"Виктор Суворов, Ирина Ратушинская. Золотой эшелон " - читать интересную книгу автора

горло взял:
- Пошли, Чирва, девок твоих мы до станции подбросим, если захотят, а
тебя командир ждет.
Аспид без оружия с девками в одной машине, а Салымон со связанным
Чирвой-Козырем и с кучей оружия - в другой. Разделили так, чтоб девки по
дороге Чирву не развязали да чтоб в пути оружием не воспользовались. Ревели
девки, Аспида и Салымона упрашивали отпустить Чирву-Козыря, предлагали все,
что душе захочется. Засомневался Аспид, но Салымон рыкнул да оружие отобрал.
Так и едут - Аспид с девками впереди, Салымон с кучей оружия и со связанным
Чирвой-Козырем - следом.
Ревут девки, и моторы ревут, грязь из-под колес фонтанами. Поотстал
Салымон. Душит Салымона изнутри кто-то. Может, стыд, может, совесть, может,
еще что-то, ранее Салымону неизвестное. Вздыхал, задницей по сиденью крутил,
а потом возьми и попроси Чирву-Козыря:
- Эй, Чирва.
- Чего тебе?
- Чирва, будь человеком, спаси меня!
На Чирве аж веревки все заскрипели: он, Чирва, связанный валяется,
мордой на ухабах о борт стучит, а его захватчик и возможный палач спасения
просит. Дела.
- Так вот, Чирва, сгоряча я ляпнул Зуброву, что приказал тебе
остаться... Не мог бы ты подтвердить, что так оно и было.
- Конечно нет.
- Слышь, Чирвончик, тебе ведь это ничего не стоит. Тебе все равно
подыхать. Один грех больше, один меньше, какая разница, а мне репутацию
спасать надо.
- Мне б твои заботы.
Тут Салымон Чирву не понял: лучше ведь сдохнуть, чем репутацию свою
испоганить. А Чирва-Козырь Салымона понять не может: за обман его Зубров в
рядовые разжалует, в штрафной батальон спишет, вот и все. Радовался бы,
здоровенный болван. А Салымон успокоиться не может:
- Не хочется мне перед народом брехуном выглядеть. Лучше сдохнуть.
Помоги мне, возьми грех на себя, а я к Зуброву сам пойду, за тебя просить
буду. Ты Зуброва не знаешь - у него голова не такая, как у нас с тобой, он
иногда такое учудить может... Знаешь, ведь он тебя, Чирва, и простить может.
Он тебя может даже и наградить: все, мол, перепились, а Чирва-Козырь
трезвость сохранял и - бубух тебе лычки новые на погоны.
- Нет, Салымончик. Поешь ты, конечно, красиво, но ради твоей репутации
я лишнего греха на себя не возьму. Своя рубаха... сам знаешь.

Загонял Зубров батальон, замучал. Никого утром сам не будил. Гуляет
себе вдоль эшелона: вдруг морда какая мятая с головной болью из окна
высунется. А тут и Зубров:
- А ну-ка, голубочек, выгляни в окошко. Красавец. Эх, морду-то тебе как
перекосило. А тепловоз-то у тебя весь грязью зарос. Да встань, мерзавец,
ровно, когда с тобою командир говорит. Морда твоя уголовная. Из-за тебя что
в батальоне случилось? Ты ж, гад, вчера всю смуту начал. Не помнишь, мозги
орудийным нагаром законопатило? Уж я тебе их почищу. В общем, так. Три часа
тебе времени, на весь твой тепловоз, вычистишь, в порядок приведешь,
Салымону доложишь. Бойся ему не угодить! Боишься? То-то. Что? Людей надо на