"Янычар и Мадина" - читать интересную книгу автора (Бекитт Лора)Глава IМадина быстро шла по узкой каменистой тропинке. Кругом вздымались громады гор, но они не пугали девушку: она привыкла к ним с детства. Порой казалось, будто вечные снега совсем рядом, – они искрились на ярком солнце, и от них веяло холодом. Однако внизу весело зеленели лужайки, напоминающие о том, что пришла весна. Дойдя до условленного места, Мадина присела на большой камень и принялась ждать Айтека. Оба знали, что оставаться наедине до свадьбы нельзя – это противоречит обычаям, – но их любовь и влечение друг к другу были сильнее. Впрочем, жених Мадины, не позволял себе ничего лишнего. Легкое пожатие руки, изредка – мимолетный пламенный поцелуй. Подумав об этом, девушка улыбнулась и опустила ресницы. Ее лицо залилось румянцем. До свадьбы чуть больше месяца, а потом они будут принадлежать друг другу! На повороте тропинки появился Айтек, красивый смуглолицый юноша со сверкающими темными глазами, и сердце девушки затрепетало. Он выглядел таким мужественным в черной черкеске, красиво обтягивающих ноги чувяках,[3] с шашкой и кинжалом на поясе! Юноша с восхищением смотрел на свою невесту, тонкую, грациозную, с сияющим взглядом больших карих глаз, в золотистой шапочке, из-под которой струились темно-каштановые волосы, коротком, обшитом галуном черном кафтанчике с массивными серебряными застежками, длинном красном платье с вытканным золотым поясом, шелковых шароварах и маленьких сафьяновых башмачках. Смотрел и вспоминал, как впервые увидел Мадину на осеннем празднике. Тогда Айтеку показалось, будто с неба сорвалась звезда и упала прямо в его сердце! Юноша не спал всю ночь и, едва дождавшись утра, пошел к отцу. Айтеку исполнилось двадцать два года – возраст вполне подходящий для того, чтобы жениться. Но семья Мадины считалась зажиточной, и молодой человек боялся, что отец девушки может запросить большой калым. Заслали сватов, и, к огромной радости Айтека, его семья получила согласие. С тех пор он мечтал о юной невесте и днем и ночью. Улучив момент, юноша встретился с девушкой, чтобы узнать, нравится ли он ей. Для Айтека была невыносима мысль, что любимую могут заставить выйти за него замуж, то есть подчиниться чувству долга и воле судьбы. Он не находил себе места до тех пор, пока не встретился с Мадиной. Девушка не стала скрывать своих чувств и откровенно призналась Айтеку в том, что тоже его любит. Он уговорил ее приходить на свидания, и с каждым разом эти встречи становились все более волнующими, хотя и Айтек, и Мадина знали: если об их свиданиях прослышат односельчане, обоих ждет осуждение – как посторонних, так и близких людей. Ни юноша, ни девушка не думали о трудностях грядущей жизни, они мечтали только о счастье. Между тем на долю замужней черкешенки выпадали самые тяжелые работы по хозяйству, в поле и дома, а мужчина был обязан обеспечивать пропитание для семьи. Черкесы редко брали двух и более жен: жизнь в этих краях слишком сурова, земля скудна, а народ, хотя и трудолюбив, беден. Айтек подбежал к Мадине и нежно взял ее лицо в ладони. – Замерзла? – Нет! Уже весна… Оба заворожено смотрели на зеленеющие в расщелинах скал тоненькие ивовые лозы, на первые весенние цветы. Высоко над головой клубились беспрестанно меняющие форму и цвет облака. Глубоко внизу бурлила река, чей постоянный шум нарушал тишину окружающего мира. – Мой отец считает баранов, которых нужно зарезать на свадьбу, а я считаю, звезды в небе и думаю о том, что это дни, которые – Вчера я уговорила сестру погадать, – призналась Мадина. – Мы кидали кости, и мне выпала долгая жизнь в согласии и любви. – Со мной? – Разве может быть иначе? – Ласково спросила девушка, с нежностью глядя ему в глаза. – Надеюсь, что нет! – Айтек улыбнулся, а потом его взгляд внезапно посерьезнел, и молодой человек сурово, даже немного жестко произнес. – Я хочу, чтобы ты знала, Мадина: я никогда не