"Томас Барнет Сван. День минотавра (Минотавр-1/3) " - читать интересную книгу автора

Пандия, с удовольствием глазеющая на наш праздник. Что в этом дурного? Я
сел на коврик рядом с Зоэ и обнял ее за округлые плечи. Стараясь не
потревожить Икара, она обняла меня той рукой, которой раньше гладила его
уши.
- Мосх, и для тебя найдется местечко, - слегка переоценивая свои
возможности, позвала его Зоэ.
- Тея, - промычал я, - принеси еще пива! Гости хотят выпить.
Струя холодного пива с силой ударила мне в лицо.
- Ты пьян, - гневно выкрикнула Тея, - и Икар тоже! - А затем,
повернувшись к Зоэ, добавила: - Ты в этом виновата!
Зоэ ответила очень спокойно:
- Дорогая, твоему брату уже пятнадцать, ему пора учиться пить. А что
касается Эвностия, то он еще и не начинал. Посмотрела бы ты на него, когда
он выпьет несколько бурдюков. - Затем она глубоко вздохнула: - Впрочем,
пора идти. До моего дерева далеко, а ночью можно наткнуться на стригов, не
говоря уж о вороватых триях.
Все так же неторопливо, медленным и уверенным движением матери,
укладывающей своего ребенка в кровать, она сняла голову Икара со своих
колен и опустила ее на подушку.
Сквозь сон он разочарованно пробормотал:
- Твои колени мягче.
Она подмигнула ему:
- Мальчик, когда тебе захочется полежать не на подушке, а на женских
коленях, приходи в мое дерево. Это королевский дуб. Эвностий знает дорогу!
Я проводил их до выхода из сада. В лунном свете фонтан был похож на
серебряную, слегка раскачивающуюся пальму, пестрый зонт возвышался, как
шелковый шатер восточного царя, и даже такой обыденный предмет, как очаг,
приобрел туманные и таинственные очертания, и казалось, на нем надо было
курить фимиам, а не печь хлеб. Но обезглавленные маки, даже покрытые белой,
скрывающей все недостатки лунной пеной, являли собой жалкое зрелище.
- Зоэ, Мосх, - сказал я, - вы не должны на нее сердиться. Она не
привыкла к нашему образу жизни.
- Ты думаешь, дело в этом? - улыбнулась Зоэ. - Неопытность, невинность
и все такое? Да она просто ревнует.
- Икара?
- Тебя.

ГЛАВА V
КОРА

Меня разбудило пение. Тея пела в саду песню о тигровом мотыльке:

Он весь, как крыльев цвет его, двояк:
То злато дня, то чернь глухих ночей.
И то, что в нем от тигра, любит мрак,
А что от мотылька - огонь свечей.

Я вылез из-под груды волчьих шкур, зевнул во весь рот и стал
карабкаться наверх, чтобы выяснить причину столь необычайного веселья. В
тот момент, когда я вышел в сад, Тея как раз извлекала последнюю морковку