"Невероятная победа" - читать интересную книгу автора (Лорд Уолтер)

Глава 1. Решающий удар

Унтер-офицер Хейдзиро Оми не мог найти слов оправдания. Как старший вестовой адмирала Ямамото Оми отвечал за качество пищи, приготовляемой для банкета. А ведь в меню банкета входило знаменитое блюдо тай, которое готовят в исключительных случаях. Для приготовления этого блюда специально отбирают наиболее крупных морских лещей и поджаривают их целиком в соленом, остром соусе миссо. И каждый японец, если он знаком с древними обычаями своей родины, знает, что блюдо тай готовят только по случаю военных побед Японии.

Однако Оми, занятый многочисленными деталями предстоящего банкета, не обратил внимания на то, что приготовление блюда тай было поручено неопытному коку, который не сумел поджарить лещей как следует. Было от чего прийти в отчаяние - ведь любая, даже самая ничтожная, ошибка унижала унтер-офицера Оми, который был единственным человеком, имеющим право лично обслуживать самого главнокомандующего Объединенным флотом Японии адмирала Исороку Ямамото. Поэтому Оми, не оправдываясь, молча перенес головомойку, которую устроил ему флаг-офицер командующего капитан 2-го ранга Нобору Фукусами. Сам адмирал, присутствуя при этой сцене, наблюдал ее с иронической усмешкой, но не вмешался.

В этот день на борту флагманского корабля Объединенного флота "Ямато", грациозно стоящего на бочке посреди якорной стоянки флота в бухте Хасира, собрались многочисленные гости - более 200 офицеров всех рангов: хмурый и молчаливый адмирал Нагумо, чье имя прогремело после удара по Перл-Харбору, молодые командиры эсминцев, один из наиболее популярных офицеров флота, командир авианосца "Сорю", капитан 1-го ранга Янагимото, блестящие штабные офицеры - питомцы 23-го выпуска Военно-морской академии, которых, казалось, сама судьба готовила для славы и громких дел.

Адмирал Ямамото собрал их в этот весенний вечер 25 мая 1942 года, чтобы отметить великие деяния, которые предстояло совершить Объединенному флоту. По плану адмирала Ямамото армады кораблей Объединенного флота, пройдя через просторы Тихого океана, должны были захватить американскую базу на атолле Мидуэй, увеличив тем самым оборонительный периметр империи и одновременно завершив разгром флота США, начатый в Перл-Харборе.

Когда адмирал Ямамото объявил собравшимся офицерам о своем плане, аплодисменты и банзай , взорвав тишину вечернего рейда, загремели над линкором "Ямато" и были подхвачены на других кораблях, стоящих на якорной стоянке Хасира.

Начался банкет. Тот, кто когда-либо присутствовал на банкетах, где подается блюдо тай под соусом миссо, тот надолго запомнит это событие. Тосты за нацию, за флот, за былые триумфы и будущие победы. Теплое саке подогревает воображение, заставляя мечтать о новой славе и, не отрываясь, смотреть на прекрасные цветочные вазы - личный подарок императора адмиралу Ямамото.

Все было наполнено сознанием победы - и не только здесь, на рейде Хасира, но и по всей стране. Вооруженные силы Японской империи шли путем триумфальных побед: Перл-Харбор... "Рипалс" и "Принс оф Уэллс"... Гонконг... Манила... Сингапур... Батаан. В апреле вице-адмирал Тюити Нагумо со своими ударными авианосцами как смерч прошел по Индийскому океану, атаковал Коломбо, потопив английский авианосец "Гермес" и два тяжелых крейсера. Затем сражение в Коралловом море и новая слава. Правда, позднее сами японцы признают это сражение стратегическим поражением, сорвавшим планы захвата Австралии. Но кто мог сказать что-либо подобное сегодня, когда напыщенное официальное коммюнике сообщило об этом бое как о новом сокрушительном ударе по американскому флоту, когда газеты и радио наперебой кричали о потопленных авианосцах, линкорах и крейсерах противника, о лежащих в пепле американских городах, о панике среди населения США, о миллионах брошенных ферм, о полной растерянности американского правительства, о безнадежных попытках Кордуэлла Хэлла мобилизовать на борьбу развращенное демократией общество, о растущем разочаровании в лагере союзников...