прощу, если в твоей жизни появится другой! Ты должна быть только моей. Навсегда. – Я понимаю, – взволнованно прошептала девушка. Юноша обнял ее, и они медленно пошли по нависшей над рекою тропе. Скалы острыми углами врезались в стремительно бегущую воду, а иногда возвышались над головой крутыми уступами. Когда-то Айтек приметил над тропинкой маленькую пещерку и сейчас задумал укрыться там от ветра и непрошеных глаз. Они забрались наверх, вошли под низкие своды и уселись на камни. Мадина щебетала без умолку, рассказывая о своей семье, делясь мечтами о будущей жизни. У нее было две сестры, три брата, несколько племянников. Семья Мадины была веселой и дружной. Айтек искренне надеялся, что под крышей его сакли девушке будет так же привольно и хорошо, как у себя дома. Если, конечно, не помешает война. Война, которая подобно бурному потоку катилась по земле. Турки, иранцы и неведомо кто еще издавна посягали на эти земли! Отец говорил Айтеку, что их край давно завоеван османами, но юноша ни разу не видел турецких воинов и надеялся, что не увидит. Что им делать в стране высоких гор, холодных снегов и бурлящих рек? Хотя Айтек был готов слушать любимую до бесконечности, куда больше его волновали запретные прикосновения и поцелуи. Сегодня, оказавшись в укрытии, он увлекся больше обычного. Молодой человек сам не заметил, как снял с Мадины кафтан и верхнее платье и увидел тонкую, белее первого снега нижнюю рубашку и особый корсет, согласно обычаю стягивающий грудь черкесской девушки до того момента, пока она не взойдет на брачное ложе. После свадьбы Айтек должен распустить этот корсет – дабы розовые бутоны ее нежной груди раскрылись для любви, как распускаются цветы под благодатным весенним солнцем. Мадина обвила его шею руками и смежила веки. Айтек поразился тому, какими невинными и одновременно страстными были ее поцелуи. Он очень старался держать себя в руках, но не устоял и овладел девушкой в полутемной пещере, на ворохе одежды. Мадина приняла его порыв и не противилась. Айтек изнемогал от блаженной истомы; лаская девушку и любуясь ее телом, он понял, что будет любить и желать свою Мадину до тех пор, пока его жизнь не иссякнет и глаза не сомкнет смерть. Потом он помог ей одеться. Тело Мадины мелко дрожало, а руки Айтека были удивительно непослушными. Больше всего на свете Айтек желал, чтобы это воистину небесное блаженство повторилось еще раз, но он знал, что девушке пора возвращаться домой. – Я схожу с ума от любви к тебе! А ты? Ты рада? – Юноша пытался заглянуть в ее глаза. – Да! – Пылко ответила она и опустила ресницы. Мадина знала, что согрешила, но могла ли она противиться мужчине, которого полюбила всем своим неискушенным сердцем и мечтательной душой? – Скоро свадьба! – Пылко произнес молодой человек. – А потому ни о чем не думай! Даже если… – Он в смущении помедлил, а после решительно закончил: – Никто ни о чем не догадается, просто скажем, что ребенок родился чуть раньше срока. Мадина быстро кивнула, не поднимая глаз. – Ты придешь? – С надеждой спросил Айтек, предвкушая новое безумное сближение, еще больший восторг души и плоти. – Приду. – Завтра? У нее не хватило сил отказать любимому. – Да. Юноша восхищенно воскликнул: – Я буду ждать! – Скажи, – тихо промолвила девушка, – ты не станешь думать, будто я… Айтек не дал закончить. Невзирая на испуганные возгласы Мадины, юноша спустился вниз по крутой скале и сорвал чудом выросший на камнях одинокий цветок, напоминающий огонек свечи, случайно оброненный драгоценный камень или капельку крови. Принимая от любимого этот бесценный дар, Мадина приняла и запретный поцелуй, скрепивший, будто тайная печать, то, что произошло между ними. Мудрые люди аула могли бы сказать: против запретов не только их близость, но и их любовь, и не важно, что юноша и девушка обещаны друг другу. Нельзя столь исступленно ни любить, ни желать – это заказано Божьей волей, ибо всякий человек – всего