изменения. Это позволяет максимально повысить эффективность повседневной деятельности партии, способной в таком случае отбрасывать устаревающие формы и концентрироваться на реализации наиболее перспективных мер.

Поскольку конечной целью данной партии является достижение и укрепление определенных принципов взаимоотношений на всех уровнях в обществе, а не только в государственной системе управления, постольку основной для этой партии оказывается идеологическая работа. Деятельность политическая является для такой партии прежде всего средством повышения результативности деятельности идеологической.

Партия, нацеленная на построение общества, направленного на удовлетворение нужд и интересов всех его граждан, является выразителем интересов не того или иного класса или социального слоя, а интересов всего общества. Это, с одной стороны, предоставляет такой партии возможность опираться на самые широкие слои и привлекать широкий круг союзников к реализации ее целей и задач. С другой стороны, это требует от самой партии четкой ориентации в конкретно-исторической ситуации, грамотной оценки слагающихся интересов и тенденций в обществе и умения поиска взаимоприемлемых методов и форм в самых широких сферах общества.

Нацеленность партии на построение определенной совокупности общественных отношений, а не на достижение конкретной формы управления обществом или расстановки сил в обществе, позволяет ей и требует от нее ориентироваться в своей деятельности на поддержку не конкретных лиц или организаций, а только тех реальных их действий, которые способствуют реализации конечной цели этой партии, способствуют построению «общества гармонии».

Поскольку это в равной степени относится и к лицам внутри самой партии, представляющих ее в обществе, постольку от членов такой партии и ее структур требуется строжайшее соответствие слов и дела, соответствие обещаний и реальных возможностей.

Партия, как объединение индивидов на основе общих устремлений, является своеобразной системой. А свойства любой системы индивидов определяются не только качеством самих индивидов, но и взаимоотношениями между ними и структурой системы. Поэтому сама структура партии и принципы ее организации ее деятельности должна соответствовать ее цели, - тем самым «общим устремлениям» членов партии.

Партия, ставящая перед собой целью построить общество на принципах человеческого общежития, не может ставить себя над или вне самого общества. Она является частью этого общества и должна изначально строиться на тех принципах, которые она стремится воплотить в реальность, базировать на них свою повседневную деятельность. Такая партия должна строго соблюдать принцип демократизма в своих внутренних отношениях, обеспечивая общность интересов всех уровней своей структуры за счет их тесной взаимосвязи и невмешательства в дела друг друга. Структура каждого уровня партии должна заниматься лишь решением текущих задач, соответствующих своему уровню. Эффективность деятельности такой структуры достигается за счет сознательной самодисциплины членов партии.

Только при соблюдении этих условий данная политическая партия сможет стать тем, чем она должна быть: прототипом того «общества гармонии», которое она призвана строить.

Мы не будем останавливаться на самых ближайших задачах, которые неплохо было бы решить в кратчайшие сроки для сокращения пути к «обществу гармонии». В этом нет никакого смысла, так как с этим самым ближайшим будущим практически все ясно.

Современные тенденции в обществе достаточно сильны, чтобы пытаться сколь-нибудь существенно на них повлиять. Да и нет такой силы, которая смогла бы это осуществить, - ей еще предстоит сформироваться.

Кроме того, еще достаточно велик стабилизационный эффект, обеспеченный произведенным переструктурированием связей в обществе. Поэтому современная общественная система на ближайшее время гарантирована от катастрофических для нее потрясений.

Хотя… Помнится, кто-то предлагал приравнять год реформ к пяти годам стабильной жизни. В период реформ время сильно сжимается, а события несутся с калейдоскопической быстротой. И то, что сегодня кажется весьма отдаленным, завтра может оказаться уже «на подходе»…

Поэтому проанализируем несколько более подробно одну из ключевых составляющих пока весьма отделенного «общества гармонии», а именно: его самоуправление…

Самоуправление общества - задача далеко не новая. Но отнюдь и не устаревшая!..

Самоуправление требует кардинального изменения психики индивидов - членов общества, развития у них соответствующих навыков и способностей. И это - особенно сложная задача в том случае, когда психика индивидов сформирована в обществе, структура и традиции которого далеки от принципов демократии и самоуправления. Тогда она кажется почти невыполнимой… Но ведь надо с чего-то начинать!.. И для этого нужно знать: с чего именно и как. Нужно знать законы развития психики человека.

Но самоуправление связано не только с индивидуальным сознанием. Оно связано и с сознанием коллективным; с сознанием всего общества в целом. Отсюда непосредственно вытекает необходимость изучения законов развития и такого феномена как коллективное сознание, связанное уже не с психологией отдельного индивида, а с психологией масс.

Процесс развития индивидуального сознания и процесс развития сознания коллективного тесно связаны между собой. Развитие одной формы сознания способствует и развитию другой его формы. Чем выше уровень сознания индивидов, тем более высокий уровень сознания может достигнуть их сообщество. Чем больше деятельность конкретных индивидов способствует развитию коллективного сознания, тем быстрее происходит это развитие. Чем больше коллективное сознание сообщества способствует развитию индивидов, тем более высокий уровень может достигнуть сознание отдельного члена сообщества. Чем выше уровень коллективного сознания сообщества, тем более высокий уровень достигает индивидуальное сознание, формирующееся и развивающееся в условиях этого сообщества, используя его знание и опыт. Таким образом прогресс человечества оказывается непосредственно связан как с развитием сознания индивидуального, так и с развитием сознания коллективного.

Самоуправление, саморегулирование поведения общества, его разумность и достижение высокого интеллектуального и духовного уровня коллективного сознания возможно обеспечить лишь при выполнении определенных условий.

Во-первых, значительная часть членов общества должна сама по себе уже иметь высокий интеллектуальный и духовный уровень индивидуального сознания. Эти индивиды должны быть людьми разума, людьми ума и духа, а не эмоционально ориентированными личностями. Для достижения этого в обществе должен быть обеспечен максимум возможностей для его членов в реализации их способностей на благо собственного развития и общественного прогресса; вся система общественных отношений должна быть направлена на развитие как коллективного сознания, так и сознания индивидуального.