И только один японец знал цену всем этим сообщениям. Это был адмирал Ямамото. Ямамото родился в 1884 году - в эпоху великих преобразований, вызванных революцией Мейдзи. Молодым мичманом Ямамото участвовал в Цусимском бою на флагманском броненосце легендарного адмирала Того и был ранен. Адмирал Ямамото считался основателем воздушной мощи флота и олицетворял собой могущество новой Японии, силы которой, тем не менее, он оценивал очень трезво. Адмирал хорошо знал Америку, причем не по докладам, а по многолетним личным наблюдениям. В свое время, окончив Гарвардский университет, а впоследствии занимая должность японского военно-морского атташе в Вашингтоне, Ямамото имел возможность объехать Соединенные Штаты вдоль и поперек и разобраться в причинах силы и оптимизма Америки. Позднее враги адмирала утверждали, что, начиная войну, он будто бы хвастал, что мир будет заключен только в Белом Доме. В действительности же Ямамото прекрасно знал, что это невозможно. Адмирал никогда не забывал о потенциальных возможностях американской промышленности, что делало Соединенные Штаты величайшей державой мира, с которой Япония была просто не в состоянии бороться длительное время. Достаточно было сравнить данные по производству автомобилей в обеих странах в 1940 году: 4 500 000 - в США и только 48 000 в Японии. Незадолго до начала войны в доверительной беседе с премьер-министром Коноэ Ямамото заметил: "Если война все-таки начнется, я с уверенностью могу сказать, что первые полгода, а может быть, и год, мы будем побеждать, но я совершенно не уверен за второй, а тем более, за третий год войны".

И вполне естественно, что адмирал Ямамото принял единственно правильное решение: сделал ставку на быструю, решительную победу над Соединенными Штатами посредством внезапного сокрушительного удара в первые же минуты войны. Казалось, это удалось, когда авианосцы адмирала Нагумо нанесли страшный удар по Перл-Харбору. Теперь же надо было истребить американский флот, захватить контроль над всем Тихим океаном, а затем, не подвергая страну агонии длительной войны, убедить тех, от кого это зависит, заключить с Вашингтоном приемлемый для Японии мир.

Будучи незаурядным человеком, адмирал Ямамото не мог не сознавать риска затеянной авантюры. Но он смело шел на риск и это не удивительно адмирал по натуре был игроком. Еще во время пребывания в США любимым занятием Ямамото были игры в бридж и покер. "Играете ли вы в покер?" спросил Ямамото на одном из приемов в Вашингтоне какого-то молодого дипломата. И когда молодой человек смущенно ответил, что не умеет, Ямамото отрезал: "Люди, не умеющие играть в покер, не стоят того, чтобы с ними разговаривали!"

Казалось, что ныне, в затеянной адмиралом Ямамото гигантской игре, он распределил все ставки правильно. Однако командующий Тихоокеанским флотом США адмирал Честер Нимиц не принял игры Ямамото, а напротив, пытался навязать ему собственную игру. Понимая, что его ослабленные первыми поражениями силы еще далеко не в форме, чтобы начать более-менее серьезные операции, американский адмирал, выигрывая время, разработал тактику, которая получила название "кусай и беги" и заключалась в молниеносных рейдах авианосцев для нанесения ударов по внешнему периметру японской обороны с таким же молниеносным отходом. В свою очередь, адмирал Ямамото, прекрасно понимая, что время работает не на него, считал необходимым в самое ближайшее время навязать американскому флоту решительное сражение и довершить его разгром. Атолл Мидуэй, по мнению Ямамото, был именно тем местом, захват которого втянет остатки американского флота в решительное сражение.

Атолл Мидуэй - маленький форпост США в центральной части Тихого океана, в 1 136 милях к северо-западу от Гавайских островов, занимал очень выгодное стратегическое положение, и захват его открывал большие возможности для планирования и осуществления дальнейших операций японского флота. Идея захвата Мидуэя родилась еще в феврале 1942 года, когда Япония завершила так называемую "первую фазу войны" и флот начали раздирать споры о направлении дальнейшего стратегического наступления. Морской Генеральный штаб возражал против захвата Мидуэя, предлагая продолжать наступление на запад, захватить Цейлон и, продвигаясь в атом направлении, соединиться с Роммелем где-то на Ближнем Востоке. Другая группа офицеров Морского Генерального штаба выдвинула более грандиозный план, предусматривающий наступление на юг с захватом островов Новая Каледония, Самоа и Фиджи и с оккупацией на заключительном этапе Австралии.

План захвата Мидуэя принадлежал Ямамото и разрабатывался штабом Объединенного флота. Даже если бы этот план не имел недостатков, то, учитывая традиционный антагонизм между Морским Генеральным штабом и штабом Объединенного флота, было вполне естественно, что Морской Генеральный штаб выступил против этого плана в столь резкой форме. Однако очевидные недостатки плана Ямамото действительно заставляли задуматься над целесообразностью его проведения.

