"Фрида Абрамовна Суслопарова. Первый гром и первая любовь " - читать интересную книгу автора

Под койками лежали матрацы и тонкие перовые подушки без наволочек.
Понурая лошадь мотала длинной шеей и скалила зубы. Дина испугалась.
- Ну стерьва! - крикнул возница. - Чистой воды Горпына-зараза.
Когда перетаскивали подушки, он пробормотал:
- Дождався Демченков пуховиков...
- Демченков? Это хозяин дома? Который уехал? - с интересом спросила
Дина, запыхавшись и прижимая к груди сразу три подушки.
- Уехал, - передразнил ее мужик, - выслали его. Раскулачили! Какой был
хозяин! Стой, стерьва!
Злоба кипела в нем.
- Все у него позабирали... Какие были кони! Всех в колгосп согнали, в
конюшню. И на замок. Тут и пустили красного петуха. Зайнялось со всех
сторон. Што было. Все кони пропали. От эта стерьва, Горпынина кляча,
осталась. Коло сельсовета она стояла. Вот теперь и хозяйнуем с ней, да еще с
такими клячами.
- Но кто поджег конюшню?
- Кто знает, - неохотно ответил он, - засудили Демченкова. Вот такие
дамки-козыри получаются. Жинка его убежала из села, а мать родная в этой
печи и померла. Так ее раздуло, что ледве* вытащили...
______________
* Ледве - едва.

- В печи? Вон в той?
Глаза у Дины округлились, голос задрожал, чем она, видимо, доставила
большое удовольствие мужику.
- А ты... из этих... комсомольцев?
- Да...
Нелегко досталось ей это "да". Было ясно, что собеседник отнюдь не
пылает симпатией к комсомольцам. Однако, когда телега тронулась, Дина готова
была бежать вслед за возницей, так страшно стало ей оставаться тут одной.
Давно затихли шум колес и ругань мужика, а Дина все стояла посреди
двора, не решаясь войти в дом. Так вот куда она попала, в настоящее кулацкое
гнездо!
Вокруг застыла тишина, не прежняя, успокаивающая, а коварная,
наполненная предательскими шорохами, готовая мгновенно взорваться. Под
мертвенным лунным светом, точно живые, шевелились ветви деревьев, едва
слышно шуршала трава. Внезапно над головой с шумом пролетела летучая мышь.
Дина почувствовала, как что-то оборвалось в ее груди. Хотела броситься в
дом, но мысль о страшной печи, в которой умерла старуха, заставила ее
отпрянуть. Прочь, прочь от проклятого места! Она ринулась в темноту, в сад.
Дина бежала, налетала на деревья, спотыкалась, падала, не чувствуя
ушибов и царапин, снова неслась вперед. Ее спина вдруг приобрела странную
чувствительность, спиной она ощущала присутствие кого-то враждебного,
преследующего ее по пятам. Временами она замирала, прислушивалась, но стук в
груди и ушах заглушал все остальные звуки.
Кончился сад, в лицо дохнуло сыростью, невидимая дорожка неслась вниз,
под ногами захлюпало. Дина остановилась, ей почудилось, будто она попала в
болото, но тут из-за облаков выглянул лунный серпик, и Дина увидела перед
собой спокойную, величественную реку с трепещущей дорожкой лунного света.
Берега щетинились темными островерхими камышами, над которыми склонились