"Дженел Тейлор. Тепло твоих рук" - читать интересную книгу автора

Вивиан расплакалась.
Оливия закрыла глаза и покачала головой. Это было несправедливо.
Дездемона так несправедлива! Но вместо того чтобы пригрозить начальнице
иском из-за дискриминации, Вивиан просто всхлипнула и выбежала из комнаты.
Ее бы все равно никто не поддержал. Дездемона была слишком сильной.
- Слезы никого не красят, - недовольно сказала Дездемона себе под нос и
продолжила собрание.
А Оливия подумала, что Дездемоне трудно было бы стать еще более
злобной.
- Сделай одолжение, - прошептала Камилла на ухо Оливии, - не залетай.
"Слишком поздно", - подумала она. Нет, сейчас она не была беременна. Но
когда-то была. Давным-давно.
Оливия устроилась на кровати, чтобы отредактировать статью (интересно,
сколько еще статей про ботокс намерен издать "Глянец"?), и вдруг увидела
лицо мальчика, красивое лицо с умными добрыми карими глазами. Это не был
мальчик из ее снов, хотя когда-то он был мужчиной ее мечты. Впрочем, вряд ли
Закари Арчера в шестнадцать лет можно было назвать мужчиной. Она все еще
помнила его.
Как много времени прошло с того лета, с тех одиноких осени и зимы, с
той весны, которая разбила ее сердце! Теперь мысли о Заке и о том, через что
ей пришлось пройти, больше не имели над ней власти. Она понятия не имела,
как ей удалось пережить это время, а потом еще и поступить в колледж. Мать
воспользовалась именем Седжуика и запихнула ее в "альма матер" отца. Оливия
бродила по кампусу, стараясь не думать о Заке, но его лицо все время
вставало у нее перед глазами, а от боли перехватывало дыхание.
Все четыре года в колледже Оливия либо сидела за учебниками, либо
рыдала, что не способствовало приобретению друзей. Сразу после колледжа она
вернулась в Нью-Йорк, где когда-то выросла в небольшой квартире рядом с
Парк-авеню, которую мать купила на алименты Уильяма. У ее матери были
знакомые в "Глянце", и Оливия, все еще нелюдимая, немного ожила. Работать в
журнале мод, таком как "Вог" или "Глянец", всегда было ее мечтой. За этот
первый месяц, когда у Оливии нашлось о чем подумать, помимо Зака, отношения
с матерью заметно улучшились.
Она больше не думала о беременности. О родах. О новости, которая так
безжалостно на нее обрушилась.
- Почему он не кричал? - спросила шестнадцатилетняя Оливия у медсестры.
- Потому что умер, - грубо ответила та. - Мертворожденный.
Она потеряла сознание, а когда очнулась, оказалась одна в маленькой
душной комнате. Вспомнив слова медсестры, Оливия заплакала, а потом у нее
началась истерика. Прибежала та же самая медсестра и велела ей "прекратить
весь этот шум", потому что уже ночь.
После того несчастья у нее осталась лишь мать. Отец не хотел ее видеть.
Сестры понятия не имели, что Оливия была беременна и провела девять месяцев
в доме для незамужних матерей на севере штата Мэн. Они не знали, что сначала
ее заставили отдать ребенка на усыновление, а потом, когда он родился, ему
не суждено было сделать ни единого вздоха. После всего этого Оливия еще
дальше отдалилась от сестер, а других родственников у нее не было.
Имя отца помогло Оливии получить работу в "Глянце", там она все это
время и работала. Пять лет. Она начинала в качестве ассистента редакции в
отделе Вивиан, и с тех пор ее дважды повышали. Дездемона часто намекала, что