Большая удаленность атолла от Японии, невозможность прикрытия его базовой авиацией, уязвимость со стороны Гавайских островов, сжатые сроки, необходимые для реализации плана, - все это были минусы, с которыми невозможно было не считаться. Но горячим сторонником захвата Мидуэя был сам Ямамото, а популярность этого человека была такова, что мало кто решался открыто ему возражать. В итоге мнение Объединенного флота стало брать верх, и 5 апреля 1942 года Морской Генеральный штаб, который формально считался высшей инстанцией, нехотя утвердил план операции, напомнив Ямамото о угрозе его правому флангу со стороны Алеутских островов. Ямамото заверил, что Алеуты будут атакованы одновременно с Мидуэем, и сделал примирительный шаг - после захвата Мидуэя он не будет возражать против наступления на юг по плану Морского Генерального штаба. Однако заключенное соглашение не могло мгновенно уничтожить вековые раздоры между двумя высшими штабами Императорского флота. Полемика продолжалась, что вовсе не способствовало скорейшему проведению подготовительных мероприятий.

Все споры закончились 18 апреля 1942 года. В этот весенний день с борта самолета, на котором находился премьер-министр Японии генерал Тодзио, совершавший инспекторскую поездку, на подлете к порту Мито прямо по курсу обнаружили летящий впереди бомбардировщик, закамуфлированный в непривычные для японцев зелено-коричневые тона. Потребовалось несколько мгновений, чтобы все находящиеся в самолете премьер-министра Японии с ужасом убедились, что перед ними неизвестно откуда взявшийся бомбардировщик противника. Это был один из шестнадцати бомбардировщиков В-25, участвовавший в знаменитом рейде на Японию под командованием подполковника Джемса Дулиттла. Рейд потряс всю Японию, население которой впервые за всю войну смогло убедиться в мощи Америки. Конечно, особого материального ущерба доблестные летчики Дулиттла причинить противнику не могли, но морально-психологический эффект был огромным. И никто не был так потрясен этим событием, как адмирал Ямамото, считавший себя ответственным за безопасность императора. Если учесть почти религиозное преклонение японцев перед микадо, то можно понять, что пережил главнокомандующий Объединенным флотом, запершись в тот день в своей каюте на "Ямато". Старший вестовой адмирала Оми впоследствии рассказывал, что никогда не видел Ямамото столь бледным и подавленным.

Налет бомбардировщиков Дулиттла окончательно положил конец дискуссиям. Идея решительного сражения отступила на второй план перед идеей увеличения оборонительного периметра. Позднее офицеры, служившие с адмиралом Ямамото, уверяли, что желание обезопасить столицу от повторного воздушного нападения стало навязчивой идеей адмирала, которой он подчинял многие свои поступки. Не веря в то, что двухмоторные бомбардировщики базовой авиации могли подняться с палуб замеченных накануне авианосцев противника, Ямамото считал, что единственным местом, откуда они могли вылететь, был атолл Мидуэй, и категорически потребовал захвата этого "разбойничьего гнезда". После всех этих драматических событий Морской Генеральный штаб уже не осмелился возражать.

Начальник оперативного отдела штаба Объединенного флота капитан 1-го ранга Камето Куросима смог снова окунуться с головой в свою любимую работу. В его обязанности входила детальная разработка планов операций, и, по общему мнению, он был рожден для этого дела. Весь смысл своей жизни капитан 1-го ранга Куросима видел в этой работе. Занимаясь разработкой операции, он мог по несколько дней не выходить из своей каюты: он то сидел на линолеуме, зарывшись в бумаги, то размышлял в полной темноте, выкуривая при этом одну сигарету за другой и швыряя окурки в большую, наполненную водой вазу, поскольку никакая пепельница не могла вместить такого количества окурков и табачного пепла. Работая, Куросима забывал обо всем. Рассказывали, что он даже спал, не снимая ботинок, за что заслужил не очень лестное прозвище "боке-самбо" (неряха). Адмирал Ямамото смотрел сквозь пальцы на все странности Куросимы, разделяя общее мнение, что этот офицер - "Бог оперативных разработок".

Разработанный капитаном 1-го ранга Куросима план захвата Мидуэя был достоин своего создателя, напоминая сложный военно-морской балет. Для дезориентации противника к осуществлению плана привлекались 16 отдельных соединений флота, которым были поставлены, на первый взгляд, совершенно самостоятельные задачи, но чьи действия подчинялись единой цели и координировались из одного центра. Весь план строился вокруг так называемого дня N, назначенного для высадки десанта на Мидуэй. В день N - 3 (день N минус три дня) адмирал Хосогая должен был начать представление атакой на Алеутские острова, отвлекая внимание противника от направления главного удара. Затем, в день N - 2, адмирал Нагумо со своим сверхмощным ударным соединением из шести авианосцев должен был подойти к Мидуэю с северо-запада и нанести удар по атоллу, уничтожив опорные пункты и авиацию противника. Наконец, в день N к Мидуэю должны были подойти силы вторжения и, действуя под прикрытием линейных кораблей адмирала Кондо и авиации Нагумо, высадить десант на атолл. А между тем ядро флота, могучие линейные корабли под командованием самого адмирала Ямамото, должны были находиться в 300 милях позади сил вторжения с тем, чтобы перехватить американский флот, когда тот поспешит к Мидуэю. Севернее корабли, прикрывающие соединение адмирала Хосогая, должны были находиться в позиции, позволяющей быстро присоединиться к соединению Ямамото в случае появления американского флота. Для полного обеспечения операции план Куросима предусматривал развертывание двух завес подводных лодок между Мидуэем и Гавайскими островами. Подводные лодки должны были вести наблюдение за движением американского флота и, по возможности, атаковать корабли противника.

