"Татьяна Светлова. Место смерти изменить нельзя [D]" - читать интересную книгу автора

женском подбородке; бисерная россыпь капелек пота над налитым, как спелое
яблоко, ртом; просвечивающее дорогим фарфором маленькое ушко; блик
янтарного чая в тонкостенной фарфоровой чашке...
Кадр, напоенный воздухом и светом, вобравший в себя бесконечность
пространства и в то же время законченный, как картины мастеров... Он был,
несомненно, романтиком, русский режиссер, и его созерцательный и
чувственный романтизм самым неожиданным образом сочетался с задиристой
полемичностью идей. Его публицистический пафос был Вадиму чужд и
совершенно несвойствен как режиссеру; напротив, он высоко ценил в фильмах
Максима то, к чему было устремлено его собственное искусство, - красоту.
Ни смысл, ни мораль, ни философию - они все умещаются в понятие "красота".
Такие вещи либо понимаешь, либо нет...
Поэтому-то они так быстро сблизились в Каннах, где год назад
соперничали за "Пальму". Фильмы Максима вызывали в нем восхищение, прилив
вдохновения и энтузиазм соперничества. "Я тебя обойду, - грозился Вадим,
увидишь..."
...Тогда, год назад, в Каннах, они сидели в ресторанчике вдвоем,
далеко за полночь, сбежав от шумной фестивальной толпы, подальше от суеты
Круазетт(Набережная в Каннах.), от роскоши "Карлтона" и "Мажестика"( Отели
на Круазетт, принимающие во время фестивалей киношную элиту.). Город
задыхался и плавился от жары, и даже ночью плыло и потело все: актрисы в
дорогих туалетах, полицейские в тесной униформе, охранявшие их от мощного
натиска по-пляжному полуголых поклонников, словно слипшихся от жары в одну
необъятную влажную массу, испарявшую запахи моря, пота и дезодорантов.
Потела на столе холодная бутылка водки, которую заказал русский и от
которой никак было невозможно уклониться. Водка к ужину? Такого с Вадимом
еще не было, водка должна употребляться перед едой, на аперитив, рюмочку!
За ужином вино пьют, вино!
Знает ли русский, сколько здесь водка стоит?..
От жары и от водки уши Вадима сделались ярко-красными.
- Ты профессионал, - говорил он, чокаясь на русский манер уже
неведомо которой рюмкой.
- Ты тоже профессионал, - отвечал Максим.
- И актеры у тебя профессионалы. Классные профессионалы, - продолжал
Вадим. - Ты правильно делаешь, что работаешь с профессионалами, вы еще это
не растеряли. А мы почти растеряли, школы нет, профессионализм не в цене.
Мы снимаем "видовое" кино, мы подбираем смазливых девочек на улицах и
крутим их мордашки перед камерой, пытаясь придать хоть сколько-нибудь
смысла их пухлым губкам и распутным глазкам... У нас играют не актеры, а
камеры! Не так уж много осталось настоящих профессионалов, а новых нет и о
старых забываем, - каялся он. В Японии таким актерам дают звание
"Национальное достояние", а мы... И я в том числе... Я тоже виноват, лично
виноват... Есть у нас такой актер, старый друг моих родителей, я его с
детства знаю, и ему обязан своей профессией и даже своим именем: это он
предложил назвать меня Вадимом... А, как тебе нравится - имя ведь это
русское? Он говорил - русское... Ну и вот, запил он. Давно уже запил,
много лет назад, и никто его не снимает больше, и я тоже не снимаю, а ведь
какой актер! Какой актер, знал бы ты, таких теперь нет...
Максим согласно кивал. Количество выпитой водки никак не отражалось
на его лице, только глаза блестели.