"Ф.Д.Свердлов. Ошибки Г.К.Жукова (год 1942) " - читать интересную книгу автора

пискливо выкрикнул: "Почум-у-у? Где продовольствие?! Где ваши тылы?!" И
опять грубо выругался. Вопрос был задан явно не по адресу. Кроме того, на
такие вопросы ответ следовало держать самому. Тыл фронта явно не справлялся
со своими обязанностями по обеспечению и снабжению войск. Он работал в
диссонанс с задачами, которые ставил войскам командующий фронтом. А может, в
диссонанс с возможностями тыла действовал командующий?
Кононенко с удивлением смотрел на Захарова. Тот вспотел, его глаза,
вылезавшие из орбит, ничего и никого не видели. Он бросился к Кононенко.
перед лицом которого зачернело дуло пистолета "Вальтер" и закричал
фальцетом: "Застрелю, мерзавец, кто тебе должен расчищать дороги я, да?! Я
сам ехал к вам на санях! Я - зам. комфронта!" В то же мгновение между ними
появился представитель авиации генерал Николаенко. Он легко, левой рукой
отстранил пистолет Захарова, а в правой руке держал раскрытую коробку
папирос "Казбек". Поднеся коробку почти к самому лицу разбушевавшегося
генерала, он
спокойно и настойчиво твердил: "Не волнуйтесь, закурите папиросу,
закурите, закурите!" Одновременно, левой рукой за своей спиной он сделал
знаки Кононенко - уходи.
Вернувшись в свой домик, Кононенко застал там Буйко и начальника
особого отдела корпуса Кобернюка. В нескольких словах рассказал им о
"докладе".
"Не обращай внимания, - сказал Кобернюк, - я знаю этого ненормального
еще с довоенного времени, он и тогда откалывал "номерочки". Словом, мы тебя
в обиду не дадим. Приедет Белов, мы с ним поговорим по этому вопросу".
К вечеру приехали генерал Белов и начальник штаба полковник Грецов.
Замкомфронта, после бурного скандала крепко спал, и генерал Николаенко
подробно рассказал им о происшедшем.
Генерал Белов позвонил Кононенко и спросил: "Ну, как тебе понравился
новый "бомбардировщик"?". С легкой руки Белова все в штабе корпуса стали
называть генерала Захарова "бомбардировщиком". Но он принес корпусу куда
больше несчастья и жертв, чем мог бы принести бомбардировщик.
Лишь позже, внимательно присматриваясь к поступкам, словам и действиям
Захарова, Кононенко, как он пишет, понял, какой страшной злобой заполнено
было все его существо, как дико ненавидел он людей. Злоба туманила его и так
не весьма ясный рассудок. В его старой записной книжке о Захарове написано:
". он так обильно и плотно заполнен злобой, что никакие другие качества уже
не могут в нем вместиться. Слава ко многим генералам приходит через горы
трупов. Их славе всегда сопутствует смерть. Еще не было случая, чтобы
генерал отказался от вручаемой награды из-за того, что его заслуга стоила в
сотни раз больше жизней и крови, чем могла стоить. У меня всегда вызывало
недоумение, как можно таким людям как Захаров и ему подобные, доверять и
подчинять войска?".
Поздно вечером Кононенко был вызван к Белову. В его домике находилось
все командование корпуса.
После неприятного и довольно продолжительного молчания, заговорил
Захаров. Он сказал:
"Поставленная фронтом задача вам ясна, вы должны прорваться через
Варшавское шоссе в тыл врага или умереть. И я вам скажу прямо: или
героическая смерть на шоссе и герои в тылу врага, или позорная смерть здесь.
Повторяю, такова задача Жукова, фронта, Ставки и самого Сталина. Меня