Вскоре разработанный в унылой, прокуренной каюте капитана 1-го ранга Куросима план захвата Мидуэя был отдан на доработку в оперативный отдел штаба, где им занялись флагманские специалисты Объединенного флота. Флагманский связист капитан 2-го ранга Есиро Вада думал о лучших способах обеспечения связи на безбрежных просторах океана, капитан 2-го ранга Акира Сасаке разрабатывал инструкции для летчиков, капитан 2-го ранга Ясуро Ватанабе обдумывал различные тактические варианты. Очень много приходилось думать об обеспечении и поддержке десантных соединений.

Адмирал Ямамото часто работал вместе со своими офицерами. Для Ямамото штаб не являлся "мозговым центром", чьи советы должны были питать оперативную мысль командующего. Он видел в своем штабе лишь исполнительный орган для воплощения в жизнь принятых им решений.

Иногда адмирал устраивал совещания со своими штабными офицерами. В такие дни столы в оперативной рубке сдвигались вместе, офицеры рассаживались на коричневом диване, который шел вдоль переборок рубки, на стол ставилась коробка с сигарами, вестовые приносили сыр и великий символ победы - бутылки виски "Джонни Уокер", большой запас которых был захвачен в Сингапуре. Адмирал Ямамото не пил и не курил, но никогда не навязывал своего образа поведения другим. Адмирал был прост в обращении, внимателен к своим офицерам, ценил юмор в себе и в других. И хотя вся жизнь адмирала принадлежала службе (никто ни разу не видел Ямамото в штатском костюме), он, военный до мозга костей, имел свои слабости: был неравнодушен, как уже говорилось, к азартным играм, считался сладкоежкой, любил пофлиртовать с дамами. Все это делало адмирала Ямамото более человеком из плоти и крови, нежели национальным монументом, каким его представляют сейчас.

В конце апреля из южных морей в воды метрополии вернулись соединения адмиралов Нагумо и Кондо, которые еще ничего не знали о планах Ямамото по захвату Мидуэя. Когда Ямамото проинформировал их о задуманной операции, адмирал Нагумо отнесся к этому с полным безразличием - его авианосцы были способны выполнить любую задачу, где бы она ни была поставлена. Но адмирал Кондо стал возражать, приводя уже знакомые Ямамото доводы, которые в свое время были на вооружении у Морского Генерального штаба. Ямамото быстро осадил своего заместителя: все уже решено, и мнение Кондо его интересует только в плане наилучшего осуществления задуманной операции. Утром 1 мая в оперативной рубке линкора "Ямато" была проведена военно-морская игра. Проигрывался вариант, по которому "красный флот", как условно обозначили флот США, внезапно силами авиации атакует "синий флот" - соединение Нагумо, когда его самолеты бомбят Мидуэй. Посредник бросил кости - выпало 9 попаданий, в результате которых авианосцы "Акаги" и "Кага" оказались потопленными. Однако начальник штаба Объединенного флота контр-адмирал Матоме Угаки неожиданно вмешался в действие посредника, снизив число попаданий до шести. В итоге авианосец "Кага" остался потопленным, но "Акаги" снова принял участие в операции. В проведении игры чувствовалась полная уверенность в успехе и пренебрежение к противнику.

5 мая план адмирала Ямамото начал воплощаться в жизнь. В этот день императорская ставка издала директиву No 18, которая приказывала Объединенному флоту, взаимодействуя с армией, обеспечить захват Мидуэя и западной гряды Алеутских островов. Этой директивой была утверждена и кодировка операции. Вся операция была закодирована как "Операция MJ", Алеутские острова обозначались "АО", а сам Мидуэй - "AF".

Размышляя над итогами военно-морской игры, капитан 1-го ранга Куросима пришел к выводу, что не мешало бы знать немного больше о том, чем занимается флот США. Поэтому 8 мая он внес в свой план коррективы, согласно которым гидросамолеты, дозаправляясь топливом с подводных лодок, должны были за неделю до начала операции провести разведку Перл-Харбора и доложить о месте пребывания флота противника.

