"Евгений Связов. Так будет лучше " - читать интересную книгу автора

Осмотрев космодром, он откинул забрало и глянул на пленных, застывших
там, где их остановили стволы.
- Сесть. - тихо, но зло сказал он. Любые мягкости в обращении с
военнопленными запрещались Уставом. Они опустились на бетон. Он вспомнил,
что бетон сырой и холодный, и пинком отправил к ним остатки ящика,
валявшегося в куче хлама под стеной ангара. Ящик легонько стукнул старика по
руке, и старик приподнял взгляд от земли. В глазах старика, тускло
блеснувших в зареве горящего города, плескалась ненависть, еле скрытая
маской угрюмости. Он ответил кривой усмешкой.
- Спасибо. - запоздало произнесла девушка. Смертельно раненая усмешка
несколько секунд цеплялась за его лицо, а потом медленно сползла. Голос
проник в него гораздо глубже взгляда старика. Это был не писклявый визг
какой-нибудь вертихвостки и не тягучее прорезиненное мычание какой-нибудь
старой суки. Это был настоящий голос - низкий, грудной и звучный, как грохот
взлетающего линкора.
Выйдя из оцепенения, он неожиданно для себя прохрипел:
- Не за что.
Тяжело раненым пехотинцем, оставляющим кровавый след, проползли
несколько минут молчания. Он пытался придумать, что ещё можно спросить,
чтобы ещё раз услышать этот голос.
- Вы кто? - невнятно выдавил он, садясь у стены в нескольких шагах от
них.
- А тебе-то что?! - яростно прохрипел старик - Все равно... - старик
зашёлся тяжёлым глухим кашлем, и девушка захлопала по его спине.
- Мой дедушка - наш ведущий физик-волновик. - произнесла она
гордо-наставительно, когда кашель старика сменился хрипами дыхания.
Он кивнул, и ему внезапно захотелось, чтобы был день, и он мог
рассмотреть их. Желание было очень сильным. Он поискал в себе, чем его
подавить, и не нашёл.
Он достал спичку и сигару. Зажег спичку, подержал её с секунду, давая
разгореться поярче. Медленно раскурил сигару.
Он успел увидеть немногое, но и этого хватило, чтобы представить, что
её ждёт дальше. Сначала её будут использовать как средство давления на
старика. Потом несколько офицерских кроватей, отработка убийства без оружия
и банк органов.
В нем медленно начала разгораться ненависть. Такая привычная ненависть
к себе и к своим командирам. И очень незнакомая - ко всей системе.
Накатили злость и горечь, сопровождавшие его во всех атаках. Глаза
осмотрели поле. Атаковать было некого. Почти.
Богохульство само прыгнуло на язык и с шипением вырвалось сквозь
стиснутые зубы.
Как только он выругался, ему, даже ни разу не бывшему под арестом, в
голову запала мысль, осуществи он которую - трибунала не миновать. Но всё
таки, что если...
Некоторое время он боролся с собой. Эта борьба отразилась ещё
несколькими ругательствами, и когда он, приняв решение, поднялся и подошёл к
ним, девушка прижалась к старику. Он захотел мягко попросить её подняться.
- Встань!
Голос, отвыкший от мягкости, сорвался на хрип. Она вздрогнула и ещё
крепче прижалась к старику. Старик медленно обнял её одной рукой и поднял на