"Алексей Свиридов. Звирьмариллион" - читать интересную книгу автора

чему придраться, но вот Мелькор начал вплетать в музыку свои
образы - пока хор со слезой упрашивал поручика Голицына не
падать духом, он с присвистом орал про "Глеб Жеглов да Володя
Шарапов".

Мелькору из всех Аинур были даны самые мощные усилитель и
колонки, и те, кто плавали в пространстве рядом, невольно тоже
подхватили истошные вопли: "Атас! Веселей, рабочий класс!".
Уловив лажу, Илюватор поднялся и с отеческой улыбкой завел
новую песню, и в ней была новая сила и новая красота. Но
прекрасные звуки темы про белые розы в злые морозы вновь были
заглушены криками: "Танцуйте мальчики, любите девочек!" - и
хотя среди аинур не было ни мальчиков, ни девочек, Мелькор
вновь стал побеждать.

Тогда опять поднялся Илюватор, и лицо его было суровым. И он
поднял правую руку, и возложил ее на клавиши резервного
секвестора "Корг-01-МХ", и среди смятения зазвучала третья
тема, и ультразвук ей вторил: "В шуме дискотек слышу я твой
смех..." - и печаль и любовь была в этой песне. Но Мелькор уже
добрался до последнего куплета своей песни, и теперь, как
заведенный, повторял: "Атас! Атас! Атас!" - и было в этом мало
благополучия, но много шуму и грубой мужской силы. Илюватор
встал в третий раз, и лицо его было ужасно. Он поднял обе руки,
и со словами: "Испортил песню, дурак!", дернул рубильник, и
вырубил все электричество на сцене. И тогда Илюватор сказал:
"Знаете что? Была у меня мысль к вашему музону цветуху
присобачить и кордебалет созвать, но раз я какой-никакой бог,
то вместо этого нате вам планету, и творите на ней то же самое,
что сейчас сыграли. И знайте, что поскольку я ваш в некотором
смысле папа, то и все, что вы будете делать, сиречь моих рук
дело. И даже то, что кто-то будет пытаться мне нагадить - не
будем говорить кто, хотя это это будешь ты, Мелькор, - так вот,
даже это будет исключительно мне на пользу. Вот вам билеты, вот
подъемные. На лиц, не отправившихся к месту работы в течение
двадцати четырех часов, будет наложено взыскание. Списки
вывешены. За работу, товарищи!". Эта речь ошарашила всех, а
больше всего Мелькора. "Вот так, - подумал Мелькор, -
стараешься, стараешься, а старикан берет, и заявляет, что все к
его вящей славе. Прямо руки опускаются." Но по зрелому
размышлению он понял, какую великолепную индульгенцию вручил
ему Эру, и с тех пор творил зло, не иначе как приговаривая "Во
славу Илюватора на веки вечные - Аминь!".

Так начался великий труд валар в пустынных, в несчитанных и
забытых эпохах, причем Мелькор работал тоже, и в редкие дни он
перевыполнял план меньше чем на десять процентов. Но делал это
он исключительно в корыстных интересах, за что и был изобличен
как рвач, вредитель и карьерист. После показательного суда и
торжественной порки Мелькора бросили на периферию с понижением