Первыми, как обычно, начали действовать подводные лодки. Часть из них, неся на борту сверхмалые подводные лодки, ушла на юг для произведения демонстративных диверсий в огромном районе от Сиднея до Мадагаскара, с тем чтобы держать противника в напряжении. Другие лодки ушли на восток для обеспечения топливом гидросамолетов, когда последние начнут разведку Перл-Харбора. Затем покинули базы подводные лодки, входящие в завесы для наблюдения за американским флотом, и, наконец, в море вышла подводная лодка "J-168" под командованием опытнейшего командира капитана 3-го ранга Яхаги Танабе. Лодка взяла курс на Мидуэй, чтобы прямо из логова врага докладывать обстановку. Это было вызвано необходимостью, поскольку, как это ни удивительно, японцы почти ничего не знали об обстановке на Мидуэе. Ответственный за сбор информации об атолле, капитан 2-го ранга Ясуми Таяма, был рад самым различным сведениям из любых источников, но этих сведений, к сожалению, явно не хватало. Как он позднее признался, Мидуэй был для него "темным пятном в океане". Таяма не имел даже приличной фотографии атолла, а карты, которые оказались в его распоряжении, были настолько схематичными и древними, что Таяма, размышляя о лучшем месте для высадки десанта, в конце концов, махнул рукой и порекомендовал высадку на южном побережье атолла, где рифы ближе всего подходят к берегу. При этом Таяма даже не подозревал о том, что в северных рифах был широкий естественный проем, через который могли пройти десантные суда. И уж, конечно, Таяма мог только гадать, какими силами располагает Мидуэй для обороны против вторжения. В оценке численности гарнизона атолла данные армии и флота сильно расходились. Флот считал, что Мидуэй обороняют 750 морских пехотинцев, армия полагала, что их 1700. Но в остальном все сходились на общем мнении, что Мидуэй мог иметь 50-60 самолетов, около 10 зенитных орудий, несколько береговых батарей, но ничего больше. Впрочем, это не вызывало особого беспокойства, поскольку даже по самым пессимистичным оценкам американских сил преимущество японцев было бесспорным. Объединенные десантные силы армии и флота, которым предстояло захватить Мидуэй, насчитывали 4 600 человек. Армия была представлена отборным 28-м полком полковника Ичики, вооруженным по последнему слову техники и имевшим великолепные инженерные и штурмовые средства. Флот выделил для операции 2-е Объединенное подразделение морской пехоты особого назначения. Командовал этим подразделением капитан 1-го ранга Ота, известный на флоте тем, что его люди обучены действовать против любого противника, в любой обстановке.

Неожиданно возник вопрос о средствах прохода через коралловые рифы. Начальник штаба подразделения морской пехоты капитан 2-го ранга Чиро Ионаи ломал голову, где достать специальные плоскодонные десантно-высадочные средства, если их вообще не было в распоряжении флота. Наконец Ионаи выяснил, что необходимые ему десантные катера имеются в Армейском пехотном училище, после чего он, плюнув на самолюбие, выпросил их у армейского командования.

15 мая транспорты с морскими пехотинцами капитана 1-го ранга Ота на борту вышли в район сосредоточения сил вторжения у острова Сайпан. 18 мая к Сайпану вышли транспорты с подразделениями 28-го пехотного полка. Перед их отбытием адмирал Ямамото лично проинструктировал полковника Ичики.

В тот же день произошел забавный эпизод, продемонстрировавший высокое боевое мастерство пилотов авианосной авиации, которые, в буквальном смысле слова, рвались в бой. Пилот торпедоносца старшина Такаяси Моринага шутки ради с авианосца "Kaгa" атаковал соединение собственных крейсеров, идущих во Внутреннем море. Атака была выполнена блестяще и еще раз подтвердила, что слава лучших в мире не зря принадлежит летчикам японских авианосцев, которым после Перл-Харбора еще не предоставился случай показать себя в полном блеске.

А между тем на авианосцах адмирала Нагумо шла лихорадочная подготовка к предстоящей операции. Пополнялись запасы всех видов боевого довольствия, приводилась в порядок материальная часть авиации, обучались вновь прибывшие пилоты. Начальник штаба соединения, маленький и энергичный контр-адмирал Рейносуке Кусака, получив приказ закончить все подготовительные мероприятия к 24 мая, считал, что времени для отдыха экипажей, вернувшихся из похода, и для подготовки молодых пилотов явно недостаточно. Но подобно каждому, кто советовал помедлить и лучше подготовиться к предстоящей операции, Кусака получал довольно резкие отказы из штаба Объединенного флота. Впрочем адмирал Кусака не очень огорчался. Сетуя, что времени на подготовку к операции выделено очень мало, он тратил большую часть этого времени на хлопоты по посмертному производству в следующее звание летчиков, погибших полгода назад при нападении на Перл-Харбор. И, хотя адмирал Кусака отлично понимал, что тратит драгоценное время на пустяки, он, как и многие другие, верил в душе, что для разгрома американцев особой подготовки не нужно. "Одного нашего вздоха достаточно, чтобы янки были разбиты", - это мнение в японском флоте превалировало над всеми остальными.