Во-вторых, сама система общественных взаимоотношений должна быть ориентирована на реализацию разумных решений и на блокирование распространения на все общество каких-либо эмоциональных или инстинктивных действий. Для этого система общественных отношений должна быть соответствующим образом упорядочена, охватывая практически все сферы общественного бытия: т.е. это должно быть общество единства и синтетического порядка.

Коллективное сознание человечества на современном этапе весьма далеко от разума и в лучшем случае напоминает сознание маленького капризного ребенка, а поведение определяется больше животными интересами и стремлением выжить, чем интеллектуальными и духовными ценностями. Подавляющее большинство реальных действий мирового сообщества по регулированию своей деятельности представляет собой попытку предотвратить человеческое самоистребление и хоть в какой-то мере обеспечить условия физического существования человечества. Высшие психические способности коллективного сознания человеческой цивилизации находятся пока лишь в зачаточном, неразвитом состоянии.

Коллективное сознание меньших по численности сообществ - наций и государств - достигло несколько больших успехов в своем развитии, но и оно не преодолело еще эмоциональной ориентации. Стремление такого сообщества к миру, благоденствию и процветанию обуславливается прежде всего потребностью самосохранения и потребностью в средствах существования, - потребностями физической природы. Чувства национальной гордости и патриотизма, способные сплотить сообщество и влиять на его поведение, имеют ярко выраженную эмоциональную природу. И даже религиозные традиции и устремления отдельных сообществ, претендующих на духовность, в реальной практике имеют прежде всего чувственную, эмоциональную основу. Действительно интеллектуальные и духовные факторы в виде научных, философских, культурных или моральных устремлений чрезвычайно редко влияют заметным образом на поведение сообщества.

Причина этого представляется довольно банальной. Общество как единая система, обладающая неким своеобразным свойством, свойством коллективного сознания, - имеет весьма короткую историю. И время эволюции коллективного сознания несоизмеримо мало по сравнению с временем эволюции сознания индивидуального. Но процесс развития сознания происходил и происходит все ускоряющимися темпами и вне зависимости от места и времени: как в рамках отдельной нации, отдельного государства, так и человечества в целом. Знание и опыт, приобретаемые каким-либо поколением, не теряются бесследно, а переходят (в той или иной мере) к следующему поколению, что и обеспечивает основу прогресса, основу направленного развития человечества.

И уже сформировались определенные предпосылки создания саморегулирующегося общества, общества самоуправления: как в виде высокого интеллектуального и духовного уровня развития сознания отдельных индивидуумов, так и в виде общих тенденций развития коллективного сознания. Однако самопроизвольный ход процесса может занять весьма значительный период времени, в течение которого будет сохраняться потенциальная возможность катастрофического развития событий. Потому необходима организованная целенаправленная работа по форсированию движения общества по пути к «обществу гармонии», необходима реализация «политики большого скачка» в области коллективного сознания за счет внутреннего воздействия на сознание общества, объединение усилий в этом направлении.

«Синергетика говорит о том, что изменить поле путей развития сложной структуры, трансформировать спектр структур-аттракторов можно в том случае, если перестроить саму социальную среду. А перестроить среду значит изменить поведение элементов или подсистем этой среды в каждой локальной области, изменить поведение каждого отдельного человека, каждой семьи, коллектива. Отсюда становятся ясным причины сильного влияния рекламы, массового изменения сознания через телевидение и радио, «промывания» мозгов. Парадоксально, что сложная организация строится на примитивной среде» (Е.Князева, С.Курдюмов, «Синергетика и принципы коэволюции сложных систем»).

На самом деле не столь уж «примитивна» эта среда, и невозможно добиться развития коллективного сознания до уровня разума простой «промывкой мозгов»… Как раз это мы и попробуем показать далее, для чего рассмотрим способы и методы, с помощью которых можно эффективно влиять на коллективное сознание?..

Достаточно очевидно, что для этого опять-таки прежде всего нужно знать свойства этого самого коллективного сознания. Часть из этих свойств проанализирована в трактате автора; однако там упор ставился в основном на тех свойствах коллективного сознания, которые отличают его от сознания индивидуального. Здесь же, помимо уточнения и расширения списка отличительных свойств, мы будем опираться прежде всего на сходство свойств сознания индивидуального и сознания коллективного, на общность законов их развития.

Пожалуй, первым самым крупным исследованием свойств массового коллективного сознания можно назвать исследования Ле Бона, который акцентировал внимание на «прогрессивном росте могущества толпы» начиная с XIX века и сформулировал основные свойства психологии толпы. Его книги входили в библиотеки Николая II, В.Ленина, Б.Муссолини, И.Сталина, А.Гитлера и многих других больших и малых диктаторов, либералов и всех тех, кто вольно или невольно был вынужден общаться с широкими массами. Выводы его исследований использовались (и продолжают использоваться) политиками всевозможного уровня. По сути, Ле Бон первым констатировал факт того, что соединение доселе разрозненных индивидов в единые системы-сообщества порождает специфические «коллективные эффекты», и факт резкого усиления воздействия таких систем-сообществ на общество в целом. С тех пор, особенно благодаря научно-технической революции, приведшей к мощному развитию средств коммуникации и усилению взаимодействия отдельных индивидов друг с другом, роль массовых систем-сообществ в жизни всего общества неимоверно возросла.

Но прежде чем перейти к выводам Ле Бона, вкратце проанализируем этот процесс с точки зрения теории систем и выводов трактата. Это поможет лучше понять природу констатируемых Ле Боном эффектов и наметить дальнейшие пути.

Образование некоей соединенной массы (или толпы) из разрозненных до того индивидов означает, по сути, формирование системы из элементов, обладающих сознанием. Сознание человека сугубо индивидуально, что обеспечивает определенное разнообразие и отличие свойств индивидов друг от друга. Но помимо различий индивиды обладают и множеством схожих черт, поэтому в образующейся системе формируются как диссонансные (отталкивающие), так и резонансные (притягивающие) силы.

