"Гаетан Суси. Лоскутный мандарин (Радости и тайны разрушения Часть первая)" - читать интересную книгу автора

На другом краю площадки около подъемного крана сгрудились не сколько
рабочих, энергично хлопавших в ладоши.
- Что там такое? Что они делают?
- Давай, иди сюда, я тебе покажу, что за тип этот твой Философ на самом
деле со всей своей болтовней о жалости и сострадании.
Морле положил руку Ксавье на плечо, словно дружески обняв его, но на
самом деле так напряг бицепс, что шея парнишки оказалась зажатой как в
тисках. Эксперт-подрывник потащил подручного к собравшейся группе
разрушителей. Все происходило около старого дома, в котором жильцы снимали
квартиры. Он держался на четырех толстых досках и трех винтах, полным ходом
шла подготовка к его сносу. Философа окружила толпа рабочих, они дразнили
старика, ругали и бессовестно издевались над ним. Ксавье в толк взять не
мог, как они могли так обращаться с человеком, особенно с тем, которого
очень уважали.
- Давай, давай, - кричали разрушители Философу, обзывали его "старым
козлом", стараясь вывести его из себя.
Если он пытался сбежать, они ловили его, окружали, и старик, которому
вся эта затея вовсе не казалась забавной, становился все более напряженным,
сжимал и разжимал кулаки, как человек, которому грозит опасность, и
повторял:
- Пустите меня, не хочу я больше с вами дурака валять, в играх этих
детских участвовать! Я же вам сказал, не кипит у меня больше кровь. Дайте
мне отсюда уйти!
Но они снова выталкивали его в центр круга.
- Что они хотят делать? - спросил Ксавье.
Подрывник сказал ему, чтоб он набрался терпения и сам следил за
развитием событий.
Рабочие начали пляску, состоявшую в том, что они били себя по лодыжкам,
потом хлопали соседа по руке, причем двигались все быстрее и быстрее и при
этом кричали все громче и пронзительнее. Ксавье думал, что бригадиры
остановят эту нелепую забаву, но они сами в нее включились, стали хлопать
себя по лодыжкам, бить по рукам соседей, и так далее - странное было
зрелище. По мере ускорения ритма пляски с Безмолвными Песками происходили
странные метаморфозы. Рот старика наполнился слюной, которая потекла с губ.
Он начал невнятно бормотать, хоть внутри у него что-то еще этому
противилось, потом покачал головой и в отчаянии произнес:
- Нет!
Но скоро ритм стал просто бешеным, вопли - непереносимыми, казалось, от
них голова вдребезги расколется. Философ теперь стал похож на тяжело
дышащего зверя, в котором проснулся бычий инстинкт и повел его к входной
двери в многоквартирный дом. И вдруг он начал подпрыгивать, на все кидаться,
топать ногами с такой силой и остервенением, будто кувалда била по земле. Он
так боднул головой входную дверь, что сорвал ее с петель. Именно в этот
момент из дома выскочила объятая паническим страхом женщина, в одной руке
державшая ребенка, а другой толкавшая коляску, полную всякого скарба.
Философ, пошатываясь, с безумным взором отпрянул назад, товарищи по
работе хлопали ему в ладоши и смеялись. Изможденный, он опустился на одно
колено. Лоб его был в крови, он сплюнул, как человек, проклинающий сам себя.
И тут же все разрушители бодро и радостно вновь принялись за работу.
- Это еще не все, - сказал Морле, отпуская паренька. - Это тот дом, где