Наконец, час настал. 20 мая адмирал Ямамото утвердил тактический состав своих сил, и цвет японского флота - 70 могучих боевых кораблей собрался на Хасирском рейде. Все огромные корабли Объединенного флота казались карликами по сравнению с флагманским линкором "Ямато" - чудовищным кораблем водоизмещением в 70 000 тонн, чьи 18-дюймовые орудия могли вести огонь более чем на 25 миль. Однако сегодня центром всеобщего внимания был не "Ямато", а ударные авианосцы соединения адмирала Нагумо - четыре прославленных корабля.

Мрачно-величественным видом выделялся флагманский авианосец "Акаги" водоизмещением 30 000 тонн. За ним находился "Кага", имевший самую сильную авиагруппу. Далее стояли на якорях авианосцы "Сорю" и "Хирю" - более современные, чем два предыдущих. Согласно Лондонскому морскому договору, эти два авианосца должны были иметь водоизмещение не более 10 000 тонн, но в действительности оно превышало 18 000 тонн.

В авианосное соединение адмирала Нагумо входили еще два авианосца новейшей постройки - "Сека-ку" и "Дзуйкаку", и по плану предполагалось, что они также примут участие в операции против Мидуэя. Но, посланные для поддержки японского наступления в районе Новой Гвинеи, эти авианосцы неожиданно попали в жаркую переделку, получившую название "сражение в Коралловом море". Когда 17 мая "Сека-ку" вернулся в Куре, он имел жалкий вид: обгоревшая носовая часть и вдребезги разбитая полетная палуба результат многочисленных попаданий американских бомб. Через два дня в Куре прибыл и "Дзуйкаку". Он не был поврежден, но понес большие потери в авиагруппе. На авианосце осталось всего 6 торпедоносцев и 9 пикирующих бомбардировщиков. Таким образом, вопрос об участии этих авианосцев в предстоящей операции отпал сам собой - ремонт "Секаку" невозможно было закончить в срок, а на "Дзуйкаку" не было ни летчиков, ни самолетов. Впрочем, это событие никого особенно не огорчило. Считалось, что для захвата Мидуэя четырех авианосцев вполне достаточно. Кроме того, "Секаку" и "Дзуйкаку" вышли из строя совсем не безвозмездно - им удалось нанести американцам тяжелые потери. Один американский авианосец - типа "Саратога" был точно потоплен и, по-видимому, один - типа "Йорктаун" - тоже. Но если даже он и уцелел, то это не имело большого значения. Если уж "Секаку" не мог принять участия в предстоящем бою, - как это мог сделать "Йорктаун"?

Была еще одна причина, благодаря которой результаты сражения в Коралловом море воодушевили всех, кто готовился принять участие в ударе по Мидуэю. Дело в том, что 5-я дивизия авианосцев, в которую входили "Секаку" и "Дзуйкаку", считалась самой слабой по уровню боевой подготовки пилотов в составе 1-го Воздушного флота, как официально именовалось соединение адмирала Нагумо. Если уж эти летчики смогли на равных провести бой с лучшими силами американцев, то это было бы детской игрой для летчиков 1-й и 2-й дивизий, где собрались сливки японской морской авиации. Типичная японская шутка, родившись в кают-компании "Акаги", обошла корабли Объединенного флота: "Если сыновья наложниц сумели победить, то сыновья законных жен вообще не должны иметь себе равных в мире".

В победе не сомневался никто. Штаб военно-морской базы Йокосука дал указание своему офицеру связи пересылать необходимую корреспонденцию на Мидуэй, а штаб Объединенного флота даже переименовал Мидуэй, назвав его "Славный месяц Июнь". Перед атакой на Перл-Харбор офицеры с авианосцев снесли на берег все свои личные вещи. Теперь же на корабли снова понесли фотоаппараты, различные безделушки, обрамленные в затейливые рамки семейные портреты, комплекты для игр в го и шоги. Старшина Моринага позднее вспоминал, что перед налетом на Перл-Харбор он всю ночь не мог уснуть, а перед рейдом на Мидуэй спал как убитый, вполне разделяя общее мнение, что захватить Мидуэй так же легко, "как скрутить руки ребенку".

На прощальном банкете 25 мая настроение было приподнятое, звучали тосты за императора, за флот, за нацию, было шумно и весело. В отличие от 25, 26 мая было по-деловому тихим. Как обычно случается, в этот день завершались миллионы дел, оставленных на последний момент. Наконец все было готово. Можно было смело идти в бой, чтобы завоевать новую славу Объединенному флоту.