Далее. Свойства психики индивида непосредственно отражаются на его интересах и поведении, поэтому при образовании некоей системы индивидов имеет место не только некоторое сходство свойств индивидуальных сознаний этих индивидов, но и их интересов и поведения. Более того, сама система в целом, через формирующиеся резонансные связи, начинает оказывать воздействие на входящих в нее индивидов, соответствующим образом изменяя их поведение и влияя на их интересы. В итоге образуется некий «общий интерес» и поведение системы как целого.

Особенности эволюции человеческого сознания и закономерности его формирования обуславливают то, что максимальное сходство в психике индивидов проявляется на ее «низшем», наиболее глубоком уровне, а максимальное различие - на «высшем», более поздно формирующемся уровне, с которым связаны интеллект, духовные и моральные качества. Отсюда неизбежно следует, что для массы случайным образом отобранных людей объединяющими будут низшие слои психики, связанные именно с «низшими» интересами. Это также неизбежно отразится и на поведении системы в целом, интересы и действия которой будут ограничены «низшими» устремлениями. (Здесь термин «низшие», строго говоря, следует понимать именно лишь в сравнении со свойствами индивидуального сознания.) Поэтому коллективное сознание такой системы будет находиться как бы на более низкой эволюционной ступени по сравнению с сознанием индивидов, формирующих эту систему.

Теперь вернемся к Ле Бону…

Его выводы по свойствам, проявляемым массами, вполне совпадают с получаемыми на основе теории систем и трактата.

«При известных условиях - и притом только при этих условиях - собрание людей имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входящих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, приобретают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты. Собрание в таких случаях становится тем, что я назвал бы, за неимением лучшего выражения, организованной толпой или толпой одухотворенной, составляющей единое существо и подчиняющейся закону духовного единства толпы» (Ле Бон, «Психология масс»).

«В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встречаем, например, такие: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у существ, принадлежащим к низшим формам эволюции…» (там же).

«В толпе нет предумышленности; она может последовательно пройти всю школу противоречивых чувствований, но всегда будет находиться под влиянием возбуждений минуты …хотя все желания толпы всегда бывают очень страстными, они все же продолжаются не долго, и толпа так же мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность» (там же).

«Блуждая всегда на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким внушениям и обладая бурными чувствами, свойственными тем существам, которые не могут подчиняться влиянию рассудка, толпа, лишенная всяких критических способностей, должна быть чрезвычайно легковерна» (там же).

«Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение. В этом отношении, как и во многих других, индивид в толпе приближается к примитивным существам. Не замечая оттенков, он воспринимает все впечатления гуртом и не знает никаких переходов. В толпе преувеличение чувства обусловливается еще и тем, что это самое чувство, распространяясь очень быстро посредством внушения и заразы, вызывает всеобщее одобрение, которое и содействует в значительной степени увеличению его силы» (там же).

«Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем внушения, а не путем рассуждения» (там же).

«Мало склонные к теоретическим рассуждениям, массы зато очень склонны к действию» (там же).

«Деятельность толпы всегда и везде бывает ниже деятельности изолированного индивида» (там же).

Вывод Ле Бона о том, что коллективное сознание масс находится как бы на более низкой ступени эволюции, заслуживает отдельного внимания и анализа. Но Ле Бон акцентировался прежде всего на констатации свойств поведения масс и рекомендациях по практическому использованию некоторых из них для действующих политиков и вождей. Мы же попробуем пройти чуть дальше. И для этого обратим особое внимание читателя на следующие выводы того же Ле Бона:

«Толпа мыслит образами. И вызванный в ее воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым» (там же).

«Каковы бы ни были идеи, внушенные толпе, они могут сделаться преобладающими не иначе, как при условии быть облеченными в самую категорическую и простую форму. В таком случае эти идеи представляются в виде образов, и только в такой форме они доступны в толпе. Такие идеи-образы не соединяются между собой никакой логической связью аналогии или последовательности и могут заменять одна другую совершенно так, как в волшебном фонаре одно стекло заменяется другим рукой фокусника, вынимающего их из ящика, где они были сложены вместе. Вот почему в толпе удерживаются рядом идеи самого противоречивого характера. Сообразно случайностям минуты, толпа подпадает под влияние одной из разнообразных идей, имеющихся у нее в запасе, и поэтому может совершать самые противоположные действия; отсутствие же критической способности мешает ей заметить эти противоречия» (там же).

«Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных случаев - вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет управлять толпой, и то единственная, которая может повлиять на нее. Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе. Вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений» (там же).

«Толпа до некоторой степени напоминает спящего, рассудок которого временно бездействует и в уме которого возникают образы чрезвычайно живые, но эти образы скоро рассеялись бы, если бы их можно было подчинить размышлению. Для толпы, неспособной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует поэтому ничего невероятного, а ведь невероятное-то всегда и поражает всего сильнее» (там же).

«Логические умы, привыкшие всегда иметь дело с целой цепью рассуждений, вытекающих одно из другого, непременно прибегают к такому же способу убеждения, когда обращаются к толпе, и всегда бывают изумлены тем, как мало действуют на нее аргументации» (там же).

Вывод Ле Бона о том, что массы находятся как бы в бессознательном состоянии получает любопытное развитие на основе современных познаний в области функционирования психики индивидов в так называемом «состоянии транса». Сравните, скажем, вышеизложенное со следующим:

«…транс связан с парадоксальной логикой «оба/и». Это означает, что человек идентифицируется с обеими сторонами взаимодополняющего деления на «это» и «то», «внутри» и «вне», «субъект» и «объект». Поэтому в трансе я могу ощущать себя и «здесь», и «там», чувствовать себя и связанным, и разъединенным с вами, и «частью» происходящего, и «отдельно» от него, и ребенком, и взрослым. Эта логика «оба/и» создает неконцептуальное и невербальное состояние ощущаемого единства. Это более первичный, всеобщий способ соотнесения понятий, чем расчленяющая логика «оба/и», которая характерна для аналитических, сознательных процессов. Другими словами, процессы транса объединяют соотносимые понятия («это» и одновременно «то»), тогда как сознательные процессы дифференцируют их («это» в противоположность «тому»)» (С.Гиллиген, «Терапевтические трансы»).