лишь глина в руках Аллаха, а созданные им сердца – не воск и не камень перед чувствами другого смертного: они покорны только воле Всевышнего. Айтек и Мадина встречались в пещере шесть дней – ровно столько времени понадобилось мусульманскому Богу для того, чтобы создать мир, а юным влюбленным – для того, чтобы их чувство окончательно созрело и окрепло. В последний день разразилась гроза, снаружи метались стрелы молний, их свет озарял каменное ложе. Именно тогда Мадина впервые познала пронзительное блаженство тела и металась в объятиях невидимого огня, изнывая от страсти. Гроза задержала влюбленных в пещере дольше обычного, и когда они вышли наружу, то выглядели обессиленными, бледными, но при этом – гордыми и счастливыми. Айтек проводил Мадину до начала тропы – выбитых в камне ступеней, которые вели к усадьбе ее отца, всеми уважаемого, богатого и влиятельного Ливана. Во дворе девушку встретила младшая сестра Асият. Она была на два года моложе Мадины – недавно ей исполнилось четырнадцать. – Где ты была? – Прошептала она, с опаской, оглядываясь на дом. – Гроза помешала мне вернуться раньше, – ответила Мадина, стараясь казаться спокойной. – К нам приходила Зейнаб, – сообщила Асият. – Она спрашивала, почему мы давно ее не навещали! Зейнаб, старшая из сестер, вот уже пять лет жила в соседнем ауле. – Мать слышала? – с тревогой произнесла Мадина. Асият помотала головой. – Нет, она была в поле. Девушка облегченно вздохнула. Все это время она притворялась, будто ходит к старшей сестре и якобы помогает ей нянчить детей. – Где ты пропадала, Мадина?! – Глаза младшей сестры были полны острого любопытства и волнующего предчувствия запретного. – Потом расскажу. Только молчи! – Взмолилась та и сжала руку Асият. На пороге сакли появилась мать девушек, Хафиза, еще не старая, очень стройная женщина. Тяжелая работа и безжалостное время не успели стереть с ее лица следы некогда поразительной даже для этих мест красоты. Увидев старшую из двух, пока еще незамужних дочерей, Хафиза покачала головой и строго произнесла: – С каких это пор среди нас принято постоянно носить праздничную одежду, Мадина? Разве в будний день с тебя не довольно сыромятных башмаков и холщового платья? Едва ли твоей будущей свекрови понравится невестка, которая думает только о нарядах! Сегодня в последний раз пересмотри свое приданое и больше не открывай сундуки. Хафиза оглядела дочь. Во внешности Мадины было что-то безудержно яркое, горячее; девушка редко опускала глаза, она смотрела прямо и гордо. Между тем сочетание дерзкой красоты и смелого нрава не всем по душе – разумные мужчины предпочитают послушных и неприметных женщин, способных хорошо вести дом, готовых принять на себя груз забот о детях, умелых и терпеливых хозяек… Встретив придирчивый взгляд матери, девушка смутилась и покраснела. Она наряжалась ради Айтека, но не могла признаться в этом и просто опустила голову, пробормотав извинения. И в тот же миг ее разум пронзила отчаянная мысль: что сделала бы мать, если бы узнала правду? А отец?! Убил бы? Кого? Ее? Айтека? Сумел бы понять, почему они не смогли подождать? Мадина вошла в саклю вместе с сестрой. Хотя семья Ливана слыла зажиточной, обстановка в доме была очень проста: низкие деревянные столики, застланные войлоком кровати. В земляном полу – обмазанный глиной очаг. Когда девушка переоделась, они с Асият принялись перебирать ее приданое: цветные и белые рубашки тонкого полотна, шелковые шаровары, вытканный золотом бешмет, широкий пояс с массивными серебряными бляхами, кисейные платки и полупрозрачные вуали, мягкие сафьяновые башмачки, золотые и серебряные шапочки с бархатной подкладкой. Асият несколько раз порывалась спросить сестру 6 том, что ее интересовало, но Мадина всякий раз прижимала палец к губам и качала головой. Увлеченные этим занятием, сестры провозились до тех пор, пока горные вершины не покрылись пылью лунного света, а по небу не