"Шамиль Султанов, Камиль Султанов. Омар Хайям (Жизнь замечательных людей - 783) " - читать интересную книгу автора

тысяч рубаи, хотя ни одна из древних рукописей не содержала более 300-400
четверостиший. Где же тот ясный и четкий критерий, который помог бы
безошибочно определить истинно хайямовские четверостишия? Не существует ли
прижизненного автографа хайямовских рубаи? Эти вопросы не давали
исследователям покоя. И если споры вокруг первого то затухали, то
разгорались вновь, обстановка вокруг второй характеризовалась порой
полнейшим штилем. Каждая новая работа, выдвигавшая ту или иную версию,
вызывала новую волну споров и дискуссий.
Как только не изощрялись ученые в остроумных догадках, прибегая к
различным научным приемам, чтобы определить авторство "странствующих
четверостиший" (термин, впервые употребленный Жуковским), приписываемых
традицией то Хайяму, а то другим известным поэтам или анонимных. Поиск
растянулся на многие десятки лет.
Одновременно с художественным переводом четверостиший Хайяма началось
научное издание текстов рубайята. Одним из лучших стало парижское издание Ф.
Николя 1867 года. Однако в вышедшей через тридцать лет работе В. Жуковского
"Омар Хайям и странствующие четверостишия" он показывает, что из 464 рубаи
парижского издания Николя 82 приписываются тридцати девяти другим поэтам,
жившим позднее Хайяма. Вот эти-то рубаи он и назвал "странствующими". Затем
были опубликованы труды англичанина Денисона Росса и датского ираниста
Артура Кристенсена, в которых они сообщали о 108 найденных ими
"странствующих" четверостишиях. Жуковский предложил считать подлинными
только те рубаи, которые относят к Хайяму древнейшие исторические сочинения.
Таких рубаи он насчитал всего шесть, которые нашел в сочинениях авторов
XIII-XIV веков.
В 1904 году Кристенсен публично объявил о своем новом взгляде на
поэтическое наследие Хайяма. В традиции персидской поэзии, заявил он, в
тексте той или иной поэтической жанровой формы входило обыкновение указывать
имя автора. Поэтому надо искать четверостишия, содержащие имя Хайяма. Таких
четверостиший он сам обнаружил только двенадцать. Многочисленных поклонников
поэзии Хайяма подобный принцип отбора не убедил. Да и логика возражала
против столь суженного подхода. В конце концов традиции традициями, но ведь
и они не канонизированы жесткими правилами, тем более в отношении рубаи, не
всегда и не все персидские поэты придерживались их. Поэтому-то очень быстро
концепция Кристенсена потеряла многих своих приверженцев.
Новый шаг в хайямоведении был сделан спустя два десятилетия. В 1925
году немецкий востоковед Ф. Розен в Берлине опубликовал рукопись,
содержавшую 329 четверостиший. Он критически подошел к методу определения
подлинности текста, разработанного Жуковским. Последний предлагал не считать
принадлежащими Хайяму все без исключения "странствующие" четверостишия.
Розен же справедливо заметил, что приписывание произведений одного автора
другому может быть двухстороннее. Если Омару Хайяму приписывались чужие
четверостишия, то и его собственные не избежали, возможно, той же участи. Он
показал, например, что Жуковский ошибался, приписывая Талибу Амули, умершему
в 1626 году, два рубаи. Эти четверостишия имеются в рукописи Хайяма,
хранящейся в Бодлеянской библиотеке Оксфордского университета и датированной
1460 годом, то есть были написаны по крайней мере за полтора века до смерти
Амули.
Вклад Ф. Розена важен тем, что он показал: не следует отнимать
авторство Хайяма у всех "странствующих" четверостиший; к проблеме атрибутики