"Андрей Таманцев. Автономный рейд (Солдаты удачи)" - читать интересную книгу автора

Короче, в военное училище я поступал не только потому, что там пайка и
форма, а матушке моей было трудно заработать на двоих. Я туда пошел ради
особого армейского братства. Насмотрелся кино и верил, что оно там в
обязательном порядке. Естественно, братства в скудной и тоскливой
курсантской, а потом гарнизонной жизни оказалось не больше, чем в любом
московском дворе. "Кто с нами не пьет, тот против нас". Вообще армия в
мирное время в нищей стране - это среднее арифметическое из лизоблюдства и
неутоленных амбиций. Банка варенья и чайная ложка дерьма.
Еще я шел в армию наперекор. Потому что предупредили: могут не взять -
из-за роста. Взяли. Обучили. Но там-то я и понял, что никогда не стать мне
полноценным офицером. Врубаетесь? Рост везде имеет значение, но в армии -
особенно. И фразочкой "расчет окончен", и осознанием того, что на правом
фланге смешней меня не выглядит никто, я насытился по горло. Все прекрасно
знают, что мозги и способности от роста не зависят. Однако если ты невысок,
ты всего лишь Теркин, Швейк... Везде, во всем мире так. Ах, да знаю я,
знаю, что и Наполеон, и Суворов, и Сталин, и масса других низкорослых
докарабкались до самого верха. Но меня-то карьера ради компенсации
четырнадцати сантиметров не привлекала. Усилия слишком непропорциональны
цели. Мне всегда хотелось сущей малости: быть как все. В единстве формы
(роста) и содержания (мозгов). Стать для ближних обычным, а не малявкой,
который - смотри ж ты! - может то же, что и нормальные. И даже - сверх
того.
С годами желание доказывать недоказуемое пропало. По-прежнему первым и
громче всех смеялся я над намеками и подколками насчет своего роста и
субтильной на вид комплекции. Но уже не выслеживал обидчиков. Всех не
перекалечишь.
Правда, позже, когда попал в Чечню, а там мне выпало попасть в
спецотряд Пастуха, повезло. Если такое можно считать везением. На войне
армия поляризуется: варенье отдельно, а дерьмо - подальше от боя, поближе к
начальству и складам. Нормальный процесс. Не всегда, конечно. Есть
варианты. Но все ж таки там от друга, прикрывающего тебе спину, зависела не
карьера и не только жизнь. Но и смерть. Кто там побывал, тот знает, какой
разной она может быть. К тому же Пастух помог мне осознать ценность моих
особенностей. Он меня, именно меня искал для своего спецотряда. Потому что
в каждой боевой части, а особенно в спецназе, в разведке, просто необходимо
иметь хотя бы одного маленького, узкого и верткого, но умного. Просто ради
выживания группы необходимо.
Любого здоровяка можно заменить, взявшись вдвоем или втроем. А малявку
как заменишь? Распочкуешься, чтобы в щель пролезть или на ветке притаиться?
Когда меня стали по-настоящему ценить именно за комплекцию, пришло
умение ею пользоваться и несколько даже гордиться.
А потом когда Пастух с нашей помощью разоблачил высокопоставленных
жуликов в чеченских мундирах, весь наш спецотряд с треском вышибли из
армии. За неподчинение боевому приказу. Наверное, я был единственным из нас
семерых (нас тогда еще было семеро), кто этому обрадовался. Когда армия
решила, что ей без меня проще, я уже знал, что мне-то без нее и вообще
лафа. И не потому, что война в Чечне что-то постыдное. Война у каждого
своя. О тех, кто других за нефть или свои амбиции на смерть посылает, я
говорить не буду. Я о своей войне скажу. О том, почему мне за нее не
стыдно, хотя там я в дом, из которого стреляют, предпочитал входить так: