"Анатолий Суров. Рассвет над Москвой (Пьеса в 4-х действиях) " - читать интересную книгу автора

Агриппина Семеновна. Ну, в добрый час, Саня! (Заглянула в судок.)
Застыл директорский завтрак. Поднимусь к ней.
Гермоген Петрович. И мне к Иван Ивановичу.

Гермоген Петрович и Агриппина Семеновна выходят.

Анюта (сухо.) Чего хочешь от меня, девушка?
Саня (смущена, говорит с неожиданной для самой себя неловкостью). Хочу
научиться стахановской работе. Вы мне свой опыт передайте, Анюта, а я уж...
Анюта (смеется.) Опыт? Какой такой опыт?.. А-а-а... Опыт! Вмиг передам.
(Иронически назидательно.) Приходить за двадцать минут до смены, проверить,
что и как, что к чему. Такой, что ли, опыт?
Саня (обиженная насмешливым тоном.) Хотя бы и такой... Что смешного?
Анюта. Так я уж все сказала. И главный инженер то же твердит. (Искоса
поглядела на Саню, взвесила, стоит ли говорить с ней серьезно. Что-то
расположило ее к девушке. Заговорила другим, дружелюбным тоном.) Да ведь
скучно мне от таких разговоров! Ну, дам я 200 процентов, а что на них
нарисовано, на процентах? Кого обрадую работой своей? Ты присмотрись, какие
рисунки печатаем, что народу даем? Носить нашу ткань - тоска. А выделывать?
Саня. Я понимаю вас, честное слово, понимаю.
Анюта. А понимаешь - так учись. Завтра и начнем.

Из фабричного корпуса выходит Курепин.

Курепин. Здравствуй, Саня. Гермоген Петрович мне все сказал. Рад за
тебя... Посидим.

Подходят к клумбе, на которой растут маки и жасмин. Садятся.

Саня (глубоко погрузив руки в кусты жасмина). Смотрите, как дорожки
засыпало. Жасминный снег...
Курепин. Круглый год дышать бы ароматом этим... Решила в печатный?
Саня. В печатный, к рисункам поближе.
Курепин. Покамест чужие печатать будешь. И, между нами говоря,
серенькие. Квадратики, треугольнички разные. И откуда только берут их? Из
учебника геометрии, что ли?
Саня. Есть же на фабрике художники?
Курепин. Рисовальщики есть - художника нет. Художник, Саня, - это ведь
такая сила! (Смотрит на цветы.) Помню, как-то раз прятались мы в воронке от
бомбы. Земля почернела от артиллерийской работы. Ни травинки, ни стебелька.
Вдруг, замечаю, степной мак, алый, стройный, растет под огнем, цветет, хоть
бы что ему! Вижу, разведчики наши в маскировочных халатах тоже на цветок
загляделись. И, знаешь ли, улыбаются! Ну, думаю, значит, не очерствела у
народа душа, раз солдаты даже под огнем цветами любуются. Это в четвертый
год войны! Захотелось мне тогда, чтобы большой художник, истинный изобразил
такую картину: артобстрел, разведчики, алый цветок...
Саня. Так вот откуда здесь маки! Сами посадили их?
Курепин. Сам. И когда гляжу на них, вспоминаю обгорелую землю... улыбку
твоего отца... гром наступления.