На юге транспорты с десантом уже заняли исходные позиции у Сайпана, где морские пехотинцы и их армейские коллеги тренировались в преодолении полосы прибоя. В полдень 26 мая главную базу флота покинули минные заградители, охотники за подводными лодками и сторожевики, рассчитав свои маршруты так, чтобы иметь возможность заправиться топливом на острове Уэйк. На севере из военно-морской базы Оминато вышли ударные силы, назначенные для атаки Алеутских островов. Построенные вокруг легких авианосцев "Рюдзе" и "Дзунье", они вскоре скрылись из вида на востоке, и только их дым еще некоторое время стелился над морем.

В среду 27 мая на рейде Хасира в 6 часов утра флагманский авианосец "Акаги" поднял сигнал: "Выход согласно ордеру No 5". Заработали шпили, и вода побежала по тяжелым звеньям якорных цепей, смывая с них ил и грязь. Ударные силы начали движение. Первым вышел из гавани легкий крейсер "Нагара" - лидер 11-ти эсминцев охранения, затем тяжелые крейсеры "Тонэ" и "Тикума", за ними линейные корабли "Харуна" и "Кирисима" с характерными пагодообразными надстройками и, наконец, в строю двух кильватерных колонн базу покинули авианосцы "Акаги", "Кага", "Сорю" и "Хирю".

Когда соединение Нагумо проходило мимо кораблей, входящих в эскадры адмиралов Ямамото и Кондо, чей выход был назначен через два дня, экипажи этих кораблей, собравшись на палубах и надстройках, кричали приветствия, махали фуражками и руками.

Взошедшее солнце осветило величественную картину появления ударных сил флота. Стояла прекрасная погода, и это казалось хорошим предзнаменованием, поскольку все предыдущие дни было пасмурно и сыро. Но самым лучшим предзнаменованием был этот день - 27 мая, 37 годовщина величайшего триумфа японского флота - победы адмирала Того в Цусимском проливе, где был полностью уничтожен русский флот. Войдя в пролив Бунго, корабли повысили боевую готовность, опасаясь возможных атак американских подводных лодок, но, миновав опасный район и выйдя на просторы Тихого океана, соединение Нагумо увеличило скорость, прекратило противолодочный маневр и прямым курсом устремилось к Мидуэю как брошенное копье. Родные берега растаяли в дымке на горизонте, на кораблях жизнь шла по установленному распорядку, и свободные от вахт занялись своими делами. На полетной палубе "Акаги" начали тренировку любители пластической гимнастики.

В этот же вечер адмирал Ямамото в своей каюте на "Ямато" решил написать несколько писем. Адмирал любил писать письма и возвел это занятие в своеобразный ритуал. Он раскладывал на маленьком столике кисточки, чернила и тушь, затем, расстелив на ковре лист бумаги, вставал на колени и начинал писать прекрасным почерком в соответствии с правилами древнего искусства китайской каллиграфии. Его письма, адресованные главным образом сыну и дочери, были самого различного содержания, но наиболее откровенные письма Ямамото писал Чиоко Каваи - гейше, которую адмирал содержал в Токио. В этот вечер он писал Чиоко, что идет на страшный риск, поставив на карту все ради победы, что его девиз игрока "все или ничего" нашел отражение в планах предстоящего боя. Он писал далее, что ответственность, лежащая на нем, становится невыносимой, что с огромным удовольствием он бросил бы все, почтя за высшее счастье уехать с ней куда-нибудь в горную глушь вдвоем...

28 мая к островам Атту и Кыска из западной гряды Алеутских островов скрытно подошли удгр-ные силы адмирала Хосогая, вышедшие двумя днями раньше из Оминато. Далеко на юге начали движение с острова Сайпан силы вторжения на Мидуэй. В 5 часов утра легкий крейсер "Дзинцу" вывел из гавани 12 мрачных транспортов с десантом и танкер "Акебоно-Мару". Вскоре к ним присоединилось несколько сторожевиков и гидроавиатранспорты "Читозе" и "Камикава-Мару", в задачу которых входила поддержка своими гидросамолетами высадки десанта при базировке на крошечном островке Куре к северо-западу от Мидуэя.

В полдень того же дня с острова Гуам вышла эскадра адмирала Курита в составе тяжелых крейсеров "Кумано", "Судзуя", "Могами" и "Микума". Этим прекрасным кораблям отводилась ведущая роль в непосредственной поддержке десанта.

А главные силы японского флота все еще стояли на рейде Хасира. Как обычно, в 11.50 в кают-компании "Ямато" стали собираться офицеры. В 12.00 унтер-офицер Оми постучался в каюту адмирала Ямамото, приглашая его к столу. Пройдя быстрым шагом по коридору, адмирал вошел в кают-компанию. Офицеры вскочили, склонив головы в приветственном поклоне. Это была обычная дневная церемония, проходившая каждый раз, когда флагман Объединенного флота находился на базе. И, хотя сегодняшний день не был исключением, он мог стать последним на очень долгое время.

