"Шамиль Султанов, Камиль Султанов. Омар Хайям (Жизнь замечательных людей - 783) " - читать интересную книгу автора

читателя. И занял свое место в созвездии таких имен, как Фирдоуси, Саади,
Хафиз... Затем популярность его в Европе и Северной Америке стала даже
значительно выше. Одновременно появился и закономерный исследовательский
интерес к проблеме жизни и творчества Хайяма. Сразу же возникло немало
вопросов. Многие не решены учеными и исследователями и по сей день. Кем же
все-таки по своим взглядам, спрашивали востоковеды, был Хайям? Так ли
прозрачны и ясны его рубаи, как кажутся с первого взгляда? Как следует
трактовать отдельные его четверостишия? Все ли рубаи, приписываемые Хайяму,
в действительности принадлежат ему? Нет ли в его наследии других жанров
литературно-художественного творчества, кроме знаменитых четверостиший?
Появилось целое направление в персидском литературоведении -
хайямоведение. Со временем возникли и конкурирующие группы, которые
различным, иногда противоположным образом, трактовали и образ самого Хайяма,
и его рубаи.
В суфийском духе, например, склонен был толковать рубаи Хайяма
упоминавшийся В. А. Жуковский. Он считал Хайяма поэтом, стремящимся к
царству вечного, светлого и прекрасного, глашатаем созерцательной жизни и
теплой любви к богу. В таком же ключе задолго до Жуковского трактовал Хайяма
французский его издатель Николя.
Некоторые ученые XX века - Свами Говинда Тиртха, К. Смирнов - были
согласны с выводом Жуковского. В трактовке же иранского исследователя
Мухаммада-Али Фуруги Хайям был прежде всего правоверным мусульманином, а
затем уже суфием, притом суфием, этические и философские взгляды которого не
выходили за рамки ортодоксального ислама.
Были и другие крайности. Ученые нынешнего столетия - А. Арберри, А.
Кристенсен, Ф. Розен - декларировали совершенно иной подход к творчеству
Хайяма. Они отказались от прежних оценок, доказывая при помощи собственных
аргументов, что произведения поэта, за небольшим исключением, чужды мистике.
Но у них Хайям превратился в безудержного гедониста, талантливого певца
вина. Кстати, по поводу вина высказывается также немало противоречивых
мнений. Есть много поводов полагать, что содержание этого слова у Хайяма
исполнено чисто символического смысла. Сторонники второй точки зрения
находили такие четверостишия, где, по их мнению, ни о каком суфийском
подтексте не может быть и речи. Делался вывод: значит, и в остальных случаях
вино у Хайяма выступает как материальная субстанция.
Советские ученые А.А. Болотников, С.Б. Морочник, М.И. Занд и другие
указывали на ограниченность односторонней трактовки образа Хайяма. Однако
некоторые из них, критикуя предвзятое отношение к творчеству поэта, порой
сами допускали досадные упрощения и натяжки. Например, у С.Б. Морочника
Хайям - сознательный атеист, материалист и богоборец. Такой подход,
разумеется, тоже неверен. Искусственное притягивание фактов - не самый
убедительный аргумент в споре. Отрицать мотивы фатализма, скепсиса в
рубайяте Омара Хайяма - значит искажать его. Прав в определенной степени
М.Н. Османов, утверждающий, что в четверостишиях Омара Хайяма немало
противоречий. Однако прежде всего эти противоречия объясняются "различным
толкованием исследователями его четверостиший".
В процессе изучения такой выдающейся личности, как Хайям, биографы и
исследователи столкнулись с очень важной проблемой: как подтвердить
действительное авторство приписываемых ему стихотворений? Проблема
серьезная, и вот почему. Подсчитано, что Хайяму приписывалось около пяти