"Евгений Связов. Стишок о неизвестном Ефрейторе (фантастический рассказ) " - читать интересную книгу авторареагировать на происходящее. Заставе после завтрака перейти на боевую
готовность. Разойдись! Строй постоял секунду, впитывая последние капли, а потом сломался и развалился на отдельные бурлящие кучки. Лещенко осторожно выкатил беломорину из полуполной пачки и застыл посреди плаца одиноким пограничным столбиком, вместе с папироской пережёвывая информацию. Тело отшатнулось от небольшого газового факела, а потом привычно ткнуло папироской в его основание и заглотнуло едкий дым. Пыхнув ноздрями как бэтр выхлопными трубами, ефрейтор Лещенко воткнул ожидающий взор в рядового Гольцова. Когда Гольцов давал прикурить, это значило, что сейчас он будет чего-то просить. - Товарищ ефрейтор, разрешите вне устава... - ласково проканючил Гольцов. Лещенко с секунду смотрел на грязно зелёные глазки, взгляд которых быстро скакал с пряжки на подбородок, и вяло буркнул: - Валяй. - Я тут с братками потарахтел, и в общем, мы так сообразили: если азера на нас попрут, то надо свинтить отседова... подале, да и не пустыми. А ты как думаешь? Лещёнко пожевал папироску, неспешно оглядывая заставу и бескрайние просторы родины за её забором и пошевелил картинками памяти. Гольцов перемялся с ноги на ногу и полез за сигареткой - Лещёнко мог обсасывать вопросы по полчаса, но на памяти заставы за месяц срока не разу не выдал неправильного ответа. Взрыхлив короткий ёжик разных с проседью волос, Лещенко прикинул, - Ну если винтить - то прям счас. Когда попрут - свои из второй линии обосруться и будут лупить по всему, что движется. Да и застава - как арбуз на блюдечке - ВТОкнуть самое оно. А азера, если ещё не гикнулись, помнят, наверное, Брестскую крепость и бабахнут - пепла не останется. Гольцов скривился и спросил: - А чё за крепость? Лещёнко вдохнул, раздуваясь воздушным шариком, выдохнул, шипя перебитым шлангом шиноподкачки. - Это во вторую мировую погранцы послали всё, заперлись в большом ДОТе и месяц морально трахали всё немецкое командование. Гольцов медленно кивнул, и задумчиво опустил глаза, а Лещенко побрёл к столовой, усмехаясь тому, что послать всё и трахнуть морально для советского солдата всегда будет понятней, чем подвиг во имя родины-такой-то-матери. *** Тело рядового Семечкина уныло ковырялось в горке каши, испуганно прижавшейся к краешку необъятных просторов тарелки. Сбоку на скамью рухнуло тело комода и его голодный рык смыл Семечкина с надёжного берега мыслей в бурный океан реальности. Комода Лещенко Семечкин зауважал после двухчасовой исключительно информационной лекции о действии наркотиков, а так же после демонстрации, что в отделении руками и ногами он машет лучше всех, и поэтому махать теперь будет только он. |
|
|