"Олег Суворов. Злой Город (повесть)" - читать интересную книгу автора

- А теперь кто живет? - с удивлением спросил Дмитрий, увидев, как из
одного такого домика вышла статная молодица в одном купальнике и принялась
раскладывать подушки на заборе.
- Обычные люди, я в одной семье даже футбол в прошлом году смотрел,
чемпионат Европы. В 1927 году скит был закрыт и вместо монахов сюда поселили
обычных людей. У них даже есть почтовый адрес - Оитино, Пионерская улица.
- Пионерская?
- Ну, теперь не знаю, может уже и Патриаршая.
- Занятно.
Кроме таких домов, в центре скита высилась небольшая деревянная
часовня, а за ней, немного поодаль друг от друга, два двухэтажных особняка:
в одном музей Толстого, в другом - Достоевского. В самом углу скита был
вырыт небольшой живописный пруд, на берегу которого сидел рыболов в
соломенной
шляпе и с удочкой.
Вход в музей Достоевского им открыла подвижная и словоохотливая
старушка, явно обрадованная случайным посетителям. Впрочем, несмотря на всю
ее готовность рассказывать и показывать, смотреть было особенно нечего -
письмо Достоевского, его трость, диван и стол из какой-то дворянской
усадьбы, несколько старых литографий и схем. Быстро обойдя оба зала на
первом этаже ("На втором этаже вообще нет никакой экспозиции", - сказала
смотрительница), Дмитрий заскучал. А когда он узнал, что сам Достоевский
никогда и не жил в этом доме, а "Братьев Карамазовых" начал писать в
гостинице, которая находилась снаружи монастыря, со стороны реки, и была
разрушена во время последней войны, то совсем разочаровался и, оставив
Погорелова беседовать со смотрительницей, вышел на крыльцо.
"Интересно было бы завести любовницу в таком месте, - закуривая и
выпуская дым в голубое небо, лениво подумал он, - насколько же романтичнее
заниматься любовью в скиту... Фу, черт, какие дурацкие мысли, а все потому,
что похмелье замучило... Где там этот чертов Погорелов, пора наконец за
пивом". Он уже повернулся было, чтобы войти в дом, как вдруг его внимание
привлек звонкий детский крик. Дмитрий застыл на месте, потому что прямо по
зеленой, неутоптанной траве скита, непонятно откуда появившись, не спеша,
шли в его сторону девочка лет пяти и стройная молодая женщина не старше
двадцатипяти лет, причем обе были одеты в белые платья.
- Что за прелестное виденье, - сквозь зубы пробормотал он и вновь
присел на перила веранды.
Девочка радостно прыгала и теребила мать, которая улыбалась и что-то ей
говорила. Чем ближе они подходили, тем более внимательным становился взгляд
Дмитрия - женщина была замечательно красива. Ее кожа, покрытая ровным,
светло-шоколадным загаром, чудесно гармонировала с распущенными каштановыми
волосами. Ослепительно белое платье застегнуто на пуговицы и стянуто в талии
поясом, а удивительно пикантные ноги, ставшие от загара блестяще-лаковыми,
обуты в белые туфли на высоких каблуках, более предназначенные для танцев,
чем для хождения по траве. Когда она подошла совсем близко, Дмитрий
прямо-таки ощутил исходящий от нее аромат бодрости и здоровья, увидев, как
подол этого отглаженного и накрахмаленного платья, расстегнутый внизу на две
пуговицы, легко скользит по упругим, лаковым ногам, обнажая стройные колени.
От легкого аромата ее духов кружилась голова и неудержимо тянуло
прикоснуться к этой спелой и свежей упругости. Поднимаясь по деревянным