"Роберт Зиновьевич Святополк-Мирский. Пояс Богородицы ("На службе государевой" #4) " - читать интересную книгу автора

родительском доме Палеологов,- спокойная, медлительная гречанка Береника
снимала

завитки волос Софьи с душистых нагретых самшито-вых валиков.
Вторая - темпераментная, живая итальянка Паола расчесывала волосы
великой княгини большим сереб-ряным гребнем.
Паола была, как и Зоя, бедной сиротой - дочерью свергнутого в
результате династического переворота правителя южной итальянской провинции -
в одну ночь она внезапно потеряла сразу все - родителей, богатство, надежды
на будущее и лишь чудом спаслась от смерти. Ее приютил папа римский, а
добрый карди-нал Виссарион дал ей возможность получить хорошее образование
вместе с Зоей и при этом заработать не-много денег, наняв несчастную девочку
в качестве первой придворной дамы византийской принцессы.
Если первые две женщины были ровесницами Со-фьи, то третья - ее
кормилица, тоже гречанка, - Ас-пазия была почти вдвое старше их, а потому
ничего не делала, если не считать ворчливых замечаний и на-ставлений по
поводу того, как на самом деле следует делать настоящую греческую прическу,
но Береника и Паола, давно к этому привыкнув, спокойно занима-лись своим
делом, не обращая на ее слова особого внимания.
Кроме четырех женщин, одного младенца и самой великой княгини, в ее
палатах находился также один мужчина.
Если, конечно, это странное существо можно было назвать мужчиной.
На старинном черном троне Фомы Палеолога, а ныне великой московской
княгини, стоящем посреди палаты и предназначенном для величественного
вос-седания на нем государыни во время официальных приемов, взгромоздившись
с ногами и скрючившись в странной неуклюжей позе, спал, громко посапывая,
немыслимо разодетый в шелк и бархат горбатый, низкорослый, широкоплечий урод
с шутовским увешанным бубенцами колпаком на низко свесившейся го-лове.
Еще в бытность свою в Риме Зоя очень любила все-возможных шутов,
ряженых, уличных балаганных ак-теров, а когда однажды кардинал Виссарион
повез ее показать карнавал в Венеции, Зоя была потрясена бо-гатством масок,
костюмов, нарядов, и хотя кардинал видел, как блестели ее глаза, как она
заливисто смея-лась, он не мог даже предположить, как много дала бы Зоя за
то, чтобы, забыв о своем положении 'принцес-сы, надеть маску и окунуться в
эту шумную, веселую, страстную, искрометную толпу, плясать, хохотать и
веселиться, как все...
Зная, что при всех европейских дворах модно и престижно держать своих
шутов, Зоя дала себе тайный обет - если она выйдет замуж за коронованную
особу, она непременно заведет своего шута.
Однако в Московском княжестве все было совсем не так, как в Европе, и
хотя на Масленицу и другие праздники на улицах появлялись ряженые с дудками
и в колпаках, обычая содержать при дворе шута туг и в помине не было, а Иван
Васильевич сперва удивился, а затем и нахмурился, услышав робкое пожелание
моло-дой супруги. Впрочем, за восемь лет супружеской жиз-ни Зое удалось
настолько смягчить характер супруга, что теперь он, пожалуй, охотно выполнил
бы любую ее просьбу, да вот только негде, тут было взять настоя-щего шута -
ну не выписывать же его, подобно раз-ным другим мастерам, из Италии, в самом
деле!
Так бы, наверно, все и заглохло, если б не случай-ный разговор с
недавно начавшим службу в Успен-ском соборе протоиереем Алексием, весьма