"Пьер Сувестр и Марсель Аллен. Любовные похождения князя (Фантомас)" - читать интересную книгу автора

поэтому еще более опасные, волновали ее беспокойный ум. Париж, о котором она
думала с нежностью, но который после пятнадцатилетней отлучки сделался ей
чужим, произвел впечатление враждебной громадины, города-искусителя.
"Наверняка должно быть средство, - размышляла она, - его прельстить,
снискать его расположение, стать одной из его королев, окруженных лестью и
почетом!"
Но с чего начать? Мадам Алисе не колебалась. Обладая поразительной
деловой хваткой, она смекнула, что лучшая возможность укрепиться в столице -
это взять город врасплох, навязать ему свои правила, изначально его считать
завоеванной вотчиной!
Мадам Алисе желала овладеть Парижем, как овладевают кокеткой - играючи.
И она вступила в игру!
Благодаря состоянию, накопленному в ходе ловких и удачных операций с
копченой селедкой, которыми всю жизнь занимался муж, мадам Алисе могла
позволить себе некоторые прихоти.
Бесповоротно распрощавшись с Фекамом, она поспешила устроиться в
Париже, сняв на улице Пресбург элегантный особнячок... Не прошло и трех
месяцев, как крупные газеты сообщили о новом художественно-поэтическом
ежемесячнике, возглавленном мадам Алисе!
Поначалу в заинтересованных кругах бытовало мнение, что "Литерария" -
так, отдав дань моде, мадам Алисе окрестила свое детище - станет очередным
безликим, ничем не примечательным изданием. Но ничего подобного. Может быть,
у мадам Алисе уже давно втайне созрел этот план? Может, ей улыбнулась удача,
если не всегда, то часто благосклонная к натурам дерзким? В любом случае,
"Литерария" менее чем за три года стала перворазрядным журналом, с которым
сотрудничали самые видные поэты, самые известные литераторы, увенчанные
лаврами академики!
Мадам Алисе оставила себе художественное руководство. Она была
великолепной работницей, незаурядное чутье подсказывало ей, кого печатать,
кого привлечь к сотрудничеству, а умение распознавать больные места - у
одних тщеславие, у других честолюбие, - позволяло ей платить и первым, и
вторым их настоящую цену!
Все в один голос божились, что мадам Алисе, профессорская дочка и вдова
торговца селедкой, вместе с журналом вылетит в трубу. Люди здравомыслящие
считали этот крах неизбежным, закономерным. Но действительность оказалась
иной, мадам Алисе, напротив, быстро пошла в гору.
Поначалу малоформатная, "Литерария" выросла в размере; редакция,
первоначально умещавшаяся в гостиной мадам Алисе, приобрела читальный зал,
библиотеку, зал заседаний, одним словом, завладела всем особняком. Это был
успех, грандиозный успех. Не осталось аристократа, который бы не читал
"Литерарии", литератора, который бы не почел за честь раскланяться с мадам
Алисе на бульваре!
Она же, даже в самые звездные часы, оставалась верной себе. Безусловно,
слава несколько вскружила ей голову, в манерах прибавилось педантизма, она
стала еще больше походить на неуемно болтливый синий чулок, однако, при всем
этом ничуть не продвинулась на стезе критики, в которой мнила себя корифеем.
Ее рассуждения о поэзии, которая печаталась в "Литерарии", не становились ни
лучше, ни тоньше.
По иронии судьбы глава поэтического журнала, мадам Алисе была, в
сущности, глуха к красоте рифм! Она не понимала, что проза признает только