"Евгений Сыч. Ангел гибели" - читать интересную книгу автора

сможет прокормить живых безо всяких извращений, вроде пестицидов,
рок-н-ролла, гидропоники и дерьмократии. Только очень важно не допустить
половинчатости. Рука, держащая меч, должна быть твердой.
Юрке казалось, что мутный поток слов захлестывает его как волна. Он
попытался привстать, но кресло, пока он сидел в нем, словно бы изменилось:
чуть сдвинулись подлокотники, в податливости которых руки теряли силу,
чуть дальше в глубь кресла отошла мягчайшая подушка. Доктор продолжал свою
речь, взмахивая длинными худыми руками, и Юрке представилось вдруг, что
эти руки с гибкими пальцами тянутся к его горлу, как жилы разлохмаченного
кабеля. Он с трудом справился с собой и прервал Шпренгера:
- Хватит, профессор. Меня интересует теперь только одно; где найти
твоего хозяина?
- Так ведь нет никакого хозяина, - раскатился дробным смешком доктор
богословия. - Неужели вы все еще не поняли этого? Нет хозяина, есть только
слуги. Слуги идеи, слуги порядка.
- А как же звезда?
- То-то и оно, что - звезда. А у звезды не может быть одного луча, даже
с двумя лучами звезды не бывает. Право, ваша заторможенность не может не
изумлять, хотя порой ее вежливо именуют загадкой славянской души. Ну,
нарисуйте мысленно звездочку. Снежинку. Сколько лучей у нее. Пять? Шесть?
Восемь?
Как под гипнозом Юрка увидел, что черные стены посерели, стали
прозрачными. Тысячи, миллионы, миллиарды людей предстали Юркиному взору,
как пульсирующий сгусток, складывающийся то в трехконечную мерседесовскую
звездочку, то в тридцатидвухгранную звезду со старых морских карт, то в
хрупкую, единой нервной системой пронизанную многолучевую конструкцию.
Порой один из лучей вдруг становился напряженнее и наполненное, вспухал и
лопался кровавый пузырь;
лавиной выплескивались через границы армии;
машина из слипшихся комом чиновников различного цвета кожи, одежд и
разреза глаз манипулировала бумагами и печатями;
после жестокой трепки расползались по своим углам государства;
правительства, поскуливая, зализывали раны;
расцветали язвами больные от рождения города;
бури срывали с мест все легкое и уносили.
Где-то в центре событий стояла, сунув крупные руки в карманы тугих
штанов, разъевшаяся многозвездная Америка, покачивалась на каблуках,
приценивалась к окружающим.
И вновь что-то отмирало, что-то зарождалось новое, опадал луч,
претендующий на лидерство, наполнялись жизнью ранее ущербные, соседние и
противоположные.
Юрка сбросил морок, собрался и встал.
Шпренгер, оборвавший тираду на полуслове, взглянул на Юрку, и глаза его
расширились. Не было больше мальчишки в нелепом маскировочном комбинезоне,
годного лишь служить машиной для убийства. Белый ангел стоял перед ним, и
факелы не отбрасывали багровых теней на сияющие его одежды, потому что
светился он изнутри.
Доктор богословия попытался сделать предостерегающее движение рукой и
окаменел.
Юрка шагнул мимо него, мимо длинного каменного стола - сквозь