рассыпались звезды. Хафиза позвала дочерей ужинать. Ливан и старшие сыновья ушли в горы на несколько дней, дома остался только восемнадцатилетний Керим. Ели все вместе, как это обычно бывало, если в доме не гостили посторонние: вокруг подноса усаживались и мужчины, и женщины, и хозяева, и слуги. Пожилая служанка подала просяную кашу, вареную баранину, молоко и сыр. Вопреки обыкновению ужин проходил в молчании. Хафиза была задумчива и не произнесла ни слова; молодежи и слугам передалось ее настроение. Мадине казалось, будто мать все еще сердится на нее. На самом деле женщина думала о дочери с иным чувством. Скоро им предстоит расстаться. Хафиза не знала, какие советы дать дочери. Мадина была самой красивой из сестер, самой живой, мечтательной, порывистой и смелой. Как ни странно, именно эти качества делали ее особенно беззащитной перед разочарованиями грядущей жизни, в которой ее ждут не только любовь и счастье. Что может противопоставить смертный превратностям судьбы? Лишь тихая и оттого незаметная стойкость помогает выжить в череде горестей и радостей непредсказуемой людской доли. Жизнь учит терпению, воспитывает силу духа, но при этом незаметно высасывает телесные силы. Приходится бороться с ветрами и скудостью почвы, каждая горстка которой отвоевывается у камня, и принимать жизнь такой, какова она есть, с ее бесконечными трудами, частыми ошибками и редкими радостями. Замужняя женщина должна угождать супругу, свекрови и детям, стараться быть спокойной, приветливой и веселой, а много ли счастья выпадает на ее долю? Привычка к покорности охлаждает сердце и убивает порывы души. Тем не менее, Хафиза никогда не мечтала изменить свою жизнь. Что толку искать иной судьбы? Это верно и для женщины, и для мужчины. Любые, даже самые благие намерения могут превратиться в ненасытные желания, которые невозможно утолить, а потому немало гордецов заканчивают жизнь, утратив веру в успех своего дела, жалуясь на горечь изгнания и измену друзей. После ужина Мадина и Асият улеглись спать. Забравшись в кровать, девушки укрылись овчинами и прижались друг к другу – ночной ветер был еще холоден, хотя днем солнце жгло лицо и нагревало камни. Пришла пора поговорить по душам, но старшая сестра не знала, как признаться младшей в том, что она совершила. Мадине казалось, будто отныне их с Асият разделяет невидимая стена, и решила ограничиться полуправдой. – Я не ходила к Зейнаб, я встречалась с Айтеком. Потому и нарядилась в праздничную одежду. Асият приподнялась на локте. Ее испуганные глаза блестели на залитом лунным светом лице. – Ты не боишься?! – Чего? – Встречаться с мужчиной, быть с ним наедине! А если кто-то увидит, узнает? – Скоро наша свадьба. – Все-таки это против правил, – пробормотала Асият и спросила: – И что вы делаете? Мадина была рада, что в темноте не видно, как покраснело ее лицо. – Разговариваем, гуляем… – Помедлив, она решительно тряхнула головой, как бы отгоняя тень сомнений, страха и стыда, и воскликнула: – Боится ли упасть орел, который парит над пропастью? Думают ли выросшие под снегом цветы о том, что их жизнь коротка? Может ли остановиться речка, бегущая по дну ущелья, и знает ли она о том, куда течет?! Некоторое время обе сестры молчали. Потом Асият тихо промолвила: – Айтек красивый! Ты часто думаешь о нем? – О, да! – Ты – Конечно, нет! Я буду часто приходить в гости, и ты тоже будешь меня навещать. – Мы не сможем так много разговаривать. Тебе придется думать о семье, о муже. Ты переселишься в дом Айтека, а я останусь одна. У Мадины заныло сердце. Она уже не раз задумывалась о том, что скоро навсегда расстанется с прежней жизнью, что в эти чудесные, полные безрассудства дни в последний раз вкушает свободу. Что ждет ее в будущем? Наверняка не только радость. Чужой аул, чужая семья, иные порядки, незнакомые люди… Девушка постаралась отвлечься от тревожных мыслей и принялась утешать сестру: – Через два-три года ты