"Виктор Суворов, Ирина Ратушинская. Золотой эшелон " - читать интересную книгу автора

- Сразу видно, что ты, Любка, зоны не нюхала! Это я не в упрек тебе, а
в порядке обмена опытом. Если этот стержень на спичке обжечь - то им и брови
наводить можно, и ресницы. Меня девки в лагере научили - красота! А то все
импортное шмаровидло в дороге изведем - что останется, когда на место
приедем?
- Ну, Сонька, не сердись: не так я тебя поняла. Дура я сегодня, а то бы
ни в жизнь ничего такого не подумала. Ну, ты не обижаешься? Ну поцелуй меня!
Тошно мне что-то, Соня, вот я на людей и кидаюсь. А стержень - конечно,
выбрасывать не будем. Я не знала просто.
- Ты что, сестричка? Ты не плачь! Устала, да? Ты ложись давай. Вот я
тебя укрою... Сейчас согреешься, не дрожи. Все будет хорошо... Спи, киса
моя. Я пойду, ладно? Или кипяточку принесть?
- Нет, Сонечка, не надо. Я угрелась уже.
- Ну спи. Голубые тебе сны с голубыми глазами. Любка выждала, пока
Сонька ушла и только потом поревела всласть. Это было непросто - гадать
судьбу всему эшелону. Может, карты и врали, но уж больно страшно было от
этого вранья. Она сегодня ясно видела смерть Чирвы-Козыря от другого,
которому тоже гадала, и смерть эту не сказала - хватило ума! - а сказала
другую правду, которая тоже была на картах и утешила Чирву и подбодрила.
- Отче наш... дальше, Господи, я не знаю... пускай все будет хорошо!
Пускай все будет хорошо! И у нас с Иваном, и у Соньки, и у Чирвы... Пожалей
нас всех, Господи!

Бронзовая нимфа, которую Санек все жалел продавать, благодарно ему
улыбалась в зеленом свете настольной лампы. Санек просматривал каталог
последнего аукциона "Sotheby's" - рассеянно, чтоб только занять руки. А вот
часы надо продавать, подумал он, уж очень громкий у них бой. С последним
ударом часов ожил телефон. Санек потянулся в кресле. Он знал, что звонков
будет восемь, и даже не стал считать. Это был долгожданный вызов от Алихана.
Племяша Санек решил не будить, просто оставил на подзеркальнике
пятикопеечную монету кверху гербом.
Машина уже ждала. У открытой дверцы стоял поджарый тип с обмороженными
глазами. Не произнеся ни слова, Санек влез на заднее сиденье серой "Волги",
и машина тронулась. Через час, проведенный в полном молчании, Санька
высадили у знакомого ему загородного дома. Черноволосый красавец, тоже
знакомый, с приятной улыбкой проводил его в кабинет.
Тут все было по-прежнему, с той лишь разницей, что на огромном
письменном столе на месте, где стоял раньше бюстик Ленина, была теперь
бронзовая пепельница в виде черепа с зубами из слоновой кости.
Алихан церемонно встал из-за стола и, слегка склонив голову, широким
хозяйским жестом пригласил Санька к камину. Черноволосый секретарь неслышно
исчез за дверью. Алихан разлил коньяк в два пузатых бокала и пододвинул к
Саньку раскрытую коробку сигар.
- Старею я, Саня, - задумчиво произнес Алихан, - на две работы уже сил
не хватает. Пришлось второстепенную бросить.
Санек с хорошо разыгранным удивлением развел руками. О том, что Алихана
Ибрагимовича Хусейнова недавно вывели из состава Политбюро он конечно же
знал.
- Как же они теперь без вас обойдутся, Алихан Ибрагимович?
- Загнивают, понимаешь. Ишаки. Ладно, это мелочи. Мы с тобой люди