"Роман Светлов. Сон Брахмы" - читать интересную книгу автора

казалось - один толчок, и те рухнут вниз.
Там, под нависающими скалами, и находился лаз.
День клонился к вечеру, поэтому пилигрим устроился на ночлег. Догрыз
последнюю лепешку, выпил из озера ледяной воды со странным металлическим
привкусом. Заснул почти мгновенно и во сне летал над землей, словно птица.
Едва над горами, окаймлявшими долину с восточной стороны, появилась
утренняя заря, пилигрим поднялся на ноги. Он знал, что вход в Шамбалу виден
только утром, когда солнечные лучи проникают под своды скал, нависших над
озером. И теперь напрягал глаза, надеясь увидеть хоть что-то, хоть какой-то
символ.
Это был круг. Темный круг посреди скалы. Пока он бежал вокруг озера,
солнце успело подняться, и круг опять спрятался в тени. Но пилигрим запомнил
скалу. Он спешил к ней, задыхаясь из-за разреженного воздуха, спотыкаясь на
острых камнях. От его обуви остались клочья, изрезанные пятки оставляли
кровавые следы. Несколько раз он бросался в воду, обходя те места, где
отвесные скалы подходили прямо к озеру. Он не чувствовал ни холода, ни боли.
В этот момент он казался себе сильным - сильным, как Голиаф.
Вход в Шамбалу и правда был круглым. В скале, словно циркулем, был
прорезан круглый лаз, закрытый такой же круглой дверью. Посередине двери
имелось нечто вроде ручки. Казалось, стоит потянуть за нее - и дверь упадет
прямо ему на руки.
Однако, прежде чем подойти к Шамбале, он сел на пятки - как садились
старцы на берегах Ганга - и стал собираться с духом. Наверное, стоило
помолиться. Но пилигрим не знал уже, кому молиться - Троице или же здешнему
Брахме. Да и не было слов, все слова забылись перед мыслью о величии того,
что он сейчас сделает.
Он не боялся ничего. Но от усталости и волнения его начало трясти.
Стучали зубы, ходили ходуном руки. Казалось, вместе с пилигримом трясется
весь мир.
Через минуту он понял, что это ему не кажется. Тряслась земля, по
поверхности озера пошли волны. Пилигрим увидел, что от сотрясения дверь
начала открываться, и темную изнанку скалы залил яркий свет. Спасение было
там, и Спящий был там.
Но пилигрим не успел. Прежде чем он поднялся на ноги, от скалы,
нависающей над входом, оторвалась огромная глыба и обрушилась на него. Он не
успел испытать ни досады, ни разочарования. И боль была мгновенной, не
мучительной. Она смыла с его души усталость, память о путешествии, гордость
от своей миссии. Все это оказалось настолько не важно...


* * *

Под ногами хрустел снег: приморозило так, что даже в центре Москвы
подземное тепло от бесчисленных труб, замурованных в мертвую землю под
городом, не могло справиться с холодом. Матвей деловитой рысцой пересек
открытое пространство между метро и домом, где находилась редакция их
газеты. Было раннее утро, и хотя Садовое кольцо уже заполнил нескончаемый
поток машин, прохожих было немного. Они кутались в пальто, поднимали
воротники, защищаясь от секущего лицо ветра ладонями в перчатках и варежках.
Они почти не смотрели по сторонам, и Шереметьев понимал, что скорее всего