"Арон Тамаши. Мир сотворенный" - читать интересную книгу автора

Арон Тамаши

МИР СОТВОРЕННЫЙ

(пер. Т. Гармаш)

Опечалил господь Адама и Еву, но люди в утешение дали им тот день, что
предшествует рождеству. И коли уж он принадлежал им, не тужили они в этот
день ни о каких своих бедах, а прижимались, бедные, теснее друг к дружке и в
любви своей так продлевали ночь, что она и на заре не кончалась. Они еще
сладко дремали, когда хозяин из-под жениного бока буркнул в дверь
мастерской:
- Леринц, встал, что ли?
Как два пестрых мотылька от дальнего грома, вспорхнули веки Леринца.
- Встал, встал! - поспешно ответил он.
В доме снова широко и по-хозяйски простерлась тишина, только слышно
было, как мерно дышат где-то Адам и Ева, и хозяйка, мягко поворачиваясь на
другой бок, говорит:
- Поспим еще немножечко, Шаму...
Раз, другой вздрогнули веки Леринца, потом он весело сел на мешке с
соломой, постланном на полу столярной мастерской. Тихонько огляделся: кругом
еще властвовали сумерки. Лишь снежинки струили в два окошка мерцающий свет.
Где-то в комнате, словно сорочий король, тикали часы, и вдруг затрещала
свежесклеенная мебель, будто хотела их испугать.
Леринц прислушался.
- Работают...
Потом он зажег лампу, в два счета оделся и затопил железную печку.
Вспыхивая, загорелись стружки, занялись, потрескивая, еловые поленья, и
пламя, извиваясь, скользнуло вверх по печной трубе.
Рассветало.
Леринц подошел к окну, выходившему на дорогу, и распахнул обе створки.
Он выглянул в зимний мир, что сам с собою весело играл в рассвет, такой был
игривый. Летели, кружились снежные хлопья, толстые и бархатистые, летели,
куда им вздумается, и все же в великом порядке. Они мягко усаживались на
проводах и в саду, на тротуарах и кровлях и увядали лишь в причудливых
выбоинах дороги. Иногда, как сама тайна, проходил мимо кто-то из
деревенских, а один раз проехала телега, да с таким скрипом, словно колеса
ее давно стосковались по человеческому уху.
Таким было утро сотворенного мира.
Задумался Леринц о вечном Мастере, который вращает день и ночь и
смазывает этот скрипящий мир, потом старательно прибрал в мастерской и
накинул на плечи куртку, собираясь, как обычно, идти за хлебом. В другие дни
он просто, не говоря ни слова, шел к булочнику и приносил хлеб на весь день,
всегда одинаково. Но сегодня так хорошо было, что его распирало от радости и
больше всего на свете хотелось сейчас войти к спящей хозяйке и пощекотать
ее, пусть и она порадуется этому чудесному утру!
- Хозяйка, я пошел! - крикнул он через притворенную дверь.
И услышал в ответ:
- Восемь возьми!
- Чего восемь?