«К числу других особенностей транса… относятся поглощенность переживаниями, непрерывность, искажение времени, изменчивость времени/пространства и изменения восприятия. Вместе взятые они говорят о том, что транс - это состояние глубокой поглощенности переживаниями, когда человек может функционировать независимо от ограничений, накладываемых регуляторными, ориентированными на ошибки сознательными процессами» (там же).

«В состоянии транса внимание субъектов может сосредоточиваться до такой степени, что они на длительное время остаются погруженными в какие-то конкретные переживания. Противоположностью этому является состояние бодрствования, когда процессы внимания остаются рассредоточенными и несфокусированными благодаря постоянной реориентации на меняющиеся внешние сигналы. В трансе загипнотизированный субъект часто не воспринимает посторонние сигналы (шум, другие голоса), а даже если и воспринимает, то они обычно не отвлекают его, он о них не думает и не испытывает потребности на них реагировать. Это особенно справедливо для глубокого транса» (там же).

Еще одну «особенность отражает принцип идеодинамики (превращения «идей» в «динамику»), согласно которому идеи могут трансформироваться в динамические проявления (например, образы, поведение, ощущения, познание и т.д.) независимо от волевых сознательных процессов, и иногда без их ведома. Как указывал Бернгейм, в трансе идеодинамические процессы более интенсивны и происходят чаще» (там же).

Прежде всего, здесь мы получаем подтверждения того, что хотя индивидуальное и коллективное сознание весьма значительно разнятся между собой, все-таки и одно и другое является сознанием, и обладает помимо различий колоссальным сходством.

Это сходство свойств, проявляемых массами, с особенностями функционирования индивидуальной психики позволяет сделать вывод, прямо противоположный выводу об отсутствии в действиях масс логики. Логика есть, но это - логика ассоциативная; та, на которой основана деятельность нашего подсознания!..

(Автор вынужден принести читателю извинения за некоторую чехарду с терминами. То речь идет о «коллективном сознании», то оно, оказывается, проявляет «бессознательное» поведение, то схоже с «подсознанием»… На самом деле, это является прямым следствием той же терминологической чехарды как в специальной, так и в широкой литературе. По сути, везде речь идет об одном и том же. Когда говорят о «бессознательном», подразумевают отсутствие именно того, что обычно отождествляют с т.н. «логическим сознанием», с «разумом». С точки же зрения структуры человеческой психики, за «бессознательное» поведение отвечает именно «подсознание». И тут уже, как и в случае с термином «коллективное сознание» само слово «сознание» понимается уже в расширенном своем значении, - т.е. включает в себя как «логическое сознание», так и «подсознание» или «бессознательное». Поскольку же перед нами не стоит задачи устранить терминологическую чехарду раз и навсегда, постольку автор и не занимается переопределением понятий с анализом всех нюансов и тонкостей сходства и различия терминов, - по свойствам вполне можно разобраться в этом самостоятельно.)

В итоге оказывается справедливым как отказ от вывода об отсутствии логики в поведении масс, так и подтверждение вывода об отсутствии «сознательной логики» в этом поведении.

То есть, с одной стороны, Ле Бон прав, утверждая, что

«…влиять на толпу нельзя, действуя на ее ум и рассудок, т.е. путем доказательств» (Ле Бон, «Психология масс»).

«Такой психолог, как Наполеон, конечно, понимал это, но большинство законодателей, не знающих души толпы, не заметят этой особенности. Опыт еще недостаточно убедил их в том, что нельзя руководить массами посредством предписаний только одного разума» (там же).

Но теперь мы можем утверждать, что данный вывод носит принципиальный характер.

Попытки призывов масс к «разуму» тщетны не потому, что мы якобы просто не овладели еще методами воздействия на этот «разум», а потому, что на современном этапе развития коллективного сознания массы этим «разумом» не обладают, - воздействовать просто не на что. Как следствие, все попытки построения на современном этапе (или в ближайшем будущем) некоего общества, опирающееся на «разум» масс, являются утопическими по своей природе и сущности.

Любопытно, что настолько же утопичными являются надежды на достижение некоей «разумности» управления со стороны современной «властной элиты». Претендовать на роль «полноценного мозга», способного к «логике разума», она совершенно не может, так как ее коллективное сознание также является «сознанием толпы» со всеми вытекающими отсюда свойствами и последствиями…

Однако отсутствие «разума» в действиях масс вовсе не исключает принципиальной возможности достижения коллективным сознанием «разумного» уровня когда-либо в будущем. Как раз наоборот: общие эволюционные закономерности указывают на то, что коллективное сознание двигается в сторону «коллективного разума». Однако это - отдельный вопрос, на котором мы здесь останавливаться не будем.

Обратим свое внимание лучше на ту часть выводов, в которых Ле Бон оказался не прав. А именно: из того, что коллективное сознание ныне «не обладает разумом», еще не означает его полной примитивности и «пещерного» уровня.

Это обуславливается прежде всего тем, что в действиях масс (как уже отмечалось) все-таки имеется определенная логика, но логика, сопоставимая с ассоциативной логикой подсознания индивида. Эта логика обладает очень характерной отличительной особенностью:

«В состоянии транса субъекты переживают свой внутренний опыт в иной логике, нежели в состоянии бодрствования. …бессознательные (первичные) мыслительные процессы обычно более ассоциативны, метафоричны и конкретны (образны), чем рациональная, линейная (последовательная) и причинно-следственная логика, которую предпочитает сознательное мышление. В частности, логика транса допускает соотношения «оба/и». Например, субъекты, погруженные в транс, не видят ничего особенного или неудобного в том, что воспринимают самих себя как находящихся одновременно в двух разных местах или действующих в фантастических мирах, законы или структуры которых противоречат существующим в реальном мире. Такая логика транса накладывает намного меньше ограничений, чем рациональная, и поэтому лучше подходит для тех случаев, когда требуется максимально широкое разнообразие возможностей… Соотношение «оба/и» (в противоположность «или/или») в логике транса позволяет одновременно принимать противоречащие друг другу, на первый взгляд, соотношения. Тем самым позволяя выйти на ситуацию, в которой оба альтернативных пути ведут к выигрышу» (С.Гиллиген, «Терапевтические трансы»).

