"Арон Тамаши. Корень и дикий цветок" - читать интересную книгу автора

рассеивался и вроде как разбегался, будто намереваясь взлететь. Все дальше и
дальше шел старый Тима, минуя кусты тумана, поля тумана, напоминая походкой
умудренного жизнью оленя, только что лишившегося своих пышных рогов.
Вскоре лес поглотил его.
- Должно быть, уже далеко ушел, - сказала сама себе Тези.
Всякий раз, как дедушка уходил бродить по лесу - а уходил он едва ли не
каждый день, такая уж была у него привычка, - Тези мысленно пыталась
высчитать, где он в данный момент, куда держит путь и в какое время
вернется. Долгое его отсутствие не расстраивало Тези. Скорее наоборот, ведь
только в такие часы, оставаясь совсем одна, она и чувствовала себя
совершенно свободно. И те цветы, что раскрывались в ней в эти часы, - о,
какими взбалмошными, своенравными они были! В вихре красок и запахов они
плакали и смеялись, целовались и рвали друг друга.
Стоя у плиты, как завороженная смотрела она на бурлящую воду, в которой
варился отборный кусок хребтины, и зрелище это доставляло ей наслаждение. В
голове ее и во всем теле вспыхивали, перемешивались до полной неразберихи и
затем затухали мысли, чувства, желания, образы. Как искры в дыму над
трескучим лесным костром. Или как яркие быстрокрылые птицы, тучей стрел
пролетающие перед глазами. Одна из птиц, желто-красная, отделившись от стаи,
просвистела ей о любви, о желании, от которого захватывает дух и которое
порой вскипает в крови, как вода в этом вот чугунке. Но как только улетела
птица, мысли девушки увлекли ее в ад, где черти варят в бурлящей воде не
хребтину с хреном, а распутных женщин. На едва уловимый миг она даже увидела
одну из них и услышала ее раздирающий душу крик. Этот крик вернул Тези в
девичий монастырь, где девушки, озорничая, щипали друг друга и, хихикая,
рассказывали, как лунными ночами вздыхают и стонут в постели.
Дрожь охватила Тези, лицо запылало.
Тело вмиг покрылось испариной.
Она быстро скинула блузку и принялась умываться холодной водой. Кровь
понемногу утихла, мысли прояснились, обжигающий пар желаний обернулся
весенним дождем. Однако, когда она стала вытираться, ненароком взглянула в
зеркало. Забывшись, смотрела она на свое отражение, и чем дольше смотрела,
тем сильнее в ней разрасталось желание - вроде как бы себя самой. Но нет, с
оглушительным грохотом ударило оно в воздух, как молния, в то пространство,
где стояли невесть откуда взявшиеся мужчины. Они возникали и исчезали один
за другим в такт ее частому, горячему дыханию; почти все незнакомые, лишь
одного она знала, и звали его Фирко Колокан.
Отпрянув от зеркала, девушка закричала:
- Сгинь, сатана!
Она прикрыла плечи и грудь полотенцем, но во всем теле вдруг ощутила
такую слабость, что ноги подкашивались. Кое-как добралась до дивана в
горнице, застланного большим желтым покрывалом из грубой шерсти; диван был
частью ее приданого. Без сил упала на него Тези, уткнувшись в покрывало
лицом, бледным, как восковая свеча. Правая нога ее задрожала, и вскоре
мелкая дрожь, будто расползаясь, поднялась к пояснице, потом к правой руке,
а оттуда перешла и на правую щеку.
Девушка заплакала.
Плач перешел в рыдание, истошное и горькое.
В таком состоянии и застал ее вернувшийся из лесу старый Тима. Он
вошел, опираясь на палку из дикой розы и держа на левой руке красивую птицу