"Елена Сулима. Московские эбани " - читать интересную книгу автора

что мне нравился каждый мой день. С того самого момента, когда я очнулась,
я вдруг четко поняла, что я живу, что я живая... Я - есть! Все остальное
как река протекающая мимо. Я ловлю воду этой реки времени и выжимаю из неё
камень - так пишутся у меня картины.
Я и сама стала цельной как камень, и ничто не могло уже разболтать
меня словно какую-то взвесь в сосуде.
- Скажи... - наклонился к ней через стол, ухватив за запястье
проплывающей мимо руки с дымящейся сигаретой, - Скажи мне только, кто я?
- Ты?.. - она отшатнулась.
- Да я. Ну... по этим, по древним египтянам.
- По разделению египетских жрецов?
- Да. Земли? Или все же...
- Да не зацикливайся. Древнего Египта уже нет.
- Но все-таки?
- Ты - фифти-фифти.
- То есть как?
- Так. Просто. В тебе борются два начала. Когда-нибудь одно победит.
- Какое?!
- Трудно сказать. Но для того чтобы победило одно не надо прикладывать
никаких усилий. Больше я тебе ничего не скажу.
- Я понял. Но там, в Африке, там также делился мир людей для тебя?
- И да, и нет. Там были другие точки отсчета. Там мир людей делился на
эмоционирующих инстинктивных деструкторов и конструкторов-инструкторов. И
те, и другие были далеки от меня. Люди жили в моей жизни, но я не жила
среди них! Их жизнь была там, за забором, а на воротах этого забора был
нарисован пистолет. Это расшифровывалось просто: "Любое проникновение -
стреляю стразу". Конечно, я не собиралась стрелять. Эта табличка весела
всегда. Такова местная традиция белых. Отсюда и начинался мир, в нюансы
которого мне не хотелось вникать, хотя приходилось знать о происходящем.
Там каждый день было происшествие, каждый день было кого, и чем позабавить.
Был повод для разговоров, обсуждений и даже нервотрепки. По телевизору шли
телесериалы мелодраматического жанра, а на улицах то - громкие конвульсии
очередной Кармен, то - натуральные боевики. И когда я спрашивала, о том,
что там, то мне моя негритянка, Нага, отвечала коротко: "Эбони".
"Эбони, так эбани" - соглашалась я, не думая о смысле этого слова,
которое чуть искажала, заменив "о" на "а". Таким образом, звучание его
становилось столь сходно с нашим матерным словом, которым можно
охарактеризовать фактически всех - от дурака, до гения, от простого
труженика до президента, что я удовлетворялась её кратким объяснением.
Чтобы не происходило на улице, базаре, в телепередачах про ежедневный
криминал, если кто-то кричал вдалеке - все было: эбани. Так и стало для
меня называться все этим словом. А потом я узнала, что на слово "негр",
"блэк", да хоть "вайт" - местные обижаются. Но эбони - это как бы не цвет,
хотя тоже означает черный - помнишь, "черное дерево" - эбонитовое дерево.
Мое же "эбани" стало нечто большее - это мир, в который лучше не
заглядывать. Нага вырвалась из него и очень гордилась этим. Ты понимаешь,
на какую букву я про себя заменяла букву "Э"?
- На "Е"?.. - Совершенно обалдело, произнес Вадим, чувствуя себя
первоклассником, говорящим о запретном. Он даже испытал детское чувство
гордости от того, что она, вновь забывшись, сказала ему "Ты". И слушал её