В частности, между прочим, из этой логики подсознания вытекает то, что на уровне подсознания индивид не разделяет желания и поступки на «плохие» и «хорошие»; они «просто есть», и они равнозначны!.. И именно это же можно проследить на уровне коллективного сознания масс.

Сам Ле Бон, например, с одной стороны делает глобальный вывод, что

«Сила толпы направлена лишь к разрушению. Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства. Цивилизация предполагает существование определенных правил, дисциплину, переход от инстинктивного к рациональному, предвидений будущего, более высокую степень культуры, а это все условия, которых толпа, предоставленная сама себе, никогда не могла осуществить» (Ле Бон, «Психология масс»).

С другой стороны, как любой честный исследователь, он же отмечает следующие свойства масс, которые не вписываются в концепцию полной их примитивности:

«Но если толпа способна на убийство, поджоги и всякого рода преступления, то она способна также и на очень возвышенные проявления преданности. Самопожертвования и бескорыстия, более возвышенные чем даже те, на которые способен отдельный индивид. Действуя на индивида в толпе и вызывая у него чувство славы, чести, религии и патриотизма, легко можно заставить его пожертвовать даже своей жизнью… Только толпа способна к проявлению величайшего бескорыстия и величайшей преданности. Как много раз толпа героически умирала за какое-нибудь верование, слова или идеи, которые она сама едва понимала!» (там же).

«…если толпа часто подпадает под влияние низших инстинктов, то все же иногда она в стоянии явить примеры очень высокой нравственности. Если считать нравственными качествами бескорыстие, покорность и абсолютную преданность химерическому или реальному идеалу, то надо признать, что толпа очень часто обладает этими качествами в такой степени, в какой они редко встречаются даже у самого мудрого из философов. Эти качества толпа прилагает к делу бессознательно, но что за беда!» (там же).

И к последнему восклицанию Ле Бона автор готов полностью присоединиться!..

Дело в том, что в нашей повседневной деятельности (как индивидов) мы ведь опираемся не только на работу нашего разума. Более того, как показывают современные психологические исследования, дело обстоит противоположным образом: основную часть работы выполняет именно наше подсознание. Разум не трудится в отрыве от подсознания, а дополняет работу последнего. Подсознание же предоставляет человеку колоссальные возможности своей ассоциативной логикой.

«Многие образованные члены западного общества полагают, что разумное действие требует сознательного мышления. Это не всегда верно; более того, для творческого и эффективного поведения иногда необходимо отсутствие аналитического вмешательства» (С.Гиллиген, «Терапевтические трансы»).

«…на протяжении многих лет мыслители пытались определить различие между сознанием и бессознательным. Данный подход основывается на том, что обе эти системы по своей природе взаимодополняющие, хотя и считает сознание зависящим от более общей системы бессознательного. Таким образом, в то время как сознание может быть разумным и эффективным, для мудрости и продуктивности необходимо бессознательное» (там же).

И именно ассоциативная логика подсознания необходима человеку для мудрости и продуктивности! Потеряв подсознание, человек потерял бы не только «животные» инстинкты, но и способность к преодолению узких «шаблонных» рамок своего разума.

«Сознательная, целенаправленная деятельность, как правило. Связана с установлением тех или иных психологических конфигураций, или структур, что сужает поле внимания или сосредоточивает его лишь на связанных с этими ограничениями сигналах» (там же).

«…люди, отягощенные проблемами, зациклены на тех или иных неизменных структурах переработки информации. Это означает, что их сознательные процессы идут по бесконечному замкнутому кругу и в силу этого разобщены с ресурсами бессознательного… Транс же активизирует ресурсы, необходимые для трансформационных изменений, создавая дефреймированное (т.е. неискаженное) состояние самовосприятия, в котором могут открыться новые способы существования» (там же).

«Транс естественен. Ощущения транса не представляют собой чего-то чуждого нормальному способу функционирования человека. …они ни в коей мере не являются необычными или искусственными. Они напоминают переживания, знакомые каждому из нас, - такие, как чтение увлекательного романа, влюбленность или грезы наяву. Единственное отличие транса нередко состоит в том, что чувственное участие здесь нередко более интенсивно и продолжительно, поскольку имеет целью достижение определенных целей» (там же).

«Естественность транса делает его идеальным контекстом, в котором человек может добиться глубоких системных изменений, получая доступ к фундаментальным чувственным взаимосвязям, принимая и трансформируя их. Другими словами, в трансе человек получает возможность на чувственном уровне выйти на глубинные аспекты проблемного состояния в более глубоком контексте, повышающем чувство собственной ценности, а затем использовать различные ресурсы, чтобы вызвать трансформационные изменения» (там же).

Тогда возникает закономерный вопрос: если работа подсознания индивидов является столь продуктивной, то какой смысл добиваться от масс именно «разума», если можно использовать знания особенностей функционирования индивидуального сознания в целях мобилизации ресурсов коллективного сознания уже на современном уровне его развития?!. Ведь современные методы психотерапии показывают, что часто гораздо большего успеха можно добиться именно в состоянии легкого транса.

Казалось бы, это - уход от сознательности, но это позволяет раскрепостить творческие силы подсознания (не разрушительные, а именно творческие, что достигается заданием целей и помощью психотерапевта). И в этом «уходе от сознательности» нет и абсолютно негативного момента (за счет мобилизации именно творческих сил, а не сил разрушения как просто в толпе).

Получается очень хорошее совпадение: коллективное сознание еще далеко от разума (в привычном его понимании), но зато оно уже находится в состоянии, аналогичном бессознательному (точнее - подсознанию). То есть коллективное сознание уже находится в состоянии «легкого транса»!.. Другое дело, что теперь нужно выбрать направление на мобилизацию имеющихся творческих сил этого коллективного сознания, а не сетовать на его «недоразвитость» или использовать эту «недоразвитость» в корыстных интересах узкой группы лиц.