тоже выйдешь замуж, и твой муж будет так же красив, силен и смел, как Айтек. Обе принялись мечтать о свадьбе, вспоминали о том, как было весело, когда выходила замуж их сестра Зейнаб, и женился старший брат Азиз. Говорили о музыкантах, о состязаниях и играх. Об угощении и нарядах. О свадебном поезде. О лошадях и украшенной золотыми и серебряными бляхами сбруе. За разговором девушки не заметили, как уснули, и проснулись, когда головокружительные высоты ущелья уже посветлели, а горные вершины окрасились нежным багрянцем. Мадина вышла во двор, и лучи жаркого солнца ударили ей в лицо. Усадьба Ливана была построена на скале, и с высоты был хорошо виден почти весь аул. Над плоскими крышами домов медленно кружили птицы. Жители просыпались, выходили на крошечные балконы, спускались во двор, принимались за привычную работу. То тут, то там струился ввысь голубой дымок очага. Мягко шелестела листва, нежно зеленели лоскутки любовно возделанных полей. Мадина знала, что сегодня не увидится с Айтеком: как и ее отец, он ушел на охоту в горы. Что ж, пожалуй, и в самом деле лучше остаться дома и помочь матери по хозяйству. Девушке меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что она отлынивает от работы. Ведь слухи и сплетни, как юркие ящерицы: стоит сделать один неверный шаг, и они разбегаются в разные стороны – не догонишь и не поймаешь! После зимы нужно было просушить тюфяки, одеяла, подушки. Мадина принялась выносить их во двор и раскладывать на траве, развешивать на ограде. Она работала сосредоточенно, быстро, но ее взгляд оставался неподвижным: девушка думала о своем. Неожиданно в голову пришли странные мысли. До сего момента Мадина не боялась за свою любовь, она лишь радовалась ей. Но недаром говорят, что человек носит в себе запечатанную книгу, в которой написана его судьба, и не волен знать, что с ним случится в следующий миг! Мадина испуганно прижала руки к груди. Сердце билось отчаянно и тревожно, будто пойманная птица! Что это с ней?! Айтек любит ее, а она – Айтека, через месяц – свадьба, впереди – вся жизнь! Девушка услышала стук копыт, глянула вниз и увидела всадника – он мчался во весь опор по тропе, по которой разумные люди ездят только шагом! Скрылся за поворотом, вынырнул снова, остановил коня, спрыгнул на землю и принялся подниматься наверх. Прадед Мадины не случайно построил саклю на выступе скалы: сюда можно было подняться лишь по крутой, очень узкой тропе. Усадьба напоминала неприступную крепость. Даже двое мужчин могли с успехом оборонять ее не меньше недели, пока не подоспеет подмога. Девушка изумилась, увидев Айтека, и тут же бросилась к нему. А он остановился и замер, глядя на ту, что была его счастьем, его судьбой. Многие горянки красивы: великолепные волосы, стройные тела, точеные лица, выразительные, глаза, – и это не редкость. Но не часто кажется, будто красота – дар высших сил. Даже босая, в простом платье без украшений, Мадина выглядела так, будто спустилась с небес. – Что случилось?! – Я встретил твоего отца, он велел мне скакать сюда, чтобы предупредить вас и других людей. Османы! Ливан видел их с гор. Их очень много, целая армия, они идут сюда! Придется сражаться – мы не можем допустить, чтобы они пришли в наш аул! Глаза, Айтека были полны страха – не страха перед битвой, страха за любимую женщину. Мадина задыхаясь, вцепилась в его рукав. – Что нам делать?! – Позови Керима. Но прежде… – Айтек вынул небольшой, с ладонь, кинжал, вложил в руку своей невесты и тихо, но твердо произнес: – Возьми. Ты не должна достаться другим мужчинам, не должна стать добычей наших врагов. Беги в горы. Возьми еду и теплую одежду. Пережди. Надеюсь, мы сумеем их прогнать, и я вернусь к тебе. Мадина не успела ответить. – К ним подошла непривычно взволнованная Хафиза. – Что происходит, Айтек? Молодой человек повторил то, что сказал невесте: – Ливан велел передать, чтобы Керим оставался здесь, как и все