"Роберт Дмитриевич Святополк-Мирский. Дворянин Великого Князя ("На службе Государевой" #1) " - читать интересную книгу автора

растворялась, белые волны утреннего тумана поползли над Угрой, и первые
легкие порывы утреннего ветерка донесли мерный скрип, позвякивание железа
и монотонное, липкое чавканье копыт по размокшей весенней земле.

Ну вот, только этого еще не хватало: похоже, сюда движется целый
обоз. Должно быть, все самое важное в этих местах случается ночью. А чему
я, собственно* удивляюсь.'- разве на донской засеке было не так?

Медведев решил, что, поскольку светает и во дворе укрыться будет
трудно, да и неизвестно, чего можно ожидать от обоза из трех-четырех
тяжелых повозок и по крайней мере шести всадников - это он легко определил
по звуку, - следует основательно укрыться и быть готовым ко всему.

Обоз двигался медленно, времени оставалось достаточно, и Василий, не
торопясь, забрался на чердак баньки, осторожно разгреб полуистлевшую
солому кровли, так, чтобы хорошо видеть двор, а в случае необходимости
легко выбраться на крышу.

Странное зрелище представлял собой этот обоз, когда он выплыл наконец
из утренней дымки и показался на дороге, ведущей к дому с востока - с той
стороны, куда умчался вечером израненный отряд, оставивший Медведеву
изувеченного покойника.
Первая из трех тяжело груженных телег представляла собой гору
набросанной кое-как домашней утвари, где золотая и серебряная столовая
посуда виднелась вперемешку с рулонами дорогих тканей и наспех связанными
узлами - то там, то тут торчали носки и голенища новеньких и уже ношенных
сапог, полы кафтанов, связки беличьих шкурок и даже женские платья; вторая
телега - целый арсенал: бочонки с порохом, сабли, шпаги, мечи, топоры,
колчаны с луками и пучки стрел, даже старинные копья и алебарды, и, наконец,
замыкала обоз третья телега, на которой стонали раненые: их было пятеро, из
них двое лежали неподвижно, окровавленные и наспех перевязанные. Охрану
составляли четверо хорошо вооруженных всадников, которые, свесив головы,
дремали в седлах. Рядом с первой телегой, изредка лениво погоняя кнутом двух
впряженных в нее лошадей, шагал могучий бородатый мужик в роскошной собольей
шубе и растоптанных опорках, а за ранеными приглядывал сутуловатый карлик в
рваной, засаленной рясе, надетой поверх полушубка - он неимоверно суетился,
то спрыгивая с телеги, где лежали раненые, то снова залезая на нее,
постоянно при этом что-то бормоча и приговаривая, хотя никто его не слушал,
не обращал на него никакого внимания, и его суетливость - полная
противоположность сонной вялости остальных - еще больше подчеркивала
причудливую нереальность этого фантастического шествия.

Должно быть, карлик в рясе давно ждал этого момента, потому что,
завидев издали медведев-ский дом, радостно закричал визгливым пронзительным
голосом, нарушая мирную предрассветную тишину:
- Ну, наконец, слава тебе Господи, этот чертов
колодец! Епифаний! Сворачивай-ка немедля - Да-
нилка-то совсем кончается - водицы ему надо!
- Ежели кончается, так на то воля Божья, и во
дица ему не поможет, - меланхолично произнес