И даже более того

«Сознательная личность у загипнотизированного совершенно исчезает, так же как воля и рассудок, и все чувства и мысли направляются волей гипнотизера. Таково же приблизительно положение индивида, составляющего частицу одухотворенной толпы. Он уже не сознает своих поступков, и у него, как у загипнотизированного, одни способности исчезают, другие же доходят до крайней степени напряжения. Под влиянием внушения такой субъект будет совершать известные действия с неудержимой стремительностью; в толпе же эта неудержимая стремительность проявляется с еще большей силой, так как влияние внушения, одинакового для всех, увеличивается путем взаимности» (Ле Бон, «Психология масс»).

Т.е. мы имеем все условия для того, чтобы можно было мобилизовать творческие силы массового коллективного сознания, а через него оказывать соответствующее мобилизующее воздействие и на индивидов!..

Собственно, в мобилизации «бессознательных» сил масс нет ничего нового. Она практикуется уже давно. Однако подавляющая часть практики сосредоточена вокруг лишь одного принципа, сформулированного тем же Ле Боном:

«Знание психологии толпы составляет в настоящее время последнее средство, имеющееся в руках государственного человека, - не для того, чтобы управлять массами, так как это уже невозможно, а для того, чтобы не давать им слишком много воли над собой» (там же).

Именно с этих позиций и осуществляется в основном поиск «оптимальных» методов воздействия на массы. Как легко видеть, это мало имеет общего с устремлением к развитию коллективного сознания.

Для того же, чтобы искать альтернативу, есть смысл остановиться вообще на возможных способах воздействия на сознание. И здесь сходство свойств коллективного сознания и сознания индивидуального позволяет нам использовать и тот положительный опыт, который накопила психология в области индивидуального сознания. Поэтому к данному опыту мы сейчас и обратимся…

Собственно, среди во всех используемых способах и методах воздействия психотерапевта на клиента «…можно разграничить три подхода: авторитарный, стандартизированный и кооперативный - основанный на сотрудничестве» (С.Гиллиген). Они качественно отличаются друг от друга. И отличаются прежде всего по принципу, полагаемому в основу отношений между психотерапевтом и его клиентом.

«Крайняя версия такого [авторитарного - А.С.] подхода предполагает наличие некоей «могущественной» личности (гипнотизера), обладающей «особыми» психическими способностями и заставляющей другую личность (субъекта) впадать в относительно пассивное состояние, в котором та «восприимчива» к «внушению» со стороны гипнотизера. Такое внушение может «принуждать» субъектов выполнять различные действия, чего они при обычных условиях не захотели бы или не смогли бы сделать. Сторонники этой точки зрения широко пользуются такими понятиями, как «победа духа над материей», «утрата самоконтроля», «внедренное внушение»… Особенно часто авторитарный подход используется в эстрадных сеансах гипноза» (С.Гиллиген, «Терапевтические трансы»).

То есть, при авторитарном подходе терапевт властвует над клиентом. Причем властвует в прямом смысле этого слова, заставляя клиента полностью повиноваться требованиям терапевта (гипнотизера).

«Сосредоточивая внимание на власти гипнотизера, авторитарный подход не учитывает уникальности любого субъекта - его знаний, убеждений, способностей и т.д., а также не признает за клиентом возможности решать, какое участие он примет (и примет ли вообще) в гипнотическом процессе. Тем самым… такой подход лишь ограниченно пригоден для осуществления долговременных терапевтических изменений» (там же).

В авторитарном подходе терапевт (гипнотизер) первичен, а клиент - вторичен.

Для стандартизированного подхода, на первый взгляд, характерна прямо противоположная приоритетность.

«Стандартизированный подход… особенно господствует в экспериментальной психологии. Не приписывая основной роли власти гипнотизера, эта точка зрения выдвигает на первый план субъекта как главный объект изучения, считая обычно степень восприимчивости к гипнозу присущим ему постоянным свойством. В силу этого гипнотизер может пользоваться стандартизированным набором воздействий, который остается неизменным для различных субъектов. Другими словами, субъект либо поддается гипнозу, либо нет, а от поведения гипнотизера в действительности мало что зависит» (там же).

На самом деле стандартизированный подход лишь несколько ограничивает действия психотерапевта, не меняя сути взаимоотношений его с клиентом во время транса.

«…стандартизированные тесты помогают понять, что человек способен сделать без труда, но ничего не говорят о том, что он внутренне неспособен сделать. Другими словами. Высокие показатели в тесте на гипнабельность обычно означают, что субъект будет откликаться почти на любые гипнотические команды; низкие же показатели свидетельствуют о том, что от гипнотизера требуется иная стратегия или же клиент нуждается в дополнительной подготовке» (там же).

Совсем иначе дело обстоит при кооперативном подходе, который базируется на конструктивном сотрудничестве психотерапевта и клиента, на доверии к творческим силам самого клиента. Этот подход

«…предполагает максимальную сосредоточенность гипнотерапевта на клиенте, включая полное сопереживание, а также способность вычленять паттерны различных уровней и присоединяться к ним. В ходе этого «управляемо-спонтанного» процесса гипнотерапевт учится становиться частью реальности клиента и в то же время оставаться в стороне, что требует от него самоотверженности и твердости. …для достижения успеха гипнотерапевт должен быть настроен на возможности бессознательного как своего, так и клиента, и полагаться на них» (там же).

Один из основателей данного подхода, Эриксон «неоднократно подчеркивал, что терапевтическое воздействие должно основываться не на теоретических соображениях и не на статистических вероятностях, а на действительных особенностях самопроявлений клиента (например, его убеждениях, поведении, мотивациях, симптомах). Это весьма радикальное утверждение, поскольку оно заставляет гипнотерапевта начинать каждый курс терапии в состоянии неведения. Оно предполагает, что самопроявления клиента представляют собой индивидуализированные модели «реальности» и что терапия основывается на принятии и утилизации этих моделей. Для этого гипнотерапевт должен выработать у себя восприимчивое состояние дефрейминга, в котором он отставляет в сторону свои собственные модели и «усваивает» новую «реальность», т.е. «реальность» субъекта» (там же).

