"Владимир Свинцов. Один день из жизни собаки " - читать интересную книгу автора

- Сдавай! - согласился хозяин.
Собака, уловив в голосах людей мирные мотивы, опять задремала.
Проснулась от возгласа хозяина:
- От падла, не везет!
Собака подняла голову, села.
- Все, больше не играю, - худой поднялся с ящика. - Давай собаку.
- Имей в виду, она от всех убегает, - честно признался хозяин.
- Не успеет убежать, - худой подхватил Жучку под живот, достал из
кармана веревку, и больно затянул петлю на собачьей шее.
Собака тоненько взвизгнула.
- Потерпи, недолго осталось мучиться, - успокоил ее худой бомж и пошел
к выходу из подвала.
Собака выворачивала голову, чтобы видеть хозяина, но тот уже улегся на
свое ложе.

5

Худой шел быстро. Он дважды останавливался и долго кашлял. Все тело его
содрогалось, ноги подгибались и, если бы не веревочная петля на шее, собака
давно бы убежала от него. Наконец, бомж залез в подвал жилого дома, прошел в
дальний угол. Придерживая собаку одной рукой, чиркнул зажигалкой и зажег
свечу. Подождал, пока она разгорится, и сильно дернул за веревку, затягивая
петлю. Собака захрипела и забилась в конвульсиях, потом стихла и вытянулась.
- Вот и хорошо-о-о, - пропел худой бомж. - Вот и славненько-о-о! Сейчас
я ножичек найду-у, кровь спущу-у, шкуру обдеру-у, сухих щепочек положу-у,
костерок разожгу-у, воду в котелке вскипячу-у...
Он положил неподвижное тело собаки на пустой картонный ящик. Большая
тень его моталась по потолку подвала и стене. В унисон ей дрожал и изгибался
язычок пламени свечи.
Под тяжестью собаки, картон ящика прогнулся, и собака соскользнула на
землю, ударившись о закоптелые кирпичи, служащие бомжу очагом. Этот удар и
привел в чувство собаку. Она поднялась на дрожащих лапах, тряхнула головой,
ослабляя веревочную петлю, и глубоко задышала. Слюна густо потекла из
пасти...
Собака встряхнулась и, шатаясь из стороны в сторону, побрела прочь.
К своему подвалу собака добралась поздним вечером. Определила
местонахождение хозяина по пьяному храпу, осторожно, чтобы не потревожить
его и не вызвать гнев, улеглась у него под боком и глубоко вздохнула.
Дома она! Господи, как хорошо!