"Фрида Абрамовна Суслопарова. Первый гром и первая любовь " - читать интересную книгу автора

лежала под плетнем. Глаза закрыты, ножка неестественно подогнулась, она
походила на искалеченного цыпленка. Дине почудилось, будто девочка не жива.
Испугавшись, она ближе подошла к Олесе, наклонилась, та и не шевельнулась.
- Что это с ней? - невольно вырвалось у Дины.
Ганка оказалась рядом.
- Вона квола, - сказала Ганка с болезненной гримаской, - вона помрет.
- Ты что? Как это "помрет"? - вскричала в ужасе Дина. - Сейчас же
врача! Где тут врач?
- Дохторица в городе, - удивленно отвечала Ганка.
- Что же делать? Что делать? - Дина опустилась на землю рядом с
девочкой, положила Олесину головку себе на колени, та открыла глаза, мутные,
невидящие, слабая улыбка тронула бледные губы девочки.
- Олеся, Олесенька, что с тобой? Что у тебя болит? - допытывалась
Дина. - Ты не спи, не нужно спать...
Олеся привстала, Дина протянула руку, чтобы расправить сбившиеся
потемневшие от пота волосы на голове девочки. И тут, о ужас, она увидела,
как по тонкой прозрачной коже у висков Олеси ползают отвратительные бледные
вши, великое множество вшей. Дина вкрикнула и отскочила.
Ей почудилось, будто и она вся усыпана этими отвратительными
насекомыми.
Дома было голодно, но всегда чисто. "Чистота - единственное богатство
бедняков", - говорила бабушка. Еженедельно производилась "генеральная"
уборка. Не хватало постельного белья, но никогда не спали на грязном, по
субботам рано утром бабушка снимала пододеяльники, простыни, наволочки,
чтобы за день выстирать, прокипятить, просушить их на балконе и разгладить
большим "паровым" утюгом, в который набирала угля из печи. Каждую субботу
мылись на кухне коммунальной квартиры в деревянной лохани, а в последнее
время, когда дрова и уголь сильно подорожали, бабушка затаскивала лохань в
комнату, зажигала керосинку и примус, иногда затапливала железную печурку,
носившую почему-то название "румынки", и начиналось купание.
А тут вши... С подозрением Дина стала оглядывать остальных детей.
Всклокоченные головки, которые она гладила и прижимала к себе, вероятно,
тоже во вшах... Нет, что угодно, но это ей не по силам! Да она просто
физически не выдержит, вот и сейчас ее начинает мутить.
- Ди-на, где ты? Приймай харчи...
Дина и не слышала, как подъехала машина, она узнала голос Петренко, а
вот и он сам. Но Дина не откликнулась и не двинулась с места.
- Ты чего? Обратно налякалась?*
______________
* Налякаться - испугаться.

Дина молчала. Вид у нее был какой-то странный.
"Вот еще наслали хвору, да дурну", - подумал Петренко и уже с некоторой
досадой повторил:
- Да приймай, говорю тебе, харчи!
Дина разрыдалась.
- Я не могу больше! Не могу!
- Что такое стряслось?
- Она через Олесю, - по-старушечьи качая головой, сказала Ганка, -
Олеся может помереть...