29 мая при чудесной погоде главные силы Объединенного флота покинули базу. Первым двигалось внушительное соединение адмирала Кондо, которое должно было встретить в море и прикрыть силы вторжения на Мидуэй. В состав соединения входили два линкора, пять могучих крейсеров, легкий авианосец "Дзуйхо" и отряд эсминцев.

И, наконец, в 6 часов утра, 29 мая, ведомые чудовищным "Ямато", в море вышли 34 корабля под командованием самого адмирала Ямамото. Это было ядро Объединенного флота, состоящее из семи линейных кораблей, прикрытых крейсерами, эсминцами и самолетами с легкого авианосца "Хосе". Они последними покинули базу, чтобы появиться на сцене в тот момент, когда силы адмиралов Нагумо и Кондо уже ослабят противника, а они окончательно его нокаутируют.

"Мы навсегда сохраним в наших сердцах тот миг, когда старший артиллерист разбудит нас залпами своих орудий", - писал молодой матрос с "Ямато" Такео Икемото.

"Прекрасный день, - записал в своем дневнике инженер-механик с линкора "Фузо", - именно такой, каким должен быть день великого начала. В нас все поет!"

Было бы удивительно, если бы настроение на японских кораблях было иным. В море одновременно находились 190 кораблей, в том числе 11 линкоров, 8 авианосцев, 23 крейсера и 65 эскадренных миноносцев. Продвигаясь на восток через Тихий океан, громадный флот растянулся огромной дугой от Курил до Гуама, тратя в сутки топлива больше, чем за год мирного времени. Более 700 самолетов авианосного и берегового базирования прикрывали эту армаду с воздуха. Только на авианосцах Нагумо находился 261 самолет. Около 100 000 японских моряков вышли в море, ведомые в бой созвездием из 20 прославленных адмиралов.

А что мог противопоставить им враг? Объединенный флот предположительно оценивал силы американцев следующим образом: 2-3 ударных авианосца, 2-3 линкора, 11-13 крейсеров и около 30 эсминцев. Но не больше, а по самым последним сообщениям даже меньше, поскольку 15 мая патрульный самолет обнаружил два американских авианосца южнее Соломоновых островов следовательно, их не будет в районе Мидуэя. Это значительно упрощало операцию, но вызывало чувство досады, что эти авианосцы не удастся уничтожить.

Все, что оставалось делать американскому флоту, - это действовать по уготованному для него плану. Ему следовало находиться в Перл-Харборе, затем выйти оттуда и попасть в ловушку. Никто не сомневался, что все произойдет именно так. Это нашло отражение даже в официальных приказах. В директиве No 94 императорской ставки говорилось: "Уничтожить флот противника, который выйдет в море, когда наша операция начнется".

Но что может произойти, если противнику станут известны их планы? Никто об этом даже не задумывался, считая, что подобное совершенно невозможно. Разведка Объединенного флота довольно безапеляци-онно заявила: "Противник ничего не знает о наших планах". Это положение было взято адмиралом Нагу-мо за основу, а его ударное соединение уже шло к цели.

В то время, когда авианосцы адмирала Нагумо шли через просторы Тихого океана к Мидуэю, в 7 000 милях от них в оперативном отделе Военно-морского министерства в Вашингтоне небольшая группа офицеров, склонившись над огромной картой Тихого океана, проставляла последние точки на маршрутах движения японских армад.

На столах лежали папки с надписями: "Документы операции "AF" и "АО", обстановка на 29 мая 1942 года". На карте от порта Оминото на север шла красная линия - маршрут Алеутских сил не вызывал сомнения. Рядом стояла пометка: "Выход разрешен 26 мая в 8.00". От Сайпана вслед за силами вторжения также тянулась красная линия с четкой пометкой: "Выход - 28 мая". Здесь тоже все было ясно. Вызывал беспокойство только путь ударных сил адмирала Нагумо. Дата их выхода, 27 мая, была известна точно, но зеленая линия маршрута опускалась на юго-восток, прямо на Гавайские острова, с пометкой: "Курс может быть изменен".

В штабе главнокомандующего Тихоокеанским флотом США в Перл-Харборе другая группа офицеров работала над такой же картой. Специалисты обоих штабов постоянно обменивались информацией, пытаясь прийти к общему выводу относительно различных сомнительных положений. Например, в Перл-Харборе маршрут соединения Нагумо шел дальше на север, затем поворачивал на юго-восток под углом в 135 градусов. Было ясно, что 2 июня к 6.00 японские авианосцы уже будут в 650 милях от Мидуэя, но в какой именно точке, сказать трудно. Таких точек могло быть сколько угодно, и даже самая блестящая разведка не смогла бы точно ответить на этот вопрос.