"Роман Светлов. Легенда о Тевтобурском лесе." - читать интересную книгу автора

третий. В таких случаях всегда засыпаешь неожиданно.
Да, я снова был там. Мысль о том, что Тевтобургский лес вернется в
мою жизнь еще раз, днем показалась бы дикой. Но как и вчера я - тот, из
двадцатого века, - не удивлялся.
Первое ощущение: мы держимся друг друга. Мы - пятеро оставшихся в
живых лесорубов. Рядом со мной Марсал и Сцева. Сзади - Чужак и Ибериец с
замотанной головой. Центурион разрешил ему пока снять шлем. Чужак уже в
третий раз предлагает отрезать ему оба уха: чтобы они не мешали ему
надевать шлем. Мы в третий раз смеемся.
С утра мы сожгли большую часть обоза, который связывал нам руки.
Провианта все равно почти не осталось. Но Ализон был рядом - в каких-то
двух переходах от нас. Главное - добраться до его крепостных стен.
Утром был большой бой. Нам удалось прорваться сквозь гати, хотя при
этом полегла едва ли не половина батавов. Германцы на гатях поначалу
сохраняли какое-то подобие строя. Они стояли густыми крепкими колоннами,
которые возглавляли раскрашенные красками и перьями вожди. Но едва мы
ступили на гати, все у них перемешалось. Каждый хотел побыстрее добраться
до римлян. Ради этого многие даже бросались в болото. Эта толпа впитывала
в себя любой удар, любой нажим, словно не обращала на него внимания.
Приходилось буквально прорубаться сквозь нее. Батавов сменил первый
легион. Потом наш. Правда, по-настоящему нам драться не пришлось. Германцы
разом, будто по команде, отхлынули назад, и мы выбрались на открытое
пространство.
Не знаю, как его назвать. Огромная поляна посреди леса. А скорее -
широкое и очень длинное поле. Высокая - местами по живот - рыже-зеленая
трава: что-то похожее на осоку, только мягче. И твердая почва под ногами.
Сцева сказал: "Они испугались". Варвары поняли, что вот так - лоб в
лоб - мы перережем их всех. У многих из германцев нет даже щитов. Зато
теперь появилась их конница.
Наша когорта шла справа от колонны, выполняя роль прикрытия. Рядом
находились легковооруженные воины и конница. Германцы крутились невдалеке
- то пуская стрелы, то делая вид, будто лавой бросаются в атаку. Раз за
разом вспыхивали быстрые конные схватки. Но римлян было мало, и они не
уходили далеко от пехоты.
Я обратил внимание, что стараюсь держаться рядом со вчерашними
соратниками. Не то, чтобы во мне от этого поселялось спокойствие. Но было
легче. И не только потому, что я знал: они меня выручат. До Тевтобургского
леса мы не особенно-то жаловали друг друга. Но здесь нельзя быть одному.
Одному здесь быть стыдно, скверно и невозможно. Это - другое время, ясное
и жестокое. Я был частицей их, а вместе мы были частицей всего остального.
Только так можно выжить. Выжить - значит пробиться.
Наше внимание привлекла странная картина. Среди германцев появился
разительно отличающийся от них всадник. На нем было снежно-белое, длинное,
свисающее до земли одеяние. На шее висела золотая цепь, голова была не
покрыта, волосы уложены на римский манер. Он выглядел очень молодо.
Удивляла его гордая, царская осанка. "Арминий! Арминий, кто же еще!" Мы не
сомневались в этом, хотя раньше не видели его ни разу.
Наши всадники сбились в лаву и кинулись в ту сторону. Было видно, что
Арминий поворачивает коня к лесу. Потом все закрыла стена из германцев.
Они тоже успели набрать ход. Послышался грохот, как при камнепаде. Вой