"Евгений Связов. Отчёт 00 Жил (как-то) старик без старухи...("Отчёты агента Достал" #1) " - читать интересную книгу автора

Воспоминания наплыли и, не вызвав особого интереса, с какой-то тупой
безысходностью занялись перераспределением кровообмена.
Отогнав их гигантской затяжкой, я швырнул бычок в открытую дверь и
почти с натуральной усталостью сказал в глаза куклы на диване
- Ну здравствуй!
- Привет! - отозвалась она именно тем деревянно-сексуальным тоном,
которого я от неё ожидал. Потом она с ножками забралась на диванчик и стала
пальчиками гладить себе ножки, полуприкрыв глаза и открыв рот. Мне опять
стало скучно и противно.
Потом волна горькой опустошенности вырубила контакт с телом.
Я- кукловод.
Я был кукловодом, есть кукловод и останусь им.
Любить некого. Женщины - куклы. Мои куклы, которые делают то, чего я
хочу.
Знать, чего я хочу и получать всё, чего я хочу - скучно. Забывать, чего
я хочу - больно.
От понимания, откуда отвращение, в глазах прояснилось.
Я поднял заменивший катану "Марголин" [59] и, на секунду задержав
взгляд на расширенных вялым ужасом глазах, всадил между глаз пулю.
Её тело дёрнулось и обмякло, очень сексуально раскинув ноги.
Вялая кисть, спадающая с бедра на диван, вытащила все давние детские
фантазии о том, как я с ней мог бы.
Сожаление об упущенном, такое привычное и такое болезненное, сжало
меня, как кусок теплого пластилина, пронизанного нервами. Нервы начали
болезненно рваться под безжалостными жёсткими руками. Руки продолжили мять и
крутить.
Я жалобно взвыл, и когда напуганное сожаление отдёрнулось, хлебнул пива
и заставил себя захохотать. Утробный истерических хохот раздул меня.
Ненадолго, пока смеюсь, я стал больше боли и выше сожаления.
Продолжая смеяться - над Джейн, над куклами, над неведомыми умниками
загадочного Департамента невступивших планет, рекрутировавших меня, я, не
останавливаясь, пошёл сквозь комнаты, на ходу нажимая на курок.
Мишени. Я смотрел на них и видел мишени, которые надо поражать, не
останавливаясь, и больше я ничего не видел.
Тиски несогласия с тем, что я их убиваю вместо того, чтобы трахать,
зажали меня и стали давить. Хрупкие стёкла сожаления хрустнули сразу, и я
стал стальной пластинкой хохота, сильнее и сильнее сжимаемой зубристыми
кусками чугуна. Каждый выстрел всё сильнее и сильнее закручивал тиски,
приближая пластинку к звонкому стеклянному слому.
Я шёл, мрачно ухмыляясь предвкушению того, как сломаюсь.
- Пожалуйста, не убивай меня!
Палец на курке замер. Я тоже замер, глядя в голубые миндалевидные
глаза, жалобно-беззащитные, в фотографию которых я как-то ненадолго
влюбился.
Она... девушка, очень напомнившая мне тогда смутный образ кого-то, кого
я искал, ждал, хотел и не находил, не дожидался, отталкивал... она сползла с
журнального столика на ковёр, положила сцепленные пальцы на сдвинутые колени
и грустно глядя в сторону, продолжила разыгрывать сценку, черновой вариант
которой я набросал, глядя на беззащитное выражение её фотографии.
- Я знаю, что я - ненастоящая, что существовать мне всего несколько