остальные тоже. – Помедлив, он добавил: – А Мадина пусть идет в горы. – Мадина? Почему? – Потому что я так решил. – Ты? – Хафиза не мигая смотрела на него своими темными глазами. – Пока ты не стал ее мужем, Мадина должна подчиняться отцу. В глазах Айтека вспыхнул огонь тайной страсти и неукротимого волнения. – Знаю, – как можно спокойнее произнес он, сдерживая тревожное нетерпение. – И все же прошу тебя и Керима позволить Мадине поступить так, как хочу я. Будет лучше, если ты, Хафиза, вместе с Асият тоже уйдешь в горы. – Ты думаешь… – Женщина не осмелилась произнести вслух то, о чем подумала. – Их слишком много. И если они придут сюда… – Мадина воскликнула: – Айтек! Не уходи! Оставайся с нами! Здесь мало мужчин, только Керим и двое слуг… Ты поможешь им защищать усадьбу! Молодой человек покачал головой. Его губы тронула печальная усмешка. Женщин всегда волнует свой дом и очаг, но он – мужчина, и его долг – защищать не только усадьбу, но и свой край, свою родину. Хотя сердце Айтека разрывалось от тревоги за возлюбленную, он должен был уйти и оставить ее здесь. – Мне нужно вернуться к твоему отцу и братьям, к другим мужчинам. Мы попытаемся напасть первыми, с гор, или, быть может, устроим обвал, чтобы преградить османам путь в наш аул. Айтек не мог сказать то, о чем думал. Их было меньше, чем турок, значительно меньше… Его душа была полна юношеской храбрости и гневного пыла, но он был умен и понимал, чего стоит горстка мужчин перед тучей врагов, для которых война была ремеслом и смыслом жизни. Сам Айтек никогда не видел янычар, но его отец рассказывал о тех немыслимых зверствах, какими славились турецкие воины. Подошел брат Мадины Керим, и Айтек попросил его позволить девушке покинуть усадьбу и спрятаться в горах. – Иначе я не буду знать покоя и стану думать только о ней, – сказал он. Керим согласился, Но при этом добавил, что мать и младшая сестра останутся в усадьбе. – Я умру, но ни один враг не войдет в нашу саклю! – Храбро заявил восемнадцатилетний юноша. Видя, что спорить бесполезно, Айтек не стал возражать. Не смея обнять Мадину на глазах у ее родных, он ограничился тем, что кивнул девушке, а потом повернулся и, не оглядываясь, вышел за ворота усадьбы. Мадина стояла не двигаясь. Все, что Айтек не осмелился произнести вслух, она прочитала в его глазах. В них было что-то пугающее, какой-то странный, незнакомый огонь. То было бесстрашие перед смертью, готовность к вечной разлуке и несгибаемое мужество воина. Душа Мадины похолодела. Если он умрет, ей этого не вынести! Она оделась легко и удобно, взяла с собой вяленое мясо и лепешки. На ногах были чувяки, в которых можно без труда лазать по горам, голова повязана серым, под цвет камней платком. Мадина обняла и поцеловала мать, сестру и брата. Тяжелее всего далось прощание с Асият – в последние годы они стали очень близки, к тому же сестренка выглядела такой беспомощной и наивной… – Все будет хорошо, – сказала Мадина, сжимая руку Асият. – Мужчины прогонят врагов, и мы заживем, как прежде. В больших глазах младшей сестры стояли слезы. – Я боюсь, Мадина! – Не бойся. Помни, я обязательно вернусь! Вскоре родная сакля осталась далеко внизу, и Мадина очутилась в царстве каменного океана, чьи навеки застывшие волны, казалось, подпирали небеса. Отсюда можно было увидеть, как по дну ущелья стремительно бежит бурно пенящийся поток – горная речка. Когда девушка поднимала голову, она видела птичьи гнезда, ютившиеся на неприступных вершинах, и самих птиц, медленно и величаво круживших в бездонном небе, а еще маленькие норки диких пчел на все той же недосягаемой высоте. Здесь было потрясающе красиво, но в сердце Мадины не утихала тревога. Девушка побрела по горам в сторону перевала. Айтек велел ей скрываться недалеко от усадьбы, но Мадина не могла сидеть на месте. Быть может, удастся увидеть, что там творится! Потом она вернется обратно и станет наблюдать за родным аулом. |
||
|