"Людмила Свешникова. Пляски одиночества" - читать интересную книгу автора

Людмила Николаевна Свешникова

Пляски одиночества

Прохладным ноябрьским утром на еще безлюдной улице приморского городка
машиной был сбит старик. С пакетом свежих хлебцев он только что отошел от
булочной, как светло-оранжевая машина, проезжающая мимо, вдруг заскочила на
тротуар и, сбив старика, умчалась. Это рассказала продавщица из булочной, но
марку и номер машины она не заметила.
Старик умер по дороге в клинику. Полиция патрулировала выезды из
городка, старательно объезжала улицы, светло-оранжевая машина как
испарилась. Спустя же три часа после происшествия в полицейский участок
позвонил какой-то мальчишка и пробормотал непонятное:
- Около причала приплыла машина... в ней навроде покойник...
Мальчишка сразу бросил трубку, должно быть, боясь расспросов. Трое
полицейских на мотоциклах заторопились к причалу.

25 августа
Начинаю заново дневник. Так и тянет все записать, как бы поговорить
сама с собой - больше не с кем. Знакомые из нашей "шайки" не поймут или
поднимут насмех.
Прежний дневник погиб из-за тети Лиззи. Заявилась без звонка,
неожиданно, наплела, как соскучилась, а потом проболталась: на вилле красят
полы, ей дурно от запаха краски. Я было намекнула об отеле - у меня же одна
комнатушка, будет ей неудобно. Куда там! Замахала сухими лапками: "Нет, нет,
милочка, в отелях непременно пристают эти нахальные мужчины!"
Семидесятилетняя ходячая мумия боится мужчин! Думаю, должно быть наоборот.
Пришлось целую неделю помучиться. Курить - ни-ни! Тетя Лиззи считает
курящих женщин шлюхами. Домой не позднее десяти вечера: "Порядочная девушка
не шляется по ночам!" А "порядочной девушке" вот-вот стукнет двадцать
восемь, все познала, все успела испытать в этой дерьмовой жизни. Так и
сидела дома, выслушивала бесконечные воспоминания тети о ее невинной юности.
На дневник она наткнулась случайно. Надо же было мне, идиотке, оставить
среди разных журналов на столике. Хорошо еще, что тетя слепа как крот, а
очки забыла дома. Несколько страниц все же сумела разобрать и подскочила в
кресле, словно в зад воткнулась иголка: "Что за гадость у тебя?!" Я наврала:
дневник остался от прежней жилицы. "Немедленно выбрось!" - завопила тетя,
сама доковыляла до мусоропровода и шваркнула в него тетрадь.

28 августа
Наконец-то можно свободно дышать - тетя Лиззи убралась. Стала бы я
терпеть старую галошу, но - наследство! Надеюсь. У нее нет никого, кроме
меня, "любимой племянницы". Не оставит же все в пользу бродячих собак или
католических попов? Набожностью не очень-то отличается, собак и кошек
считает разносчиками страшных болезней. Пока ничего не дает, дарит на
рождество подушечки для иголок и салфеточки с вышитыми цветочками и
буковками: "Любимой Жанне". Любовь - ха, ха! Еще в доказательство своей
нежности штопает мои драные колготки, потом я незаметно их выбрасываю. От
большой "любви" отдала меня в самый дрянной колледж, когда я осталась
сиротой. До сих пор вспоминаю это заведение с глубоким отвращением. Жесткие,