Целью терапевта в этом случае является мобилизация собственных ресурсов клиента на решение его же проблем. Задача терапевта: снять ограничения разума и помочь подсознанию клиента самому найти решение проблемы, лишь корректируя действия подсознания клиента в направлении поиска решения (но не в направлении самого какого-то конкретного решения!). Вследствие этого, опытному терапевту даже не нужно знать саму проблему, стоящую перед клиентом. Ему достаточно знать лишь то, что она существует; далее, при помощи известной терапевту технологии, он может мобилизовать творческие силы подсознания клиента. В определенном смысле, клиент сам решает свои проблемы («спасение утопающего - дело рук самого утопающего»).

«Слишком многие гипнотерапевты принимают за действующие факторы собственные действия, намерения и желания и некритически верят, что это их обращение к субъекту вызывает или инициирует конкретные реакции. Они не осознают, что их слова и действия служат всего лишь средствами стимулирования или пробуждения у их клиентов прежних знаний или представлений, приобретенных отчасти сознательным, а отчасти бессознательным путем…» (Хартленд).

Исторически сложилось так, что по мере развития знаний психологов о свойствах психики индивидов претерпевало эволюцию и воздействие, используемое психотерапевтами в целях коррекции индивидуальной психики. Происходило постепенное смещение практики от авторитарного подхода через стандартизированный к подходу кооперативному.

Теперь пора вернуться к сознанию коллективному. Какие же способы воздействия мы можем наблюдать здесь?..

Ле Бон, первым достаточно полно исследовавший свойства психологии масс, первым и сформулировал методы воздействия на массовое сознание (собственно, именно поэтому его труды так популярны среди активных политиков). Укажем некоторые из них:

«…на толпу нельзя влиять рассуждениями, так как ей доступны только грубые ассоциации идей. Поэтому-то факторы, умеющие производить впечатление на толпу, всегда обращаются к ее чувствам, а не к ее рассудку. Законы логики не оказывают на нее никакого действия. Чтобы убедить толпу, надо сначала хорошенько ознакомиться с воодушевляющими ее чувствами, притвориться, что разделяешь их, затем пытаться их изменить, вызывая посредством первоначальных ассоциаций какие-нибудь прельщающие толпу образы. Надо также уметь вернуться назад в случае нужды. И главное - уметь угадывать ежеминутно те чувства, которые порождаешь в толпе» (Ле Бон, «Психология масс»).

«Обладая преувеличенными чувствами, толпа способна подчиняться влиянию только таких же преувеличенных чувств. Оратор, желающий увлечь ее, должен злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями - вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний» (там же).

«Простое утверждение, не подкрепляемое никакими рассуждениями и никакими доказательствами, служит одним из самых верных средств для того, чтобы заставить какую-нибудь идею проникнуть в душу толпы. Чем более кратко утверждение, чем более оно лишено какой бы то ни было доказательности, тем более оно оказывает влияние на толпу» (там же).

«Утверждение тогда лишь оказывает действие, когда оно повторяется часто и, если возможно, в одних и тех же выражениях… Посредством повторения идея водворяется в умах до такой степени прочно, что в конце концов она уже принимается как доказанная истина… Часто повторяемая идея в конце концов врезается в самые глубокие области бессознательного, где именно и вырабатываются двигатели наших поступков. Спустя некоторое время мы забываем, кто был автором утверждения, повторявшегося столько раз, и в конце концов начинаем верить ему, отсюда-то и происходит изумительное влияние всяких публикаций» (там же).

«Избиратель хочет также, чтобы льстили его тщеславию и угождали его вожделениям. Чтобы на него подействовать, надо осыпать его самой нелепой лестью и, не стесняясь, давать ему самые фантастические обещания. …что же касается соперника-кандидата, то надо стараться уничтожить его, распространяя о нем посредством утверждения, повторения и заразы мнение, что он последний из негодяев и что всем известно, как много он совершил преступлений. Незачем, конечно, искать в данном случае чего-нибудь даже похожего на доказательства. Если противник мало знаком с психологией толпы, он станет оправдываться с помощью аргументов, вместо того чтобы отвечать на утверждения противоположными утверждениями, и конечно, таким образом лишится всяких шансов на успех» (там же).

«Написанная программа кандидата не должна быть чересчур категоричной, так как противники могут ею воспользоваться и предъявить ему ее впоследствии; но зато словесная программа должна быть самой чрезмерной. Он может обещать без всяких опасений самые важные реформы. Все эти преувеличенные обещания производят сильное впечатление в данную минуту, в будущем же ни к чему не обязывают. В самом деле, избиратель обыкновенно нисколько не старается узнать потом, насколько выбранный им кандидат выполнил обещания, которые, собственно, и вызвали его избрание» (там же).

Если вдруг читателю все это ничего не напомнило, то скорее всего, что он чудодейственным образом оказался вне непрерывных ныне у нас избирательных кампаний всевозможного уровня…

«…любые партии, средства массовой информации, так же как и специалисты в области рекламы или пропаганды, используют его [Ле Бона - А.С.] принципы… его рецепты и трюки. Однако никто не собирается в этом признаваться, поскольку в этом случае весь пропагандистский инструментарий разных партий, дефиле руководителей на телевизионных экранах, зондирования общественного мнения предстанут тем, что они есть на самом деле: элементами массовой стратегии, базирующейся на иррациональности» (С.Московичи, «Наука о массах»)

Посмотрим теперь на перечисленные методы воздействия с позиций трех подходов индивидуальной психотерапии. Очевидно, что все они относятся именно к авторитарному подходу, который является стержнем методов «лобового гипноза». Отмечая, что поведение толпы обладает сильным сходством с поведением человека под гипнозом, Ле Бон и предлагает методы гипноза. Только объектом воздействия на сей раз является не индивид, а масса.

Следуя рекомендациям Ле Бона, многочисленные вожди и политики, вместо стимулирования развития коллективного сознания и мобилизации его ресурсов лишь низводили массы до состояния толпы, используя ее силу в собственных интересах.

