"Алексей Талан. Лазерный вихрь" - читать интересную книгу автора

корабль сажали на гравитационный луч и пускали в эфир пятую симфонию
Бетховена.
На корме шлюпа торчала неработающая плазменная пушка, ей и пугали. Шлюп
поворачивался к жертве бортом, где был намалеван приказ, и замирал. Через
час-два на заглохшем корабле открывался трюм и груз выплывал в космос.
Подростки грабили торговые суда, туристов, а раз даже подцепили
контрабанду, и еле ушли - преступники начали резать броню шлюпа
противометеорными лазерами. После каждого рейда мальчишки выжидали с месяц и
анонимно жертвовали добычу благотворительным фондам, передавая посылки через
редкие грузовики. Ребята никого не убивали. Но меня собирались.
Если бы они мне дали договорить, все бы, вероятно, обошлось. Я прибыл в
поселок в пятый раз, когда окончательно собрал пеструю мозаику этой истории.
В поясном картридже у меня было ровно двадцать пять пуговиц
запрограммированных корректоров.
Но лагерь не хотел договариваться. Я отнимал у него мечту и собирался
исковеркать кропотливо собранную по кусочкам психику. Я не хотел туда
приходить, но был обязан это сделать. И пока я прорывался на флаере сквозь
метель, я очень верил - поговорю с ними, и они все поймут. Но разгоряченная
от полета сигара флаера, до которой не долетал снег, стояла рядом со мной, а
пурга залепляла глаза. Я вглядывался в лица детей и в деланно равнодушное
лицо воспитателя, и уже знал - они не поймут. Они не захотят. Ведь у них
своя правда, ничуть не хуже моей.
Я чуть не примерз к земле, но сердце работало ровно, а дыхание,
несмотря на метель, не сбивалось. Пелена застила мне глаза. Я мог бы даже не
включать шпагу, но инстинкт велел это сделать.
Я блокировал неумелые удары и яростно рыча, пытался удерживать карающую
иглу. В тот день я наконец понял, как страшно быть эмиссаром.
А потом, когда я настиг предпоследнего, одна из девчонок выстрелила в
меня сигнальной ракетой. Ему было всего пятнадцать, у него из-под вязаной
шапки выбивался смешной рыжий чуб, а на правой руке болтался сшитый вручную
браслет из разноцветного бисера.
Мы эмиссары. И мы не можем не подчиниться вбитым психосхемам. Обычный
боец или агент может предать или... пожалеть. А мы нет. Мы либо убиваем,
либо насильственно вмешиваемся в сознание. И в обязательном порядке сдаем
отчет в локальном штабе под гипнорайтером. Мы самые обычные инструменты, и
романтика нашей профессии выветривается у самых упертых за первые полгода. Я
проверил.

- Там никого не осталось, - проговорил я. Арина отодвинулась от меня.
Она меня боялась.
- А воспитатель?
- Его я убил первым. Когда мальчишки расчехлили стационарный бластер на
самодельной треноге, у воспитателя не хватило духу. Он все понял и не хотел
смотреть на то, что произойдет. Подбери он удобный момент, мог бы и убить.
- Ты... убил и девочек тоже? - Арина могла бы и не спрашивать. Она уже
знала ответ. Она всего лишь хотела, чтобы я договорил до конца.
- Убил. Всех.
- Ты не виноват.
- Не виноват. - Я согласно кивнул. - Это команды. Приказы.
- Вот видишь, - тихо сказала девушка.