"Виктор Суворов, Ирина Ратушинская. Золотой эшелон " - читать интересную книгу автора

упругости. Твердость - да. Гибкость - нет. Сломать можно, согнуть - нет.
Правда, сломать его можно было только теоретически. На практике этого никому
не удалось. Перед самым уже выпуском сорвался Савельев и загремел в штрафной
батальон без зачета всех его долгих лет военного обучения. Потом, слышал
Зубров, сорвался его друг и в штрафном батальоне: вроде бы дал в морду
сержанту и попал после этого уж в настоящую тюрьму, после того след его
теряется. Потом в Военно-дипломатической академии ГРУ услышал Зубров о неком
дельце по кличке не то Савела, не то Соловей, который золото скупал, золото
же и продавал. И подумалось: уж не друг ли это мой?

И вот он стоит теперь на персидских коврах в сафьяновых сапогах с
булавой атаманской и половодье тачанок вокруг. При нехватке бензина, самое
мудрое решение - вернуться к конным повозкам, к легкости птичьей. Четверка
коней да пулемет. Маневр да огневая мощь. И во главе всей этой степной
резвости друг его по имени Богдан Савела. Жаль, что совпадение такое. Лучше
бы Зуброву попасть к людоедам племени тум-букту, с теми хоть перед смертью
потолковать можно, а через Савелу не пройдешь. Не любит Савела коммунистов и
не пропустит их. И Зубров коммунистов не любит, но не имеет права ни с того
ни с сего степному волку их отдавать. С Савелой не договоришься, это Зубров
знал - не согнешь его и не купишь, и потому тут и кончится путь Золотого
эшелона. Тут весь батальон Зубров и положит и сам ляжет, защищая жизнь
коммунистов, которые ему ничего никогда хорошего не сделали, как и всей его
стране. Бесчестно это - людьми расплачиваться. Чем он тогда их лучше?

Открыл Зубров дверь, выскочил перед ним первый взвод, выстроился, взял
на караул, а весь батальон спецназа крыши эшелона облепил, как мартышки
банановую ветвь. Ступил Зубров на ковры, по взгляду видит, что узнал его
степной властелин, но виду не подал. Поклонился Зубров атаману Савеле, обнял
его Савела и облобызались они троекратно. И, увидев это, ударили музыканты в
бубны да литавры, понес степной ветер по дальним сухим балкам глухой ритм
плясового перебора. Звонче да веселей стук барабанный. Хряснул, не выдержав,
шапку оземь пулеметчик и пустился в пляс, а запевалы, поддев друг друга
локтями, взвопили плясовую, поддали звуку пулеметчики на тачанках, разом
включив "сони" да "грюндики", и пошла в пляс вся рать, а за ней и батальон
спецназа. А батько Савела ведет Зуброва на прайват дискашн.
Сели. Коньяку выпили. Для начала, как в дипломатии принято, поговорили
о погоде и о затмении Луны, на будущий год предсказанном. А потом взял
батько Савела Зуброва за ворот и поинтересовался, понимает ли Зубров, что
тут конец его пути пришел. Слегка остыл, удостоверившись, что Зубров это
понимает.
- Слушай, - говорит Савела. - Ты мне друг, и я тебе помогу. Решение
есть. Выведи всех коммунистов (вся Украина знает, что ты их в поезде везешь)
и сам поруби их саблей (саблю я тебе дам): нам хорошо, и тебе радость
душевная. А после того поезжай на все четыре стороны, я тебе дорогу построю
хоть до самого Ростова.
- Нет, - говорит Зубров.
А несгибаемый пахан не теряет оптимизма приемлемый компромисс найти:
- Ах, Зубров, Зубров. Ты коммунистов не хочешь убивать, да я перестану
их убивать, так что ж о нас люди подумают! Да какие же мы после того
интеллигенты?