«Результатом этого подхода является замена фигуры оратора фигурой гипнотизера, замещение красноречия внушением, а искусства парламентских дебатов - пропагандой. Вместо того. Чтобы убеждать массы, их возбуждают театром, их держат в узде с помощью организации и завоевывают средствами прессы или радио. По правде говоря. Пропаганда, подводящая итог этому изменению порядка вещей, перестает быть средством коммуникации, усиленными приемом риторики. Она становится технологией, позволяющей нечто внушать людям и гипнотизировать их в массовом масштабе. Иначе говоря, средством серийно производить массы» (С.Московичи, «Наука о массах»)

Следует признать, что хотя с момента исследований Ле Бона прошло более 100 лет, применяемые на практике конкретные методы воздействия на массы практически не изменились. Но и утверждать, что не изменилось абсолютно ничего, тоже нельзя.

Роль масс на протяжении упомянутого периода возрастала. От разовых «гипнотических сеансов» в критические моменты власти, вождям и политикам пришлось постепенно переходить практически к постоянному воздействию на массы. А это неизбежно потребовало не только расширения ассортимента используемых конкретных методов воздействия на массы, но и определенной «стандартизации» этих методов.

Многочисленные аналитики не заметили главного: причитая о все более «примитивных» методах воздействия на массы, они упустили из виду, что эти методы все более стандартизируются. То есть: сделан громадный шаг вперед в психологическом воздействии…

Прямым свидетельством этому может служить факт формирования целой армии различных специалистов по рекламе, выборным технологиям и т.н. политтехнологов, выпускающих множество всякой литературы со стандартизированными рекомендациями, сценариями и пр. и пр.

Представляется достаточно очевидным, что, как это имело место в свое время в области индивидуальной психологии, в настоящий период мы наблюдаем аналогичный переход и в психологии масс: от господства метода «лобового гипноза» к стандартизированному методу. Равно как и столь же очевидной представляется возможность спрогнозировать для будущего времени неизбежность перехода к методу кооперативному.

Но как в индивидуальной, так и в массовой психологии кооперативный подход принципиально отличается и от авторитарного метода «лобового гипноза», и от стандартизированного метода.

Если методы Ле Бона (также как и авторитарные и стандартизированные методы в индивидуальной психотерапии) нацелены на получение быстрого (но крайне неустойчивого) результата, то кооперативный метод, проигрывая в эффективности краткосрочного воздействия, оказывается гораздо более продуктивным там, где требуются глубокие и долгосрочные изменения.

Если методы Ле Бона нацелены именно на конкретный результат, то кооперативный метод воздействия ориентирует не на результат, а на выправление курса.

Если Ле Бон акцентирует внимание на том, чтобы не давать воли массам и препятствовать прорыву их бессознательных сил, то в кооперативных методах «…бессознательное рассматривается как интегральный и центральный аспект «я», а не как нечто такое, чего следует избегать или чем следует пытаться управлять. Главная задача эриксоновского гипнотерапевта заключается в том, чтобы помочь клиенту реализовать это на практике» (С.Гиллиген).

Если Ле Бон рекомендует играть на чувствах и эмоциях масс для реализации целей вождей этих масс, то кооперативный метод нацеливает именно на сотрудничество терапевта и клиента в целях решения проблем прежде всего не терапевта, а самого клиента (если же учесть профессиональную заинтересованность терапевта в решении проблем того же клиента, то речь должна идти уже о совпадении интересов).

А теперь заметьте, уважаемый читатель, насколько сильная корреляция прослеживается между принципами и условиями кооперативного подхода с упоминавшейся ранее моделью «общества гармонии»!..

Действительно, кооперативный подход в психологии требует от психотерапевта и его клиента сотрудничества и определенной общности интересов. Для предотвращения же конфликтов власти и масс также требуется их сотрудничество и общность интересов.

Как психотерапевт должен стремиться к решению проблем своего клиента, так и управление в «обществе гармонии» (т.е. власть) должно стремиться к решению проблем масс и всего общества в целом (а не к удовлетворению лишь собственных интересов).

Как психотерапевт в определенном смысле слова «служит» клиенту, так и власть в «обществе гармонии» должна служить обществу в целом, а не лишь правящему классу или сословию.

Как психотерапевт для достижения целей ориентируется на особенности психики клиента и мобилизацию его внутренних ресурсов, так и «обществе гармонии» власть должна опираться на массы и мобилизовывать их ресурсы для достижения в качестве цели общего прогрессивного развития.

Как психотерапевт нацелен не на конкретный результат, а на коррекцию способностей клиента, так и управление в «обществе гармонии» нацелено не на достижение некоей «идеальной модели», а на коррекцию тенденций общественного развития…

Параллели можно было бы и продолжить… Но не будем злоупотреблять временем и терпением читателя. Остановимся лишь еще на одном.

Что такое переход к кооперативному методу взаимодействия (а это уже именно взаимодействие, а не одностороннее воздействие) власти и масс?.. Это, по сути, - устранение обособленности власти от масс. Ясно, что в современном обществе добиться подобного результата невозможно, поскольку именно обособленность власти от масс (порождающая и различие их интересов, стимулирующее эту же самую обособленность) является одним из классовообразующих признаков правящего и господствующего класса. Надеяться на то, что власть сама своими руками начнет уничтожать свой классовообразующий признак, - величайшая утопия. Это возможно лишь с изменением всего комплекса отношений власти и масс, и надеяться, что власть возьмет на себя роль основной силы такого изменения, - еще большая утопия.

Ясно, что в роли такой силы может выступить лишь новая сила, сила непосредственно и изначально ориентирующаяся на интересы масс, на формирование «общества гармонии». Но ранее уже говорилось, что некая «партия нового типа», ставящая себе целью достижение «общества гармонии», должна из себя уже представлять определенное подобие этого общества. Следовательно, перед ней встает «сверхзадача»: освоить кооперативный метод взаимодействия с массами!.. И это - действительно сверхзадача; решить ее, ох, как не просто, но возможно и крайне перспективно.

Важно лишь не поддаться искушению и не «свалиться» к тому же авторитарному «лобовому гипнозу» или стандартизированному методу (являющимся, по сути, тем же «зомбированием» масс, а не развитием их коллективного сознания). А такой соблазн будет присутствовать всегда, поскольку для кратковременного успеха в условиях слабого уровня коллективного сознания методы «зомбирования» гораздо более эффективны. И чтобы не поддаться подобному искушению, эта партия действительно должна быть «партией нового типа».